Екатерина Бычкова о встречах с Корне, Шараповой, Никулеску и Кубком Кремля
Пожалуй, напишу ещё один неинтересный пост для не интересующихся людей. Дело было давно, и спустя уже почти пару лет моего отсутствия в туре, превратилось практически в неправду. И всё же, навсегда при этом осталось историей. Историей о том, как время всё-таки меняет многое в нас и в нашем отношении как к людям вокруг, так и нас самих по отношению к себе. Много лет подряд, будучи игроком среднестатистического звена, я вместо того, чтобы заниматься предсезонкой и активно готовиться к началу года, занималась тем, что зарабатывала себе деньги клубными матчами на ту же поездку в Австралию, например. Свет всё-таки не ближний, энное количество тысяч долларов вынь да положь, а выхлоп, если проигрывать в первом круге отборочных, так и вообще полностью уходил в минус. Поэтому приходилось стелить соломку и отпахивать в непосредственной близости от славного города Реймс. А точнее в маленьком городке под сложным названием Cormontreuil. За юбилейные 10 лет моей игры в этом клубе я всё-таки научилась правильно писать это название, но освоить французское произношение оного мне так и осталось не под силу. Десятилетие – конечно, срок немаленький, и воспоминаний накопилось очень и очень много. Это вообще необычное ощущение – быть легионером где-то, но сейчас не про это. Сейчас о том, как можно, расставшись несколько лет назад практически врагами, найтись в итоге добрыми знакомыми, и забыв всякие глупости, очень мило вспоминать о былом. Та самая история, о которой я всё пытаюсь начать вам рассказывать, случилась в преддверии моего окончательного решения покинуть мир большого спорта. Тогда, под конец года, практически убитая и без особого настроения, я приехала играть очередной домашний матч к нам в Кормонтрёль. Если я правильно помню, играли мы против Динана, где первым и вторым номерами играли, на минуточку, Моника Никулеску и Ализе Корне. В сравнении с тем, что у нас первым играла Ева Бирнерова и вторым я, а рейтинг у нас обеих был плюс-минус 180 или ещё какие-то слёзы вроде около двухсот. Прекрасно ещё и то, что мы кончено же по очереди пристроились каждая к своей «любимой» теннисистке. Если я никогда не могла найти особых точек соприкосновения с Моникой, то у Евы были вопросы к Ализе ещё с тех времен, когда на каком-то турнире WTA француженка переиграла её. Уступая Еве сет и что-то вроде 1:4 во втором, Корне начала задыхаться и вызвала врача. Как сказала Бирнерова, она думала, что Ализе и правда сейчас умрёт. Но нет, всё обошлось и даже вполне неплохо. Но не в пользу Евы. В их тогдашнем клубном матче тоже не обошлось без врачебных моментов. Пока Корне вела против Евы легко и непринужденно, всё было отлично. Как только второй сет забрезжил тай-брейком, случилась какая-то непоправимая беда и пришлось прибегать к волшебству физиотерапевтов, но опять-таки всё обошлось как нельзя лучше и два сета оказались в кармане француженки. И всё бы ничего, если бы нам чуть позже не нужно было играть пару. По отдельности терпеть на корте этих двух игроков я ещё как-то могла. Сочетание же двойного удара мне давалось очень и очень непросто. Моя тотальная и с трудом уже контролируемая к концу года эмоциональная неустойчивость нашла как коса на камень на тоже не самый адекватный подход соперниц. Проиграв со счётом 4:6 первый сет, мы с Евой зацепились за второй, и доведя его до тай-брейка, наиграли аж два сетбола. И вот тут начался ураган, обе эти взрослые девицы начали рыдать в унисон… Не знаю уж, то ли мы оказались такими жалостливыми, то ли что ещё, но с трёх сетболов нам так и не удалось взять вторую партию. Когда же наши соперницы одержали верх, Корне бежала к сетке, улыбаясь во все 32 зуба. И нам тоже, естественно. Не самый удачный момент для глобального скачка настроения. Ровно 2 минуты назад она рыдала, а тут прям светилась как натёртый пятак. Досада, раздражение и просто нервы разорвали меня на адские комментарии. Пожимая руку, я спросила почему это она не плачет сейчас, по мне так самое нужное время. Например, порыдать от счастья. — Да что с тобой не так? Почему ты такая противная? – вопрошала меня Корне. — Да потому что меня бесит твое вечное показушное радушие. Нельзя по-свински вести себя на корте, а потом всем улыбаться и хотеть, чтоб тебя любили! — Когда я себя не так веду и что вообще не так? И почему ты считаешь, что меня не любят?! — Да всегда одно и то же, вечно умирающая на корте! И тут она разревелась, как корова. Все конечно же пошли её успокаивать, а потом через раз втихаря подходили ко мне и говорили, что я безусловно в чём-то права. О, это вечное толерантное лицемерие воспитанных людей! Почему вы все такие?! И да, я была не права, но так мне это не виделось тогда. В том моменте и в той жизни. Я просто сказала очередную свою правду, с которой из-под полы в итоге согласилось больше половины людей. Больше мы с Ализе не общались никогда… На позапрошлой же неделе я первый раз оказалась на Кубке Кремля корреспондентом от радио, на котором являюсь соведущей последние три с половиной месяца. На том самом Кубке Кремля, где последние 12 лет я выступала ежегодно. На том самом Кубке Кремля, где я сыграла однажды против Марии Шараповой. На том самом Кубке Кремля, где я знаю всех от директора турнира до охранников около раздевалок. И тут такой новый и неизведанный опыт. Сказать, что я вспомнила теннис и тот самый мандраж, это сказать совсем немногое. Меня весь день подташнивало, и я с трудом представляла, как буду пробовать брать мини-интервью у своих бывших коллег. Страшно было до чертиков! В восемь часов вечера в среду не так уж много теннисистов можно поймать на кортах, но кого-то мне всё-таки удалось. Здесь всегда нужно выжать как можно больше, если есть такой шанс и такая возможность. И вот тогда, под конец я увидела ЕЁ. Ту самую Ализе Корне, которая последний раз в моём присутствии рыдала навзрыд где-то в маленьком городке недалеко от Реймса. Меня начало разрывать противоречивое чувство. Я понимала, что Ализе – нужный мне человек для интервью, но стеснялась подойти, потому что понимала, что в целом могу получить довольно жёсткий разворот по понятным на то причинам. И всё-таки новое амплуа взяло верх, и я решила рискнуть. Я подошла к ней и спросила, не могла бы она ответить на буквально 4 простых моих вопроса. Вначале была секундная пауза, потому что она не могла меня узнать, а потом рассмеялась и сказала: «Конечно!» В итоге мы очень мило побеседовали и вне рамок интервью. Она сказала, что в любом случае хочет остаться в Москве на денёк, даже в случае возможного поражения, а я посоветовала куда ей стоит сходить исходя их тех вопросов, которые Ализе успела мне задать. Мы обменялись пожеланиями друг другу удачи и распрощались как старые друзья. — И да, прости, что в последней нашей встрече я вела себя агрессивно, – прощаясь, добавила я. Она улыбнулась: — Да забудь, мы все сумасшедшие, когда играем в теннис на корте.
