Федор Климов: Программа о депрессии — это про нас
Как же хорошо, что они вернулись! В дни чемпионата России по фигурному катанию в Челябинске эти слова произносили и болельщики, и специалисты и даже соперники — говоря о Ксении Столбовой и Федоре Климове. Чемпионы олимпийского командного турнира не выступали в соревнованиях восемь месяцев, готовились всего четыре недели — и все равно выиграли золото первого турнира сезона. Хотя, как выяснилось, это не было их целью. «РЕАЛЬНО ТРЕНИРОВАЛИСЬ ДВЕ НЕДЕЛИ» - Тесса Вирчу и Скотт Мойр, вернувшись в нынешнем сезоне, свои ощущения охарактеризовали так: стряхнули ржавчину. Что чувствуете вы? - Я никаких таких аналогий провести не могу. Просто от того, что давно не выступали, я чуть-чуть забыл, что такое постоянно быть на нервах, целый день с утренней тренировки и до вечера. Тесса со Скоттом все-таки пропустили два сезона, какими-то своими делами уже занимались, а мы со льда не уходили. Так что нет у меня ощущения: вот, мир перевернулся, и я снова оказался в спорте. Мы всегда здесь были. Времени на подготовку не хватило, но мне не хотелось бы на этом акцентировать внимание. Как выступили — так выступили. Задачи свои выполнили. Показали и докатали программы, отобрались на чемпионаты Европы и мира, вспомнили ощущения, которые ты испытываешь на соревнованиях. Обычное волнение, как всегда. Просто нужно быть лучше подготовленным. - С чего вы начали первый день из четырех недель подготовки, когда Ксения залечила травму и вернулась на лед? - На самом деле первую неделю из этих четырех мы катались по одному, иногда только перебежку за руки делали. Ведь она не стояла на льду два месяца, ей просто нужно было вспомнить ощущения. Вторую неделю начали делать какие-то элементы, которые не нагружали бы ее залеченную ногу - поддержки, вращения, тодесы. И потом только две недели прыгали, исполняли выбросы, катали сами программы. То есть можно, конечно, сказать, что мы катались четыре недели перед чемпионатом России, но реально тренировались две. - Вы ушли из смешанной зоны, где стоял монитор, буквально за несколько секунд до того, как там появились оценки ваших соперников Евгении Тарасовой и Владимира Морозова, после чего стало известно, что вы чемпионы. Вам до такой степени было неважно, выиграете вы золото или нет? - Я не очень люблю смотреть, как соперники ждут оценок. Почему-то именно в такие моменты мы чуть-чуть проигрываем, от чего, конечно, становится обидно. Зато когда мы выиграли два предыдущих чемпионата России, все было как сейчас: откатал, ушел в раздевалку с мыслью, что вряд ли выиграем, ведь у нас были ошибки. А потом кто-то приходил и сообщал мне: вы победили. Сейчас, правда, меня уже в коридоре догнали и сказали — вы выиграли. Ну окей. - Так все-таки — не было задачи победить? - Лично для меня — нет. Это приятное дополнение к решению других задач. Мне куда больше хотелось справиться с хореографией в произвольной программе, особенно после того, как на подкрутке опять вышла помарка. - Успел поговорить с некоторыми специалистами, которые сказали — ваша новая произвольная программа еще сильнее прошлогодней, поставленной в похожем стиле, с современной хореографией. Вы изначально планировали двигаться в том же направлении? - Мы, если так можно выразиться, пометались между идеями программ. Но потом нашли интересную музыку французского композитора Рене Обри, посмотрели балет... Я на самом деле опасался похожего стиля, но мне сказали — так ведь никто такого больше не делает, а у вас это хорошо получается. На мой взгляд, то, что мы сделали сейчас, еще лучше и, точно могу сказать, сложнее. Как только начали катать полноценный вариант программы, я понимал, что трачу больше сил на переходы и на хореографию, чем на элементы. Масса движений корпуса, руками, ногами — отдыха вообще нет. - В прошлом году фильм, из которого вы взяли музыку, не имел ничего общего с хореографией программы. Сейчас, получается, у вас движения по мотивам балета? - Да, но мы, когда смотрели балет, так и не поняли, какой смысл несут эти движения. Каждый по своему может это понять. Мы же решили, что лучше конкретизировать идею программы. Она о двух людях, впавших в депрессию, потерявших смысл жизни. - Программу поставил Николай Морозов? - Да, и мы также работали с Юрием Смекаловым. Он очень много добавил в хореографии. С ним провели много времени в Сочи в сентябре, когда еще была надежда, что Ксения сможет быстро выйти на лед. Работали в зале, потом переносили на лед. Было тяжело, но мне кажется, получилось. По крайней мере, мы исполняем все в полном объеме — как он нам это поставил. «НЕ СМОГ ДОНЕСТИ ИДЕЮ С РУКАВОМ» - Из-за того, что Ксения так долго не могла вылечиться, были у вас самих ощущения, похожие на депрессию? - Несладко пришлось, это точно. И я давно понял: когда в паре кто-то травмирован, неизвестно, кому хуже — тому, кто лечится, или тому, кто ждет. Но у нас весь 2016 год такой вышел. Сначала у меня была травма, теперь у Ксении. И когда мы ставили произвольную программу, нам сказали: депрессия — это про вас, ваша история. Вам подойдет. - В короткой программе под музыку «Лунный свет» Дебюсси у вас необычный для вас классический стиль. Верили, что получится? - Да у меня выбора не было (улыбается). Я для классики не подхожу, это понятно было сразу. Но все говорили — как это так, каждая пара должна хоть раз исполнить классику. А главный аргумент - Ксюша всегда хотела скатать эту программу, и я должен был постараться сделать все, чтобы у нас получилось. Когда начинали ставить программу, конечно, ахали — все у меня завернутое, корявое, руки совсем не нежные. Но Николай Морозов что-то постарался скрыть, что-то из меня вытащил. И когда поставили, вроде бы получилось неплохо. Начали катать с элементами — куда-то все опять ушло. Но я постарался вернуть все обратно, и, на мой взгляд, на чемпионате России получилось неплохо. Мне редко нравится пересматривать наши выступления, но здесь мне короткая программа в записи понравилась. Жалко только что идею с рукавом никто не понял. - И я не понял. - По задумке дизайнера, у меня был подвернут рукав, как у дирижера — чтобы он не мешал дирижировать. Но, видимо, я не слишком хорошо смог это донести до зрителей. Все-таки там всего несколько характерных движений. - Программы Евгении Медведевой тоже не все понимают. - Да, и здесь два пути — либо рассказывать, что имеется в виду, либо спокойно расправить оба рукава, застегнуть их и нормально кататься. На самом деле, самое тяжелое для меня в короткой программе — отсутствие ритма. У нас то блюз, где вообще мой любимый ритм, то испанская музыка, то китайская с барабанами. Под них мне легче было кататься. - Зато будет что вспомнить — вот, и у нас была классика! - Да, я уже рад, что она у нас есть. Думаю, что доведу все до блеска. - У Евгении Тарасовой и Владимира Морозова — четверная подкрутка. У канадцев, немцев — выбросы в четыре, три с половиной оборота. От вас ждать усложнения программ? - Даже не знаю, что сейчас сказать, потому что планирование, как показывает опыт, дело неблагодарное. Я бы предпочел восстановить каскад «3-3-2», тройной сальхов, попытался бы это все чисто исполнить. Программу многие хвалят, и если ее чисто катать с сильными элементами, то мы могли бы получать даже больше баллов, чем в прошлом году на финале «Гран-при». В общем, скажу так — посмотрим, как пойдет.
