Петр Свидлер: Я был фанатом «Зенита», но в какой-то момент это ушло
В Москве в здании Центрального телеграфа проходит второй турнир серии Гран-при ФИДЕ. А накануне интервью «Советскому спорту» дал участник турнира, один из сильнейших гроссмейстеров мира Петр Свидлер. «ИЗ ЭЛИСТЫ ВОЗВРАЩАЛСЯ С ВООРУЖЕННОЙ ОХРАНОЙ» - Для любого шахматиста топ-уровня борьба за корону - цель всей жизни. Для вас тоже? - Для меня – в меньшей степени. Я никогда перед собой не ставил такой цели. Меня больше увлекает процесс. Возможно, это ошибка и это негативно сказывается на результатах. Но я так устроен и вряд ли смогу на пятом десятке поменяться. - Конкуренция в мужских шахматах за последние 10 лет выросла в разы. Согласны? - Согласен. Компьютер дает возможность совершенствоваться быстрее. Объем информации, который я накапливал годами, сейчас доступен по щелчку пальцев. И надо учесть, что растет популярность шахмат. - С борьбой за корону мы разобрались. Но вам уже принадлежит рекорд, который непросто будет побить: вы семикратный чемпион России. - В СССР были люди, которые побеждали чаще. - Вы хотя бы иногда говорите себе: я - 7-кратный чемпион страны! Это же круто? - Думаю, это немного странное занятие – перечислять свои достижения. Мне это не очень свойственно. - Наверняка, самый памятный титул первый, который вы завоевали 1994 году в возрасте 18 лет? - Пожалуй, да. Хотя по составу тот турнир был послабее следующего, который я тоже выиграл. Но он кардинально поменял мою жизнь, я попал в состав сборной для участия в шахматной Олимпиаде. Организаторы легкомысленно заранее объявили, что чемпион поедет на Олимпиаду. Я был на тот момент совсем сырой, были шахматисты сильнее меня. Но как чемпион России я сыграл на Олимпиаде в одной команде с Каспаровым, это способствовало существенному скачку в моем шахматном развитии. - За титул чемпиона России были солидные призовые? - Приз был один – автомобиль «Хюндай Соната». Турнир проходил в Элисте, прав у меня не было. Мне выделили двух вооруженных инкассаторов, и они на этой машине отвезли меня в Питер. - Серьезные меры предосторожности… - Путь лежал через Ростовскую область, машина была без номеров. Такие машины тогда там часто пропадали. - Какова судьба этой машины? - Продали. У нас никто в семье никогда не водил машину. У меня до сих пор нет прав, не вижу в этом особой необходимости. - Вы также четырехкратный чемпион мира по «шахматам Фишера». - Турниры проводил один немецкий энтузиаст. Мы все с удовольствием в них играли. К сожалению, прикрылась эта тема. Жаль, «шахматы Фишера» очень интересная игра, хотя и не может служить заменой классике. - Некоторые считают, что «шахматы Фишера» – причуда гения, недостойная внимания. - Я так не считаю. В этой игре нет дебютной теории, самостоятельная игра начинается с первого хода. Получаются позиции более гармоничные и менее гармоничные. И появляется некий элемент везения, он зависит от того, играешь ли ты белыми или черными. Если исходить из справедливости, то должны быть парные туры – чтобы одну и ту же позицию играть белым и черными. - «Шахматы Фишера» резко увеличивают вариативность игры? - Думаю, ни один шахматист не откажется от возможности творить, не опасаясь нарваться на домашнюю заготовку соперника. «Шахматы Фишера» такую возможность дают. «К КОРЧНОМУ ОТНОШУСЬ С НЕОБЫЧАЙНЫМ ПИЕТЕТОМ» - Считается, что все чемпионы мира – гении. Согласны? - Если рассуждать в абсолютном шахматном значении этого слова, то, скорее, нет. Хотелось бы, чтобы это слово было зарезервировано для одного талантливого шахматиста на поколение. - Но гениев все-таки немало. Фамилии, начиная с классиков, можете назвать? - Не хотелось бы заниматься таким разбором. Но из людей, с которыми я сталкивался, несомненно, это Каспаров. Однако интереснее говорить о тех, кто подходит под это определение, но не стал чемпионом мира. К таковым можно отнести Василия Михайловича Иванчука. Дальше можно говорить о Давиде Бронштейне, Пауле Кересе, Леониде Штейне… - Викторе Корчном… - Я отношусь к Виктору Львовичу с необычайным пиететом, горжусь тем, что был с ним знаком. Его основным качеством было не несомненное шахматное дарование, а его стремление к борьбе. И это его качество для меня всегда перевешивало шахматный талант Виктора Львовича. Хотя с этим у него все было в порядке. - Какой у вас счет в классике с Каспаровым? - Если не подводит память, минус два. Первую партию выиграл я, затем Гарри Кимович победил трижды. - Считается, что от Каспарова исходит некая-то магическая аура и она подавляет соперников. - Действительно, он был непростым соперником. На кого-то это давило больше, на кого-то – меньше. Но партии против Каспарова выматывали изрядно в эмоциональном плане. - От Карлсена такого мощного излучения не исходит? - Мне повезло – я начинал играть с Магнусом, когда он был еще совсем юным. Поэтому у меня с ним приличный счет. Но на кого-то аура Карлсена, несомненно, действует. - Карслен - первый среди равных, или на полголовы сильнее? - Несомненно, сильнее. Но непреодолимой пропасти между ним и остальными топ-гроссмейстерами нет. - То есть, у него нет такого тотального превосходства над соперниками, как было у Карпова или Каспаровав в лучшие годы? - Сейчас нет. Но в 2014 – 2016 годах Магнус полностью доминировал в турнирах. - Сколько циклов Карлсен еще способен удерживать корону? - Матчи – сложная штука. Если предстоит поединок Карлсен – Крамник, то благодаря огромному матчевому опыту Володи, исход противостояния предсказать невозможно. Хотя в турнирах результаты у Магнуса получше. - Как относитесь к рапиду и блицу? - Очень доброжелательно, Но не считаю, что они должны полностью заменить классику. Хотя есть мнение, что классика себя изжила. - Ботвинник был противником блица, считал, что увлечение им уменьшает силу шахматиста. - Понимаю, что делаю революционное заявление, но Михаил Моисеевич не во всем был прав. Мне ведь посчастливилось поучаствовать в двух последних сессиях «Школы Ботвинника». Нам после окончания сессии выдавали листочки с рекомендациями. Там было про то, что в год нужно играть не больше 55-60 классических партий. По-моему мнению, играть нужно столько, сколько организм принимает. И это сугубо индивидуально. «ОСОБАЯ АУРА ПИТЕРА – ПЛОХОЙ КЛИМАТ» - Считается, у Санкт-Петербурга особая аура… - Это не аура, это климат. Несомненно, для меня Питер лучший город на земле, но климат здесь очень тяжелый. - Словосочетание «питерский рок» для вас что-то значит? - Я не застал рассвет питерского рок-клуба в силу возраста. А если вы хотите узнать про мои музыкальные вкусы, я – аквариумист. Поэтому Борис Гребенщиков стоит для меня отдельно, а все остальное – отдельно. - Александр Грищук болеет за ЦСКА, Ян Непомнящий – за «Спартака». Вам, питерцу, сам Бог велел болеть за «Зенит». - Я был фанатом «Зенита», но в какой-то момент перестал. - Это случилось после ухода Кержакова и Аршавина? - Дело не в этом, не могу назвать какую-то дату, но что-то такое неуловимое пропало. Я, конечно, болею за «Зенит», желаю ему удачи, и никогда не буду болеть, к примеру, за «Спартак». Этого точно никогда не случится, но той привязанности к клубу, какая была, больше нет. И я не могу сказать, почему это произошло. Я хотел бы, чтобы это вернулось, но не знаю, что для этого должно произойти. Но даже, когда я был болельщиком «Зенита», в первую очередь, являлся болельщиком сборной Англии по крикету. Поэтому футбол никогда не был моим первым видом спорта. - Экзотическое увлечение. Вы, наверное, единственный человек в России, который разбирается в крикете. - Возможно. У меня много хороших знакомых в Англии. Однажды они познакомили меня с этим видом спорта, и он со мной абсолютно совпал. Раньше я вообще был безумным фанатом, вел свою собственную статистику. Сейчас уже не смотрю все матчи, всех команд, которые могу найти в интернете. Смотрю только то, что мне интересно. Но крикет остается спортом номер один для меня.
