Реформа WADA может начаться через три года
Всемирное антидопинговое агентство (WADA) и глава Международного олимпийского комитета (МОК) Томас Бах, заявив, что Спортивный арбитражный суд после оправдания 28 российских спортсменов необходимо реформировать, дискредитировали себя. Но кто на самом деле нуждается в реформах и чему международные представители России в спортивных организациях должны больше уделять внимания? Об этом в интервью «Парламентской газете» рассказал председатель Комитета Государственной Думы по физической культуре, спорту, туризму и делам молодёжи Михаил Дегтярев. - Михаил Владимирович, после того как Спортивный арбитражный суд (CAS) в Лозанне полностью удовлетворил иск 28 российских спортсменов, МОК отказался приглашать оправданных атлетов на Олимпиаду в Южную Корею, а глава организации Томас Бах заявил, что считает нужным реформировать систему спортивного арбитража. Удивило ли вас такое поведение? - Мы знали, какую позицию занимают высокопоставленные члены МОК. Но надеялись, что это останется их личным суждением и в публичную сферу не будет выноситься. На мой взгляд, Бах допустил заявление, после которого он должен уйти в отставку. Фактически он дал понять: суд, который оправдывает русских спортсменов, — это плохой суд, а тот, что осуждает, — суд хороший. Это дискриминационное заявление в отношении спортсменов из России. И руководитель, который допускает такой дискриминационный подход, на мой взгляд, должен покинуть свой пост. Иначе мы с таким подходом рискуем вернуться во времена нацистской Германии. - Ожидали, что 1 февраля CAS удовлетворит иски наших спортсменов? - Лично я ожидал такой реакции CAS — рассмотрение было действительно объективным. Дело каждого атлета рассматривали отдельно, пристально, с изучением всех доказательств. Мы предполагали, что полностью удовлетворят половину поданных исков, в итоге получилось даже больше (42 спортсмена из России подали иски в CAS, 28 удовлетворены полностью, 11 — частично, слушания в отношении трёх исков перенесено. — Прим. ПГ). На заявление Томаса Баха о реформе CAS в России отвечают, что если уж что и реформировать, то Всемирное антидопинговое агентство, которое во многом себя дискредитировало «российским делом». - На ваш взгляд, такая реформа возможна в ближайшее время? Да, возможна. Сегодня, на примере России, многие страны поняли свою уязвимость с точки зрения спекуляций на тему борьбы с допингом. На месте России может оказаться любое государство. Думаю, в ближайшие два-три года не только наша страна, но и ряд стран Европы и Латинской Америки будут инициировать это. - Вам известно, какие конкретно страны готовы заявить о необходимости реформировать WADA? - Да, известно. Но сейчас рано их озвучивать — всему своё время. - Сегодня часто критикуют работу наших представителей в международных спортивных организациях. Например, в начале 2000-х российский представитель Вячеслав Фетисов был одним из кандидатов на пост главы WADA, сегодня нас в этой организации и близко не допускают к руководящим должностям. Что нужно делать, чтобы ситуацию изменить? - Как минимум более энергично вести международную работу — не вылезать из штаб-квартир организаций, самим выдвигать инициативы. Лично мне непонятно, почему мы всё время реагируем, а не генерируем повестку. Ещё один важный аспект — информационное сопровождение всех событий о российском спорте в иноСМИ. Сегодня за рубежом очень мало кто знает о принятых антидопинговых законах, о выполнении Россией требований WADA, МОК. На примере «русского дела» в спорте мы увидели, насколько нам не хватает работы над скоординированной информационной кампанией в иностранных СМИ. В этом я лично убедился во время встречи с международными чиновниками от спорта на пике скандала, то есть в прошлом и позапрошлом годах. В частности, это касалось общения с одним из представителей CAS — там вообще ничего не знают о системе управления в нашем спорте, о том, что мы выполнили «дорожную карту» WADA и прочее. Зарубежный коллега узнал это от меня, депутата Госдумы — результат, думаю, мы увидели 1 февраля. И это — проблема нашего международного спортивного представительства. Нет профессионалов, которые могли бы закидать зарубежные реакции топовыми материалами. Информация о России поступает в некие закрытые структуры, и дальше никто не работает над тем, чтобы она попала в публичное поле! Это безалаберная работа — учитывая наши расходы на международную деятельность, количество институтов и наших представителей в Женеве, Лозанне. В итоге публичным информированием занимаются наши парламентарии.
