Интервью с фигуристами Александрой Степановой и Иваном Букиным: о ковиде перед Олимпиадой, предвзятом судействе и ссорах
Саша и Ваня откровенно рассказали о своём тяжёлом пути на Олимпиаду. И поделились историей о своей самой сильной ссоре.
Путь Александры Степановой и Ивана Букина на Олимпиаду-2022 напоминает остросюжетный блокбастер. Двукратные чемпионы России пережили болезненный недопуск на Игры-2018, за новый четырёхлетний цикл стали сильнее и увереннее в себе, заработали путёвку в Пекин, но их поездка едва не сорвалась из-за ковида у партнёрши. Фигуристы до последнего не знали, сумеют ли выступить на Олимпиаде, и были рады тому, что хотя бы просто доехали до Китая. Но, к счастью, эта история всё-таки закончилась хэппи-эндом. Степанова и Букин успешно выступили на Играх в Пекине и с позитивом смотрят уже в новый олимпийский цикл.
В подкасте «Ход коньком» Саша и Ваня подробно рассказали о всех своих злоключениях перед Олимпиадой, поведали, как реагируют на предвзятое судейство, и поделились историей о своей самой сильной ссоре.
Самые яркие цитаты — в нашем материале.
Об итогах олимпийского сезона
Иван: Главные тезисы этого сезона? Сложный, интересный, запоминающийся. Александра: Я думаю, здесь не обойдётся без такого слова, как опыт. Это невероятный опыт, который мы, к сожалению, не могли получить ранее и получили его наконец-то сейчас, в этом сезоне. Этот сезон был очень долгожданным, олимпийский опыт.
О впечатлениях от Олимпиады
Иван: Когда мы приехали на Олимпиаду, были странные эмоции, потому что обычно ты приезжаешь на чемпионат мира или Европы и видишь все знакомые лица, со всеми здороваешься. А тут приехал и видишь уйму спортсменов, которые осуществили свою мечту. Эта атмосфера везде — в номере, в столовой, на льду, где-то в другом месте. Это что-то невообразимое, сначала пугает, потому что ты не понимаешь, как на это реагировать. Но когда ты уже в теме, когда ты уже пару дней там побыл, ты уже начинаешь кайфовать, отдыхать, наслаждаться, везде тебе интересно побывать. Очень здорово. Александра: Обычно на все соревнования ты приезжаешь собранный. Естественно, здесь тоже было это состояние. Но здесь немножко хотелось радоваться.
О коронавирусе Степановой прямо перед Олимпиадой
Александра: Когда было страшнее, перед Олимпиадой-2018 или перед Олимпиадой-2022? Ощущения были абсолютно разные. Я очень хорошо помню, когда нам в 2018 году сказали, что мы не едем, это был шок и не было эмоций даже. Когда нам дали надежду, мы начали тренироваться, готовиться. И потом, когда снова говорят, что ты не едешь, это давит. Здесь была вообще другая ситуация. Я была центром всей этой ситуации, потому что от меня и от моего здоровья, от тестов, которые я должна была получать каждый день, зависело, поедем мы или нет. Эта история длилась долго, мучительно, и очень-очень нервно. Иван: Хочу сказать, что мы не думали, что мы не поедем. Мы брали билеты, мы делали всё максимально, чтобы попасть туда, у нас не было никаких мыслей, что мы в Новогорске остановимся и скажем «Ну всё». Мы делали всё, чтобы тесты были отрицательные, чтобы мы улетели, а там уже как было, так бы и было. Но, слава богу, всё сложилось так, что сегодня мы всё-таки побывали на Олимпийских играх. Александра: Когда мы приехали и у меня снова был положительный тест уже в (Олимпийской) деревне, мы уже в истерике были. Но когда мы шли на эти тесты, Александр Васильевич (Свинин) сказал: «Ну вот, мы хотя бы уже долетели». По сравнению с предыдущим опытом мы хотя бы добрались. Потом, конечно, когда положительный тест, ночью мы сидели с Ваней, долго разговаривали, потому что меня совсем накрыло, тяжеловато было, конечно. Ты вроде уже здесь, и тут вот так. Но, слава богу, на следующий день у нас взяли тесты и у меня был отрицательный. Два денёчка мы успели потренироваться перед Олимпиадой. Иван: Какие ощущения были после отрицательного теста? Во-первых, было два теста. И когда был один отрицательный, мы вообще решили об этом не разговаривать. Когда пришли ещё один делать, было очень нервно, потому что, если бы хоть один из этих тестов был положительный, тогда бы её (Сашу) увезли бы в какой-то ковидный госпиталь и тут уже было бы без вариантов, мы не успевали бы никак. Мы особо не касались этой темы, я ходил в столовую, приносил ей еду, мы общались, спали плохо, потому что было время туда-сюда, мы до четырёх часов не спали по прилёту, потом вот это всё. Эмоций было много в тот момент, и из-за этого мы на короткий танец выходили с такой радостью… Это, наверное, один из самых счастливых коротких, которые были в нашей карьере, потому что мы выходили с удовольствием. Неважно, что было мало людей, нас это не касалось. Мы здесь, мы катались, получили удовольствие. В совокупности можно сказать, что больше было хорошего, чем плохого. Даже с учётом того, что две недели было колоссальных нервов. Когда мы приехали, выступили, мы пошли гулять. Там был наш психолог Жанна (Симак), она там была с открытия. Она нас водила везде, мы там гуляли, заходили в сувенирные лавочки, в KFC зашли тоже.
Об ошибке в произвольном танце на Олимпиаде
Иван: Когда первый тест в Пекине был положительный, мы думали – всё, мы уже не участвуем. Мы с одной стороны очень сильно расстроились, но в тот же момент мы всё равно расслабились. Это дикое переживание, мы смирились с тем, что уже всё, у нас уже были какие-то планы, если что, хотя бы посмотрим, почувствуем атмосферу. Когда мы выступали, то короткий был в радость, потому что всё произошло. А произвольный уже был по-другому, потому что ответственность. Александра: Были такие мысли, раз мы уже одну программу показали, хочется и вторую, и ещё лучше. Хочется где-то там что-то зацепить. Конечно, такие мысли присутствуют, и это хорошо, что у нас было такое рвение. Но, к сожалению, чудес правда не бывает. Иван: Такое ощущение: короткий — это выдох, удовольствие, а произвольный был тот, который всегда и бывает: нервы, сосредоточенность, весь внутри, от элемента к элементу. Конечно, эта маленькая помарочка немножко выбила, но в конце мы поговорили. Александра: Если быть честными, она не немножко выбила, потому что у нас оставался буквально один элемент до конца и мы на этом элементе были в шоке. У нас не было прокатов, мы предполагали, что нам будет тяжело. Было тяжело, но мы ехали. Но вот так вот раз, такая помарка, и всё. Меня это убило, если честно.
О реакции на недостаточно высокие оценки
Иван: Я могу начать импульсивно что-нибудь говорить по разному поводу, касается это какого-то старта или наших нынешних проблем. Но на сегодняшний момент, мы, наверное, чуть-чуть переросли все эти переживания, мы чётко понимаем, куда мы идём, историю, которую мы хотим сделать. Я думаю, сейчас это меньше касается нас. Если где-то что-то не так, мы идём и работаем в два раза сильнее над этим элементом, пытаемся исправить все ошибки, которые вылазят на соревнованиях. Мы максимально настроены на то, чтобы кататься так, чтобы это не обсуждалось. Раньше это касалось нас, мы переживали, всё-таки это такой момент, ты реально работаешь, а тут как-то не так, вроде бы ты это сделал, не каждый судья может объяснить, почему это так поставлено, но в большинстве своём, возвращаясь домой, мы продолжали работать, совершенствоваться, старались всё максимально сделать, чтобы исправить именно себя. Александра: Мы злились, но при этом коньками не швырялись. Какого-то психоза, он был, может быть, словесно, мы могли сидеть с Ваней в номере и выговаривать очень эмоционально, но в одиночку никакого психоза не было. Мы что-то переговорим сразу, как какая-то горячая рана, всё выскажем. Бездумных поступков, как, например, не приходить на тренировки, отчаяния такого не было, мы всё равно возвращались.
О конкуренции и Пападакис/Сизероне
Александра: Как бы мы ни желали бороться с лучшими, мы всё равно понимаем, что есть та пара, с которой никто не может бороться — это французы (олимпийские чемпионы Габриэла Пападакис и Гийом Сизерон. — Прим. «Чемпионата»). Иван: Мы побеждали их в юниорах? Это совсем другое время. Многие с этим сравнивают, но я считаю, что есть юниорская карьера, а есть взрослая — это совершенно разные вещи. Что касается борьбы и переживаний — это два разных мира, которые тяжело сравнивать. Французы реально крутые. В этом сезоне, например, мне их «произволка» нравится чуть меньше, чем предыдущие. Эта для меня слишком глубокая, я не опустился на ту глубину, чтоб понять её. Александра: Мы всё прекрасно понимаем, что это французы и рядом никто не стоит, как бы ни хотелось, это другое. И когда мы говорим, что где-то там нас недооценили, мы всё равно, когда пересматриваем, понимаем, что нет пока что такого, что есть мы — и рядом с нами не стоят люди. Конечно, если взять с 15-го места чемпионата Европы — понятно. Но с теми, с кем мы боремся, ну объективно. Да, в чём-то мы лучше, но в чём-то мы хуже. У французов эти минусы просто минимизированы. Иван: У нас есть реальное понимание ситуации. Мы понимаем, что работать, работать, работать и быть и на 50, и на 200 голов выше.
О замысле своего произвольного танца «Ромео и Джульетта»
Александра: Была задумка, что не должны были все с первой секунды понимать, что это такое. Мы должны были зацепить взгляд и заинтересовать. Если у нас для какой-то части аудитории это получилось, то мы уже счастливы, потому что у нас действительно была задача заинтересовать, пронести это ровно до того момента, когда начинается произведение «Ромео и Джульетта», и тогда человек, наверное, с каким-то удовлетворением «Ах, ну вот оно что». Иван: Мы даже обсуждали этот момент, когда мы покажем эту программу, что не все это поймут сразу. Первая часть — это то, как они знакомились, они не знали друг друга. Они начинают друг друга узнавать, и уже потом эта история превращается в «Ромео и Джульетту», в ту историю, которая на весь мир известна. Первую часть мы хотели сделать непохожей на это всё, потому что это знакомство, то, как они друг друга увидели. Александра: Эти движения, которые у нас были в начале и после твиззлов, такие робкие, можно провести параллель с балом: когда идёт бал, все танцуют одинаково выученные движения, все знают танец. В этих движениях видно, что здесь нет никаких отношений — они ходят без эмоций, и здесь мы так же без эмоций показываем геометрию, такие заученные моменты, у нас была такая мысль.
О том, с кем будут работать над новыми программами
Александра: В этом году мы хотели бы подключить Максима Ставиского, очень хотели бы с ним поработать. Так как у нас на сегодняшний день большая команда, я думаю, что каждый внесёт какой-то вклад. Иван: Музыку предложил он. Александра: Мы ему рассказали, что мы примерно хотим, какие-то мелодии передавали, но он попал. Одним сообщением он попал, нам понравилось. Иван: Вы знаете эту музыку точно.
О впечатлениях от работы с Николаем Морозовым
Александра: На сегодняшний день у нас остаётся та команда, которая подключилась к нам в середине этого сезона. С нами работают Александр Васильевич (Свинин), Ирина Владимировна (Жук), Коля Морозов, Алёна Самарская, Алексей Горшков, Григорий Якушев, что касается работы на льду.
Иван: Как работается с Морозовым? Нам нравится. Он очень правильно подаёт информацию — ты её понимаешь и очень быстро воспринимаешь, потому что это очень интересно. Он сам стоит на льду и это всё показывает, иногда думаешь: «Ёпрст, я же каждый день на льду, а он делает крюк без снежинки и тормоза на скорости». Коля умеет работать телом, он в совокупности очень индивидуальный человек, он может делать всё — и с одиночниками работать, и с парами. Александра: Из-за того, что это новый человек, который не просто один раз пришёл и показал нам, грубо говоря, обязательный танец, это такая работа, когда он пришёл, и мы, хоть и немножечко совсем, его успели поработать и понять, что нам это очень интересно.
О новых правилах в танцах на льду
Иван: Честно, я немножко расстроился. Александра: Мне казалось, это было отличие такое, что это — танцы на льду. Иван: А сейчас это всё стирается, стирается и непонятно, куда перейдёт. Александра: Да, непонятно, лучше будет или хуже. Иван: Для меня всегда ритм был другим по отношению к произвольному, а сейчас получается так, будто это половина произвольного. Александра: Мы изначально просто уходили от того, что у нас был обязательный танец, оригинальный и произвольный. Мы изначально уходили от того, что оригинальный танец похож на произвольный. Нужно было что-то внедрить, решили соединить. Иван: Это немножко внесло интересность, это был вроде как обязательный с какими-то определёнными элементами, которые были и в произвольном. Александра: А сейчас – раз, и что-то новенькое они придумали. Точнее, старенькое, плюс мы теперь не катаем «обязаловку». Иван: Но мне кажется, обязательные танцы — это классика танцев на льду и их нельзя убрать. Александра: По обязательному танцу очень многое можно было понять и увидеть. Иван: Это такие вещи, которые определяют вид танцев на льду.
Букин — об отцовстве
Иван: Как планирую совмещать отцовство со спортом? Я скажу как пример, мы приезжаем в Новогорск частенько, и легкоатлеты, муж с женой, живут с ребёнком в Новогорске, нет никаких в этом проблем. Я думаю, что с этим не будет никаких проблем, слава богу, у нас есть бабушки, дедушки. Приведу ещё один пример. Моя мама оставила меня бабушке в три с половиной месяца. И уехала на девять месяцев в Америку. И ничего, вырос (смеётся). Ничего страшного, девушки, бабушки, придётся им тоже чуть-чуть покайфовать. Понятное дело, это не то что всё, я не буду с ним видеться. Конечно, я думаю, что у нас найдётся время пообщаться с моим сыном, мне никуда от этого не деться (смеётся). Сейчас он совсем маленький, с ним мама, бабушка, я приезжаю вечером, так же пытаюсь максимально помочь им, это всё-таки очень тяжело, у меня нет определённых скилов. Хотя я его укладываю каждый вечер спать — это моё достижение. Песенка «Баю-баюшки-баю» – и вообще отрубает моментально. Поменялся ли я с рождением сына? Не знаю, наверное, да. Ответственности, по крайней мере… Во мне мало как раз ответственности, я достаточно безответственный человек, немножко раздолбай, чуть-чуть прям, капельку (улыбается). Сейчас это потихонечку искореняется, мне не всегда это нравится. Но с этим приходится бороться, сейчас не может быть этого раздолбайства, потому что везде надо быть собранным.
О своей самой сильной ссоре
Иван: Ругаемся ли мы? Редко. Просто так получается, что у нас в паре кто-то может быть в нормальном настроении, а кто-то в плохом. И тот, кто в нормальном, он умеет правильно в этот момент справиться с ситуацией. Очень редко бывает, когда мы оба настроены воинственно. Александра: Влезают ли тренеры? Это было раньше, в детстве, когда мы дрались. В детстве было весело. Иван: Сейчас нет, если это не доходит до какого-то там… Александра: У нас не доходило. Один раз было, мы сильно поругались в Новогорске, сезон был танго, я помню, я в красном платье была (сезон-2016/2017. — Прим. «Чемпионата»), все были в шоке. Иван: Мы что-то делали, не получалось, и сошла коса на камень. Александра: Тренеры не привыкли к этому, и ребята, которые у нас катаются в группе, тоже не привыкли к этому. Мы просто на весь лёд что-то обсуждали, кричали, и просто все вот так по бортику ездили. Лучше к нам было не приближаться. Иван: Как помирились? Саша ушла со льда. Александра: Да, я ушла со льда, это был, наверное, единственный момент. Жанна тогда была, и она вот так вот нас за руки (повела) разговаривать. А ты настолько внутри обижен, зол, даже не можешь прикоснуться, потому что у тебя внутри всё. Вот такое было состояние, нас заставили, потому что это было правильно. Потому нам было бы очень тяжело входить, мириться. Мы бы всё равно помирились, естественно.