Александр Овечкин – о Кубке Стэнли, Америке, хоккее в России
Байки Овечкина — об Америке, Кубке Стэнли, сборной России и хоккее на родине в начале нулевых.
Лидер и капитан «Вашингтона», русский рекордсмен НХЛ Александр Овечкин проводит межсезонье в родной Москве и активно раздаёт всевозможные интервью. В этот раз Ови пришёл в гости к «Сычёв подкаст и Денис Казанский» и рассказал байки об Америке, Кубке Стэнли, сборной России и хоккее на родине в начале нулевых. Предлагаем вам самое интересное из этого эфира.
«На стадионе в Новокузнецке было холоднее, чем на улице»
«Самые ужасные выезды в моей карьере были в Нижнекамск. 2000-е года, я только попал в команду мастеров «Динамо». Мы приезжали в гостиницу, и если оставались на один-два дня, то понимали, что питаться будем только в «Макдоналдс». Потому что на обед в нижнекамской гостинице давали резиновую курицу и промасленные макароны, которые были как «Доширак». Сейчас такого нет, но в 2002-2003 годах это было нормально. Самый некомфортный дворец был в Новокузнецке. Приезжаешь туда, только согрелся на разминке, пропотел, всё хорошо. Садишься на лавку, ждёшь своей смены, и понимаешь, что у тебя ноги замёрзли. Там было холоднее, чем на улице. Так вот мы играли».
«Зачем ты «клетку» снимаешь, тебе сейчас нос сломают»
«Я хотел выделяться среди всех ребят. Жёлтые шнурки, например. Помню, снял свою «клетку» (специальный защитный шлем для игроков младше 18 лет. – Прим. «Чемпионата»), а Билялетдинов говорит: «Зачем ты снимаешь, тебе сейчас нос сломают». А я ему отвечаю: «Я уже взрослый парень, набрался опыта». Ну и в следующей игре фигакс – нос на бок, кровь, слёзы, потому что, когда ломаешь нос, сразу слёзы текут. Билялетдинов говорит: «Ну и что я говорил, опытный парень?». В итоге пять раз мне нос ломали, на второй раз уже ерунда».
«У меня пот выступил, когда узнал, что меня пытается задрафтовать «Флорида»»
«Я драфтовался с 1986-м годом рождения, так как родился на два дня позже. Майк Кинэн (генеральный менеджер «Флориды» в 2003 году. – Прим. «Чемпионата») считал високосные годы и получалось, что с этими днями могу драфтоваться за 1985 год. Идёт последний раунд, смотрю – какая-то пауза. И мне звонит агент и говорит, что меня пытается задрафтовать «Флорида». У меня пот выступил – я хочу быть в первом, а тут девятый, нафига мне это надо! А мы ничего не можем сделать, если НХЛ разрешит, я буду во «Флориде». Но им сказали, что они не имеют право так делать. Потом разговаривал с Кинэном, спрашивал, что он тогда хотел сделать. Он ответил: «Я бы вошёл в историю как генеральный менеджер, задрафтовавший в девятом раунде претендента на первый номер следующего года».
«В Америке можешь делать всё, что хочешь. Маркову тренеры курить разрешали»
«Когда мы выиграли ЧМ-2008, едем в аэропорт. Даниил Марков сидел прямо на первом кресле после входа. Ноги на бордюрчике, заходит Вячеслав Быков, а Марков с ним на ты был. «Аркадьич, ну всё, я заканчиваю! Я свою задачу выполнил, дорога молодым». А у него рука сломана, понятно, в каком он состоянии. Проходит год, выходит интервью Дэни Маркова: «У меня полно сил, я готов играть за сборную России». И ему прилетает ответка. Быкова спрашивают, готов ли он позвать Маркова в сборную, а тот отвечает: «Он же мне сам сказал в автобусе в том году, что закончил». На Олимпиаде идём с Малкиным по деревне. Только приехали, ещё толком ни с кем не виделись. Смотрим, идёт мужик с длинными волосами и дымит. Мы с Малычем думаем, что здесь происходит, тренер, что ли, какой-то. А Марков идёт спокойно, смолит: «Ну что, молодые, как дела?». Приехали, называется, на Олимпиаду. Но ему разрешали это делать. Даже тренеры и генменеджеры в НХЛ разрешали.
Из иностранцев в НХЛ курил Майк Рибейро, он у нас один год играл. Ко мне приехали родители, мы делаем шашлыки, а Рибейро жил в пяти минутах от меня. Я ему говорю, приезжай на шашлыки. Приезжает, открыл холодильник, достал большую бутылку пива и начал курить. А у нас на следующий день игра. Нормально, думаю. На следующий день он вышел, две забил, одну отдал. В Америке в этом плане вообще можешь делать всё, что хочешь».
«По моему возрасту много было талантов, но они переставали работать – пивко, сигаретка…»
«С Малкиным и Сёминым мы в сборных пересекались. Малкин играл за «Магнитку», Сёмин — за Челябинск. На турнирах встречались, Сёма ещё играл клюшкой красный «Титан», вот такого (разводит руки в стороны) размера. Сразу думаешь: вот это талантище! Сначала его «Вашингтон» задрафтовал, потом меня, потом мы все начали дружить очень хорошо и сейчас тоже дружим. С Малычем то же самое, вообще, со всеми ребятами поддерживаем хорошие отношения. Очень много было талантливых ребят по моему возрасту или чуть старше, но они переставали работать. Пивко, сигаретка, сейчас даже не знаю, чем они занимаются. Обидно. По 1985 году самая сильная школа была в Ярославле, но в НХЛ никто не попал. Некоторые играли в КХЛ – Костя Глазачев, Андрей Первышин. Первышин был самым талантливым защитником, но он поиграл в Казани, потом ещё где-то и закончил. А что с Сёминым произошло? Он просто устал, хотел побыть с семьёй. Думаю, он просто устал находиться в Америке».
«В первое время приезжал в Америку, как на работу, понимал, что занимаю там чьё-то место»
«Хотелось ли на первых порах самому вернуться? У меня была мечта играть в НХЛ. Понятно, что если бы ничего не получалось, я бы там не сидел, а полетел домой. Но я видел отношение болельщиков, тренеров, руководства, игроков команды. С каждым разом я чувствовал себя всё более комфортно. Когда приехал туда в первый раз, знал всего 20 слов. Дискаунт, йес и ноу. Это образно говоря. Приезжаешь в Америку, не знаешь английский, нет друзей. 10 дней жил у генменеджера, который ничего не понимает по-русски. Встаёшь на завтрак и не можешь объяснить, как будут «хлопья» по-английски. Говоришь: «хлопья», а он: что ты хочешь? Показываешь жестами, что хочешь кушать. Потом постепенно начинаешь учить слова, заводишь диалоги, начинаешь понимать шутки. У нас менталитет даже по юмору совершенно разный. Люди смеются над какими-то шутками, ты уже можешь их перевести, но не понимаешь, над чем они смеются, это ведь не так уж смешно. Нужно было к этому привыкнуть. После первого года летел домой, в самолёте «Аэрофлота» мне принесли борщ и пару кусочков чёрного хлебушка. Взял его и понюхал: «Ах… Девушка, можно ещё два кусочка?». В те времена жизнь была совсем другой. Ночные клубы были другими, люди. Ты приезжал сюда и понимал, что тебя здесь ждут и любят. А туда приезжал, понимая, что ты едешь на работу, ты там занимаешь чужое место. Точно так же приезжают люди сюда и понимают, что забирают чьё-то рабочее место».
«Если бы Гусев не забил на последних секундах в Пхёнчхане, это был бы позор нашего хоккея»
«Хоккей не стоит на месте, движется вперёд, и по тренерскому заданию, установкам тоже. На ОИ-2010 у нас реально собралась шикарная команда, но, к сожалению, мы не знали, как играть. Вот и всё. Мы не смотрели видео, как играет Канада, другие команды. Нам просто говорили: «Мы сегодня играем 1-3-1». А если другая команда тоже играет 1-3-1, то почему мы должны играть так? А мы не знали, как играют другие. Мы всегда играли одной тактикой, без разницы, как играет соперник. Может быть, за счёт мастерства выехали бы если не в финал, то в матч за третье место. Но, опять же…
Я не говорю, что там был тренерский прокол, но вся российская система на тот момент не работала. Никто не понимал, что делать. Мы выиграли ЧМ-2008 за счёт ребят, потому что в раздевалке была офигенная атмосфера. У нас был коллектив, который решил — мы никого не слушаем, давайте играть так и так. Подошли к Вячеславу Аркадьевичу, сказали: «Мы переходим на игру в три звена». И выиграли. Почему в Ванкувере так нельзя было сделать? После 0:4? Вратаря поменяли, закончилось 2:6. Там можно было хоть на одно звено переходить, какая разница уже. Сваливать сейчас на кого-то вину нет смысла. Тяжело вспоминать. То же самое возьмите Турин. После канадцев проиграли финнам, а потом чехам за третье место. Все команды, которые выигрывают Олимпиады, там совсем по-другому система работает. Это сейчас все уже понимают, что к чему, ты не можешь выйти, посидеть на лавочке, попить чайку с печеньем, посмотреть на соперника: «Мы сейчас их обыграем, там никого нет». Сказать: «Давайте, ребята, вперёд». Что, куда бежим, кто под кого открывается? Такого уже нет и не может быть. В Сочи у всей команды не получилось, не только у нас с Женей (Малкиным). Не пошло у нас, так бывает. Там было колоссальное давление со всех сторон. Ты играешь дома, приходишь на трибуну и слышишь, что все кричат: «Россия, Россия». Это кайф, но это и давление. Если ошибся, сразу понимаешь, что сейчас тебе вставят. К сожалению, мы не взяли никаких медалей, хотя по составу мы должны были быть хотя бы в тройке. Но не получилось. Если бы в Пхёнчхане в последние секунды Гусев не забил бы, был бы трындец в прямом и переносном смысле. Это был бы позор нашего хоккея. Развитие спорта было бы, но представьте. На тот момент по именам это была лучшая команда на турнире. Я просто смотрел хоккей, не читал комментарии, не слушал Знарка, просто радовался за ребят. Понимал, что ребята знали, что, если сейчас проиграют, это будет хана».
«Пузыри НХЛ – как тюрьма. Шаг влево, шаг вправо – расстрел»
«Жизнь в пузыре и в олимпийской деревне – разные вещи. В пузыре, если вышел за ворота, должен потом проходить четыре дня карантина. В олимпийской деревне можешь ходить, куда хочешь. В пузыре находишься, как в тюрьме. Шаг влево, шаг вправо – расстрел, то есть карантин. Гостиница – тренировка – игра, и так на протяжении месяца. На третьей неделе ты уже просто… (закатывает глаза). Как на сборах, но на сборах ты можешь куда-то пойти в выходной. А там, даже если дадут выходной, куда ты пойдёшь? На тренировочный каток погулять? Как-то не сошли с ума. Там есть настольный теннис, приставки, но невозможно два месяца играть в настольный теннис и приставку. Мини-пузыри – это бред. Ты не видишь семью, не видишь вообще никого. Дай бог, чтобы такого не было. Когда выходишь на лёд, слышишь только крики со скамейки, нафиг это надо?»
«В победном плей-офф мы не трындели, а дела делали»
«Кубок Стэнли я не помню, а 2008-й помню очень хорошо. Когда мы выиграли чемпионат мира, мне было 22 года. Я думал, что до 30 лет у нас точно соберётся команда, с которой мы выиграем Кубок Стэнли. И каждый раз какие-то неудачи, стечения обстоятельств не позволяли это сделать. А выиграли не то, что случайно, но от нас никто этого не ожидал, мы даже сами от себя не ожидали. Команда сплотилась в нужный момент. Проигрывали «Коламбусу» 0-2, думали: «Ну всё, поедем домой, на чемпионат мира, как обычно». Потом раз, забивается гол в овертайме – 1-2. Потом мы их разрываем, и так по накатанной… Самый интересный момент, когда прошли «Питтсбург». У нас два или три ведущих игрока получили травмы, Бекстрём сломал палец, полностью ту серию пропустил. Уилсон дисквалификацию получил на две игры. У нас оставалось два звена, а остальные – рабочие лошадки, но они и сделали результат, вышли на несколько матчей и победили. Тогда мы начали понимать, что если мы этим составом прошли «Питтсбург», то у нас есть шанс пройти дальше. Потом с «Тампой» повели 2-0, думали уже всё, на одном коньке выиграем, а те вцепились. А с «Вегасом», когда сравняли счёт и приехали домой, у них шансов уже не было. В том плей-офф мы старались не трындеть, а дела делать. Так и получилось. А как можно было словами взбодрить? Ты проигрываешь 0-2, что надо было сказать? Что-то мы говорили, но я уже не помню, что. Громких речей не было».
«Суеверия в победном плей-офф – это был маразм. Но сработало!»
«Я люблю рэп, танцевальную музыку, как меломан. Из рэпа могу выделить Эминема, 2Pac – самые-самые. Из наших нравится Гуф, Кравц, тащусь от Бузовой (смеётся). Из русской эстрады могу выделить Басту. В чемпионском плей-офф у нас не менялся плейлист с первого дня. Его составил Уилсон, но иногда после поражений я ставил свой плейлист. Как выиграли, ставили обратно плейлист Уилсона. У нас тогда было много суеверий. Допустим, перед выходом на лёд мы должны были делать то же самое, что делали в первом победном матче. Начали сразу маразмом на мозги себе капать, но сработало! В гостиницу кто-то заходил первым всегда, кто-то последним. Автобусов на матч у нас было два – один отходил в 16:00, другой в 16:30. И если мы выиграли, а ты обычно едешь в первом автобусе, а сегодня поехал во втором, то теперь ты должен ехать на втором автобусе. Такие непонятные вещи.
Я 700-й гол в НХЛ долго не мог забить, и 600-й, и 500-й. Это чистая психология. Ты выходишь на игру и думаешь, что нужен всего один бросок. А там штанга, или вратарь сейв сделал невероятный. Так ждёшь, ждёшь, потом забиваешь какой-то непонятный гол и понимаешь, что всё. И из-за этого надо было переживать и нервничать? Насчёт клюшек у меня суеверий нет, я делаю три-четыре на игру. Если одна не понравилась, возьму другую. За период у меня уходит три-четыре пары перчаток, не нравится, когда они мокрые. А когда сухие, клюшку держишь крепче. В плей-офф меняю перчатки каждые две смены. Перчатки мокрые, будто под душ встал. Не знаю, кем стану после карьеры. Ещё несколько лет у меня есть, когда буду подходить к завершению, приму решение, которое будет самым правильным для моей семьи. Но если Россия, то это «Динамо». Иначе меня родители не поймут».