Ян Непомнящий: никогда не испытывал пиетета перед кем-то с более высоким рейтингом
Российский гроссмейстер Ян Непомнящий в декабре попытается отобрать звание чемпиона мира у норвежца Магнуса Карлсена. В интервью ТАСС претендент на корону рассказал о взаимоотношениях в шахматном сообществе, поделился впечатлениями о триумфальном выступлении на турнире претендентов и вспомнил о своих первых шагах в игре, ставшей делом жизни.
— Расскажите о вашем отношении к Магнусу Карлсену. Со стороны оно кажется теплым и дружелюбным.
— Лет десять назад мы вместе провели два-три сбора. Я даже съездил с ним на один турнир, из любопытства в большей степени. Не могу сказать, что у нас теплые дружеские отношения, но они вполне приятельские. Понятно, что сейчас это не играет большой роли.
— Нет ли какой-то боязни?
— А должна быть? Мне надо хорошо подготовиться и хорошо сыграть, сделать все, что зависит от меня. Был такой неплохой фильм под названием "Шпионский мост". Про обмен [Рудольфа] Абеля на пилота американского самолета-разведчика. Там была сцена, где ему говорят: "Неужели вы совсем не волнуетесь?" И он смотрит и отвечает: "А это поможет?" Так и здесь.
— Еще в 2014 году вы фотографировались с Карлсеном в Сочи. Вы тогда знали, что можете и турнир претендентов выиграть, и замахнуться на большее?
— Тогда были сборы в Сочи плюс там еще проводился Мемориал Таля по блицу. В то время у меня был план хорошо сыграть в Суперфинале чемпионата России в Казани.
Я вообще стараюсь решать вопросы по мере поступления. В тот момент через Кубок мира у меня не получалось пробиться на турнир претендентов, нокауты я тогда играл не очень хорошо. В серию Гран-при по рейтингу я не попадал. Есть такая вечная история шахматистов из нашей страны: даже находясь в первой двадцатке, ты можешь оставаться четвертым-пятым в России, и тебя не берут, потому что перед тобой есть некая живая очередь. Поэтому в то время у меня были более реалистичные планы: повысить рейтинг, играть стабильнее, постоянно выступать в супертурнирах, учиться и прочее.
— Когда Сергей Карякин играл матч с Карлсеном, вы смотрели, переживали, болели?
— Конечно. В любом виде спорта в 99% случаев я болею за флаг, за соотечественников. Понятно, что Сергея я знаю лучше, чем Магнуса, больше с ним общаюсь. Мы не готовились вместе к матчу, но иногда я бывал на сборах там же, где и он; мы совпадали по месту и по времени. Для меня большим открытием стал не сам матч — понятно, что он получился интересным, — а именно то, что для победы на турнире претендентов необязательно быть явным фаворитом. Перед тем турниром претендентов у [Аниша] Гири был очень высокий рейтинг, но он набрал "полтинник", а Сергей, будучи одним из рейтинг-аутсайдеров, набрал "+3".
В турнире претендентов кто лучше сыграл, тот и молодец — статус фаворита кому-то помогает, кому-то мешает, но в целом это не главное. Это тот урок, который я извлек. Ну и, кстати, я комментировал два последних турнира претендентов в 2016 и 2018 годах, и это тоже довольно полезный опыт в чисто шахматном плане. Это очень глубокое погружение в нюансы борьбы, в дебютную подготовку и так далее.
— Плюс ход самого матча — Карякин мог и победить.
— Действительно, за три партии до конца он вел в счете. Можно много спекулировать на тему, что было бы, если бы кто-нибудь нашел тот или иной ход или, наоборот, не нашел бы. Но так уж получилось, что называется, "заиграно". С другой стороны, сам выход на матч — уже довольно большое достижение. Сергей сыграл, на мой взгляд, более чем достойно, но, конечно, получилось очень обидно. Я на второй половине матча присутствовал в Нью-Йорке, немножко проникся ходом, духом борьбы.
— Тогда, кстати, колоссальное внимание было к шахматам. Ощутили это?
— В принципе, совершенно заслуженно и логично. Матч на первенство мира — как чемпионат мира по футболу, похожие события. Это единственное соревнование из мира шахмат, которое интересно широчайшему кругу людей. То есть понятно, что есть Всемирная шахматная олимпиада, чемпионаты, Кубки мира, прочие соревнования, но именно матч на первенство мира — это то, что действительно вызывает очень большой интерес со стороны любителей спорта. Это событие, которое происходит редко, и вообще за всю историю не так много чемпионов мира было.
— Насколько вы дружны и дружелюбны с другими российскими гроссмейстерами?
— Что касается отношений, то, как и везде между людьми, они всегда разные: кто-то кому-то больше нравится, кто-то кому-то — меньше. Я не знаю, как в других видах спорта, но мне кажется, что в шахматах отношения довольно ровные и лояльные. Я бы не сказал, чтобы открыто между собой шахматисты враждовали, хотя, разумеется, у всех есть какие-то истории личных взаимоотношений. Понятно, что [Владимир] Крамник и [Веселин] Топалов не пожмут руки друг другу. Но за исключением таких явных конфликтов, мне кажется, что сравнивать профессиональное шахматное сообщество с террариумом нельзя. Не стоит искать какие-то скандалы, интриги и расследования.
— В сериале "Ход королевы" это была отличительная черта российских шахматистов — они дружны друг с другом, помогают друг другу. Так это или нет?
— На командных турнирах это, конечно, так. Когда шахматисты играют за одну команду или за сборную — в порядке вещей обратиться к тренеру сборной, а не к своему с каким-то заданием, вопросом либо что-то спросить у товарища по команде, который через неделю уже будет твоим конкурентом. Сегодня он может тебе посоветовать какую-нибудь идею или подсказать, как играть.
Надо понимать, что шахматы — индивидуальный вид спорта, который развивает эгоизм, эгоцентризм, но командные турниры стоят особняком. Плюс некоторые шахматисты друг с другом работают, поэтому они предпочитают не играть между собой; условно, вступают в некую коалицию.
— Среди ваших лучших друзей есть кто-то из известных шахматистов?
— Не буду отвечать, чтобы никого не обидеть. Одни друзья подумают, что не тот шахматист, другие решат, что они вообще не шахматисты, третьи — что они не друзья больше. Среди друзей очень много сильных шахматистов, если обобщенно сказать.
— Вы выиграли турнир претендентов. Помните, с какими мыслями, ожиданиями его начинали?
— Первое — это чудо, что он вообще начинается. Считал, что его могут прервать в любой момент, потому что как раз тогда запретили мероприятия, потом начали закрывать границы. В итоге его и прервали по той же причине. Ну и в целом довольно нервозная была атмосфера. Я был заранее расстроен, что у меня почти не было времени на подготовку — финальный отборочный турнир завершился в конце декабря, я отдыхал две недели в январе, и у меня было на сборы примерно полтора месяца. Я больше накапливал энергию и уже меньше занимался шахматами. Было четыре-пять недель сборов, и этого, конечно, очень мало.
— А как проходят сборы у шахматистов? У футболистов понятно — они бегают, работают над тактикой. А у шахматистов как?
— И бегают, и работают над тактикой: то же самое. Есть шахматная составляющая — изучение дебютной теории, решение задач, есть спортивная — улучшение физической формы. Сборы посвящены либо изучению чего-то нового, либо тому, чтобы прийти в наилучшую форму. Все зависит от последующих задач. Если впереди важный турнир, то речь идет в основном о наборе оптимальной формы, если это какие-то плановые сборы, то можно посмотреть разные дебюты.
— Возвращаясь к турниру претендентов: вы сказали, что были удивлены, что он стартовал…
— Открытие было 16 марта 2020 года, и в этот же день сказали, что все соревнования на территории России отменяются. Поэтому мы решили, что вроде бы не играем, а потом было объявлено, что день приезда был 15 марта, и это — день начала, поэтому мы уже стартовали. В целом были какие-то курьезные моменты. Может быть, "удивлен" — сильно сказано, но понятно, что было подвешенное состояние, потому что я, например, с большим интересом за неделю до старта воспринял новость о том, что играет не [Теймур] Раджабов, а [Максим] Вашье-Лаграв.
— Но все были в равных условиях.
— Некоторые равнее. Думаю, что однозначно позитивно был настроен только Вашье-Лаграв. По сути, он вытащил лотерейный билет, который в первой части еще и счастливым оказался. Для меня же турнир прервался на минорной ноте, потому что лидерство с отрывом в очко-полтора я упустил и при этом еще и проиграл Вашье-Лаграву. Это был довольно неприятный временной отрезок. Тогда я еще приболел и, если смотреть ретроспективно, был не в оптимальной форме, как и многие другие участники турнира. Однако без поражения в седьмом туре перспектива прерывания турнира меня бы не очень тревожила, поскольку отрыв от ближайших преследователей был бы очень приятным. Тем не менее даже дележ первого-второго мест был не так уж плох, учитывая то, что во втором круге мне оставалось сыграть четыре партии белыми и три — черными. Но все равно это уже немного другое состояние, поэтому первые пару недель после первой части турнира я занимался самоедством. Но затем перестал.
— В итоге турнир растянулся на год. Как шла ваша подготовка между первым и вторым кругами?
— Подготовка шла постоянно, потому что сроки возобновления все время переносились. Наверное, это даже сыграло мне на руку, потому что изначально мы готовились с прицелом на август-сентябрь. Сперва вся команда отдохнула после первого круга, а с конца мая — начала июня мы начали помногу работать в онлайне.
Потом вторая часть перенеслась на сентябрь-октябрь, затем — на начало ноября, а в итоге было решено проводить ее в апреле 2021 года. Условно к ноябрю мы провели несколько больших сборов, не считая работы онлайн. Соответственно, до апреля было много времени. В декабре 2020 года я сыграл в Суперфинале, где получил хорошую практику. Плюс активно играл в интернете. А затем еще четыре-пять сборов, по-моему, мы провели.
— Помню, у вас в то время была серия успешных выступлений в онлайн-турнирах.
— Да, выступления неплохие временами были, временами — не очень. Я бы не сказал, что суперсерьезно относился к игре онлайн. Поначалу вообще играл не скажу что тяп-ляп, но и не умирал на поле. В интернет-турнирах наблюдается большой разброс по качеству игры, у людей появляется больше ошибок и зевков, вмешиваются какие-то другие факторы. Все-таки игра из дома — это не выступление в турнирном зале; здесь совершенно другой майндсет, скажем так. В целом я относился к онлайн-турнирам как к возможности попрактиковаться. А поскольку ничего, кроме славы и денег, там не разыгрывалось, никаких важных отборов эти турниры из себя не представляли, то я просто играл разные дебюты. Оглядываясь назад, могу сказать, что это было в целом полезно для меня.
— Какое ваше самое первое шахматное воспоминание из детства?
— Может быть, чемпионат Европы до десяти лет, который я выиграл в 2000 году. Это был мой первый выезд за границу, и довольно много приятных воспоминаний оттуда осталось. Играли в Греции, в Халкидиках. В турнире я победил уверенно, набрав 8,5 из 9 очков.
— Один ездили?
— Нет, с мамой и первым тренером Валентином Семеновичем Евдокименко. В детстве почти всегда с ними ездил.
— Как шахматы вошли в вашу жизнь? Насколько я понял, у вас в детстве во дворе футбол большей популярностью пользовался.
— Да, во дворе популярностью пользовались настольный теннис, бадминтон, футбол и прочее. В семье же у нас дедушка и дядя все время играли в шахматы, они меня и научили. Потом отвели в гимназию, где оба работали, — там был шахматный кружок. Показали преподавателю на предмет того, есть ли смысл заниматься, он сказал, что есть. И после этого уже отвели в шахматный клуб, который находился в пяти минутах ходьбы от нашего дома в Брянске. Там я сразу попал к Валентину Семеновичу Евдокименко и считаю, что мне повезло, потому что довольно мало таких чутких специалистов можно встретить.
— Шахматы были одним из ваших увлечений, хобби, или же вы рано стали понимать, что это станет чем-то большим?
— Скажем так, сейчас есть такая тенденция, что родители стараются отдать детей в максимальное количество кружков и секций: танцы, пение, фигурное катание, единоборства, футбол. Чтобы не было ни минуты свободного времени. Но у меня была обратная ситуация: я ходил только на шахматы. И примерно спустя полгода-год я начал довольно много ими заниматься по меркам детей такого возраста.
Наверное, играть в приставку тогда мне нравилось больше, но своей у меня не было: иногда друзья оставляли поиграть то ли "Денди", то ли "Сегу". Играть нравилось больше, чем ходить в секцию, но что поделать — такой возраст. Среди прочих у меня даже был картридж Chessmaster.
— А когда у вас появился первый компьютер?
— Знакомые уехали в Москву и при переезде оставили свой компьютер нам. Это был 386-й Pentium. Потом знакомый поставил нам Windows 3.1 и ChessBase, после чего можно было еще смотреть старые партии и анализировать простейшей программой вроде Fritz 5 или 6. А первый ноутбук, на котором можно было серьезно заниматься шахматами и выходить в интернет, появился в 2002 году, мне его подарил Кирсан Илюмжинов. До этого на детских чемпионатах Европы и мира я, как и многие шахматисты, ходил готовиться к Сергею Моисеевичу Яновскому, главе нашей делегации.
— Когда вы начали постоянно ездить по турнирам?
— С восьми-девяти лет. Это были первенства России и отборочные к ним, попытки выйти в Высшую лигу и прочее и прочее. С 13 лет я начал уже опены играть, хотя не было особой возможности много выезжать, потому что это все дорого стоило, а постоянной поддержки у меня не было. Но в целом некий график у меня существовал уже в детстве.
— Как менялся тренерский штаб по мере вашего взросления?
— Вначале наряду с Валентином Семеновичем Евдокименко со мной короткое время работал Борис Моисеевич Эйдлин — не так много, может быть, год-полтора. Потом, когда я добился какого-то прогресса и стал кандидатом в мастера, Валентин Семенович привлек международного мастера Валерия Идеевича Зильберштейна. На самом деле это довольно редкое явление, когда один тренер привлекает другого для дальнейшего развития ученика. Я как раз турнир памяти Валерия Идеевича ежегодно провожу в Брянске. Он дважды выигрывал чемпионат РСФСР, был очень сильным шахматистом, но, возможно, еще более сильным картежником: непонятно, что в 70–80-е годы было выгоднее. В плане шахмат я очень много полезного от него почерпнул.
— Зачем нужны два тренера?
— Всегда хорошо, если есть человек, который готов поделиться знаниями и умениями. Совершенно необязательно, что два тренера объясняют одно и то же. Кто-то может выезжать с тобой на турниры, кто-то дома с тобой занимается. В сегодняшних реалиях кто-то по скайпу дает задания. Я не могу сказать, что, чем больше тренеров, тем лучше: понятно, что у семи нянек дитя без глазу, но, мне кажется, все равно разумно как можно больше узнавать. Когда я в первый раз выиграл первенство Европы в 2000 году, на меня обратил внимание гроссмейстер Сергей Моисеевич Яновский, главный тренер сборных команд России. Он со мной дополнительно занимался и достаточно длительное время курировал мой шахматный рост: находил варианты с опен-турнирами, сборы организовывал.
Еще можно отметить то, что Евгений Глейзеров проводил гроссмейстерскую школу в Брянске, где с лучшими тренерами города пару раз в году собирал одаренных ребят, давал сеансы, читал лекции, разбирал партии — тоже довольно полезная была штука. В детстве на этом плюс-минус все.
Потом я довольно много с кем успел поработать. С 2006-го по 2007-й примерно год-полтора я занимался с Сергеем Шиповым…
— Который Карлсена обыгрывал.
— Кто его только не обыгрывал… С конца 2007 года по инициативе Александра Григорьевича Баха мы начали сотрудничать с Володей Поткиным и до настоящего времени работаем практически без перерывов, хотя он был увлечен и другими проектами, скажем так. Иногда я занимался с Марком Израилевичем Дворецким и тоже считаю, что очень много почерпнул от него, но, к сожалению, это была именно эпизодическая работа. Мы пересекались где-то на сборах, иногда я приезжал к нему в гости, но, конечно, этого было много меньше, чем мне хотелось бы.
— Анатолий Евгеньевич Карпов тоже имеет отношение к вашему воспитанию?
— Мне об этом мало что известно.
— Школа Карпова, нет?
— Школа Карпова в какой-то момент, я так понимаю, сотрудничала с РГСУ, и поэтому, возможно, у него сложилось такое мнение. Плюс в детстве, по-моему, один раз я участвовал в турнире "Дети Чернобыля". Поскольку Брянск — регион западный, он тоже довольно сильно пострадал от последствий катастрофы. Я тоже где-то прочитал в интервью фразу: "Ян являлся стипендиатом моей школы, моей программы". Но, как говорится, слухи несколько преувеличены. По крайней мере, я ничего такого не припомню.
— Когда вы поняли, что можете играть на топ-уровне, выделяться из общего числа шахматистов?
— Сложно сказать. Я всегда считал, что есть очень большие резервы для усиления: многое можно изучить, многому можно научиться, поэтому даже когда у меня результаты были не самые выдающиеся, когда был застой в рейтинге, мне казалось, что это преходящее состояние. Но проблема состоит в том, что время всем дается довольно ограниченное, поэтому, по возможности, лучше достигать прогресса в более сжатые сроки.
— Вы говорите, что надо развиваться в более сжатые сроки. Может, резкому взлету способствует удача? Какую роль она сыграла в вашей карьере?
— Не знаю, трудно говорить о роли удачи в карьере. В последние годы я стал заниматься явно больше. Наверное, не совсем правильно говорить, что давит возраст, поскольку процесс совершенствования бесконечный, но играть на высоком уровне всю жизнь невозможно.
— Шахматы молодеют?
— Шахматы стали более спортивными: большие нагрузки, большее количество партий, больший объем информации нужно запоминать — в принципе, все довольно очевидные вещи.
— Когда вы реально начали зарабатывать шахматами?
— Первую относительно чувствительную для себя сумму я получил лет в 16. Это был Мемориал Владимира Дворковича с неплохими призами: наша команда заняла первое место, мы выиграли порядка 100 тыс. рублей — на тот момент для меня это была довольно серьезная сумма, так как я только окончил школу. Понятно, что потом заработки стали больше.
Сейчас стали появляться спонсоры. Пользуясь случаем, хотел бы выразить благодарность компаниям "ФосАгро", "Сима-ленд", Marathon Group, "Норникель" и Chess.com за помощь в подготовке к матчу.
— Когда вы были школьником и получили первые призовые, деньги забрали родители или нет? Или сами как-то распорядились деньгами?
— Не забрали. Мне кажется, у меня уже был где-то счет, на котором деньги числились. До 16 лет бюджет всегда был общий, а потом я переехал в Москву и уже какую-то часть отправлял, а какую-то оставлял себе. В Москве жизнь дороже, чем в Брянске. Даже для подростка.
— То есть самостоятельным вы с 16 лет стали?
— Один в Москве с 16 лет живу, да.
— Где вы жили после переезда в Москву?
— Район, как ни странно, тот же, что и сейчас. Грузинская, Пресня, "Белорусская" — в этом треугольнике.
— В "Википедии" пишут, что вы увлекаетесь "Что? Где? Когда?". Это правда?
— Правда. Стараюсь следить за телевизионной игрой. Последние пару лет просто не было возможности самому играть, так как меня банально не было в Москве. Существует спортивный сегмент в "Что? Где? Когда?", где у нас есть команда, и я даже сыграл там несколько раз после турнира претендентов. Но сейчас я не самый активный игрок.
Наша команда выступала на чемпионате России, а это традиционно очень сильный турнир, со сложными вопросами, и мы там, мягко говоря, не блеснули. Мы все же любители, а там играют в основном профессионалы.
— Какие у вас любимые режиссеры и фильмы?
— Если говорить о фильме, то это "Чтец". Режиссер — Кристофер Нолан.
— А что касается музыки, какие предпочтения?
— Слушаю примерно все, под настроение. Это может быть и наша бардовская песня — Высоцкий, Галич, Окуджава, Визбор отчасти, и рэп, и русский рок, и альт-рок. Я довольно всеяден в этом плане.
— В спорте, помимо "Спартака", за кем следите?
— В футболе за "Барселону" переживаю еще. Болею за сборную и наши команды, когда они выступают в еврокубках. В других видах спорта все ситуативно: если попадаю на биатлон, то смотрю биатлон, если на лыжи — смотрю лыжи. Как правило, это каким-то фоном идет. В детстве мне очень нравилось смотреть на летающих лыжников, но там мы традиционно не были сильны, однако сейчас ситуация, может быть, чуть исправилась. Летающие лыжники — это красиво.
