«Видич взял и ушел с тренировки — чего голову дубасить?» Самый незаметный герой «Спартака» 2000-х

За 5,5 лет в «Спартаке» Игнас Дедура провел 57 матчей и забил 4 гола, четырежды став вице-чемпионом России. В 2005-м он рубился в центре обороны с будущим капитаном «МЮ» Неманьей Видичем, а в 2007-м в него поверил Станислав Черчесов. В интервью Sport24.ru литовский защитник вспомнил, как Александр Старков позвал его в Москву, как он в 28 лет оказался в дубле команды и как комментатор искал родственные связи с его сыном. — В этом сезоне вы стали тренером, но пока еще играющим. До скольких планируете выходить на поле?— Поддерживаю форму с командой, но все идет к концу. Так и задумаешься. Знаете, у нас в Литве футбол регрессирует. Остановились на месте, упали на дно. Может, сейчас что-то начнется. Но пока ситуация не очень. Только если молодое поколение вырастет. — И что делать, если я родился в Литве, но хочу играть в футбол?— Кто что-то хочет — ищет, куда уехать. Другие уже решают: может, сразу пойти работать. Получить 500 евро — и что? Как семью содержать? В нашей команде молодежь думает, продолжать ли играть. Похоже на Лихтенштейн, когда ребята после работы собираются мяч попинать. Как-нибудь соберемся — один банкир будет, другой — учитель. Пока таких нет, но, думаю, скоро появятся. — Менеджером, как Дейвидас Шемберас, себя не представляете?— В кабинет не тянет, в рубашке ходить... К команде надо быть ближе. У меня есть лицензия B, получил ее в 2012-м. Дальше можно было идти на A, на Pro. Но смысл? В Литве 8 команд. И что — в первой лиге работать? А расти как тренер... Хорошо, был клубный тренер Янкаускас, сейчас ему дали сборную. Интересно, что будет после сборной. Может, попадет через кого-то в Россию. Но тяжело — результата-то нет. Слишком маленькая страна. Детей тренировать — с этого тоже не продержишься. — А бизнес?— Занимаюсь машинами. Сам не чиню, но организую. С Америкой связано. Еще когда в «Спартаке» играл, пошло. — У вашего «Спириса» была долгая борьба за то, чтобы называться «Жальгирисом». В чем суть проблемы?— Команду хотели объединить с баскетбольным «Жальгирисом». Из-за этого нам перешло название. А Вильнюсу это не понравилось. Но сейчас все выяснили, все легально. Вернулись к истокам: когда клуб из Каунаса впервые стал чемпионом — в 1999 году, мы уже были «Жальгирисом». Шабтай Калманович тогда владел клубом. — Запомнился?— Запомнился, да... Пришел и сказал: «Выигрываете — я плачу, проигрываете — вы мне платите». Но в том чемпионате все прошло гладко. — Видел вашу статистику в чемпионате Литвы — вы пенальти, что ли, били во всех командах?— Нет, все на стандартах, головой. В том же 99-м в четырех играх подряд забивал. Был такой парень — Сергей Герасимец. Куда показывал — туда и подавал, только голову подставляй. Специально стандарты отрабатывали. — Самый крутой гол в вашей карьере?— «Химкам» за «Спартак», когда на последней минуте 3:3 сделали. Но вообще у защитников все просто: коснулся мяча — и гол. — Вы говорили, что, как и все литовцы, играли в детстве в баскетбол. Не понравилось?— На занятия я не ходил — просто во дворе. А с футболом так получилось: сидели в классе, пришел тренер, сказал, что набирают группу футболистов. Попробовали — понравилось. Даже выбора не было. Хотя, когда «Жальгирис» играл в баскетбольных суперфиналах с ЦСКА, мы все матчи смотрели. Просыпались, если было поздно. Сабонис против Ткаченко — тогда было на что посмотреть. — Сейчас ходите на баскетбол?— Честно? Не так интересно. Вот Шемберас на баскетбол приезжает — стал поклонником «Жальгириса». А я смотрю по телевизору. Но через российские каналы. Ваши комментаторы интереснее. — Чем?— Допустим, смотришь футбол: один комментатор сосредоточен на Италии, другой — на Франции. Они больше знают про каждого игрока. А наши комментаторы — более эмоциональные. Столько информации нет. — Когда вы последний раз смотрели матч «Спартака»?— Целиком давно не смотрел, в основном фрагменты. Обзоры игр. Но «Локомотив» в этом году как шел, так и идет. Все для него. — Верите в то, что «Спартак» еще может стать чемпионом?— Ха! Шансов мало. Минимальные. Я не верю, если честно. С «Ахматом» вон вроде бы держали игру, потом контратака — и гол. — У команды Карреры есть что-то общее с той, за которую вы играли?— Про этих не знаю, совсем другие игроки. Промес индивидуально сильный, да. Но мы точно были как команда, сплоченные. Собирались вместе. — Как это удалось создать?— Сами игроки были дружные. После каждой игры сходились семьями. — Матч за «Спартак», который вы никогда не забудете?— Когда 1:0 у ЦСКА вели после гола Моцарта и пропустили на последней минуте. Шесть лет не могли их победить! Пошли бы в угол подержать мяч... Потом Роман (Павлюченко — Sport24) прибежал со своей половины — и штрафной. 1:1. Значит, не судьба. — Это худший матч в вашей карьере?— Еще за «Каунас», когда молодой был, играли в Израиле. Кубок Интертото или что-то такое. Дали персонально держать нападающего — а он на голову выше меня! Я в еврокубках вообще не играл, и этот нападающий все три гола забил. 3:1 проиграли. Думал, меня больше не поставят. Ничего, поставили — дома 2:0 вели и на последней минуте пропустили. Вратарь неудачно вышел, а так прошли бы дальше! С боснийцами в 2000-м наоборот было: дома обыграли их 4:0. Без вариантов вообще, могли 5-6-7 забивать. Едем туда — и после первого тайма горим 0:3. Куда бежать, не знаем. Все в обратку пошло, как в игре «Ромы» и «Барселоны». В перерыве молчим в раздевалке, тренер тоже. Все испуганы. Капитан встает: «Эй, мужики, давайте соберемся, идем играть». Просто одно слово — но 0:3 отстояли. — Против кого в России было сложнее всего играть?— Против Вагнера. Маленький, крепкий. Что с ним делать? С большим нападающим ты можешь потолкаться, а с этим — как? Он резкий, быстрый. Тяжело с такими. — Кто был вашим лучшим другом в том «Спартаке»?— Сосед — поляк. Я, когда пришел, сразу на базу поехал. Зашел в столовую: «Куда сесть?» А Войцех (Ковалевски — Sport24) подозвал к себе. Потом ездили с ним домой на машине. Войцеху тогда Хаммер подарили, на нем и ездили. — Ковалевски живет недалеко от вас.— Да, в 120 км от Каунаса. Был в гостях. Раньше турниры делали в зале. Сейчас он в Варшаве вроде, дома почти не бывает. Последний раз года 2 назад виделись. Я летом ездил к сестре в Берлин, возвращались обратно — и как-то свернули. — Во время выезда в Пермь «Спартак» попал в такую жуткую гостиницу, что Ковалевски сбежал оттуда. Из-за чего?— Ха-ха! Мы приехали — жара нереальная. Заходим в гостишку, номера 1970-х годов. Вся мебель с тех пор, кровать короткая. Как лечь? Жарко, душно. Кондиционеров нет, вода не идет. Окна открываешь — играет музыка. Но если команда решила — делать нечего, живем в таком. Некоторые взяли номера получше — тот же Войцех. Хоть выспались за свои деньги. — Другие места, которые вас шокировали?— Владивосток, из-за долгого перелета. Большая у вас страна! Зато икру в аэропорт ведрами привозили — кому килограмм, кому два. Бояра, Макс Калина икорку любили. — Кто лучший футболист из тех, с кем вы играли в России?— Дима Аленичев. Потом этот конфликт со Старковым — и все перевернулось. — Было видно, что ему некомфортно с тренером?— Ну они же на одной позиции с Титовым играли. Надо было как-то их совместить, принять решение. — То есть если бы Аленичев играл, никакого бунта не было бы?— Тяжело сказать. Может быть, из-за этого. Жалко, что так сложилось. — Для команды его интервью было неожиданностью?— Может, с Титовым он об этом говорил. Но мы из газет узнали. Приехали на тренировку — и все. Поняли, что Аленя отстраняют. При Черчесове то же самое с Титовым и Калиной случилось — после проигрыша ЦСКА. — Поняли, в чем их вина?— Не они одни голы пропускали. Видимо, не завели команду. Начали искать козлов отпущения. Я думал, парни вернутся. Потом приняли как данность: нет — значит нет. — Тогда или в ситуации с Аленичевым не было мыслей поговорить с тренером?— Там пытались, кто-то даже ходил. Но решение было принято. — Главная претензия к Старкову — не самый зрелищный футбол. Вы знаете его еще по «Сконто». В Латвии Старков играл в похожей манере?— Там это приносило плоды — сколько лет мы были чемпионами! Но в Латвии слабый уровень, лишь 2-3 команды боролись. Там-то можно было рисковать, а в Москву [Старков] приехал — и стал от защиты игру ставить. Я-то привык, у нас и сборные все время действовали строго от обороны. А тем, кто помнил романцевские времена, хотелось, чтобы всем забивали. — Как Старков сказал, что забирает вас в Москву?— Помню, играли в Даугавпилсе. Разговоры о его приглашении уже ходили, но все думали, что он возьмет нескольких футболистов из сборной Латвии. Я об этом особо не думал. После игры он подошел: «Если будет вариант в Москве, поедешь?» Поеду, конечно! Ну все, сказал, будем решать вопрос. В итоге Старков взял меня и Рубина. — Почему у Рубина совсем не получилось?— Тренер решал. Может, разговоры какие-то... Знаете, как в России бывает, когда игрока приводят. Вроде бы Андрей играл в Англии, но шансов мало получил. — У вас до «Спартака» уже был небольшой опыт в России — в «Торпедо-ЗИЛ».— Сыграл на Кубке Содружества в 2000-м, меня заметили. И тут же в сборную вызвали. Я приехал, потренировался с «ЗИЛом» — и сразу уехал в сборную. В первом же матче повредил боковые связки колена. Месяц-два мучился, пока вылечил, сыграл 7-10 игр. Аренда у меня была до лета, в «Торпедо-ЗИЛ» говорили: давай оставайся. При этом они хотели, чтобы я остался бесплатно. Но «Каунас» на это не пошел. Я сразу поехал на просмотр в Краснодар. «Кубань» тогда играла в первой лиге. И пока там был, раздался звонок: защитник «Сконто» Самусевас сломал ногу — лети в Ригу. — В России хотелось остаться, пусть даже в первой лиге?— Молодому тяжело было. Хорошо, в «ЗИЛе» попался Саулюс Микалаюнас, он поопытнее. Вот с ним по чуть-чуть привык. Еще Березуцкий у нас тогда был, Вася. Мы с ним и соперничали за место в составе: то меня ставили, то его. Потом травму получил — и он играл. После этого они с братом, по-моему, и перешли в ЦСКА. Смотрите, сколько играют. — Тогда было похоже, что так сложится?— Данные-то были. Вася — большой, габаритный, молодой. И уже тогда много разговаривал. — Ваша с Видичем связка в 2005-м была топовой. Лучший напарник?— Хороший игрок хорошего уровня. Только все время было недоволен: если ты сделал ошибку — обязательно скажет. А если наоборот... Раньше было принято: когда игрок бежит тебе за спину, ты его передаешь. Помню, в каком-то матче соперник несся, и я говорю: «Твой игрок!» А он: «Нет, ты бежишь с ним! Ничего не знаю». Вроде как напихал с этого. Ну я понял, что надо играть так — и все. С Видичем еще было. Отрабатывали вынос головой от своих ворот. Идут прострелы, а ему что-то показалось. Взял и ушел с тренировки — чего голову дубасить? Не дурак все-таки, надо себя где-то беречь. — Помните последний матч Погатеца за «Спартак», когда он сломал Харитонского?— Погатец тогда уже подписал контракт и уезжал. Я по телевизору много переломов видел, но это один из самых сильных. Жестко вошел, грубо. — Он сам понимал, что сделал?— Характер у него непростой был. Немцы, австрийцы — их не поймешь. И думаешь теперь. Кто-то решил: ай, подписал контракт — пусть отрабатывает до конца. Может быть, уже не надо было его ставить. Вот Ковач смешной был. Веселый парень. — Потому что яйцами «Баварии» забивал?— Да нет, просто шутил. — Его тоже давно не видели?— У нас в WhatsApp есть группа спартаковская, но я там себя не очень проявляю. В ней еще Павлюченко, Павленко, Бажен, Сабитов, Войцех, Калина. — Жизнь кипит?— Бывает иногда. Что-то пишут, потом пауза, пауза, опять пишут. — Что последнее обсуждали?— Да времени нет, просто вижу, что они там переписываются. Ребята встречаются постоянно, нам в Москву и не добраться. — Когда последний раз ездили?— Наверное, как улетел, так и не был. С 2010-го года. Зато сын ездил. Он у меня тоже играет — в Литве, 16 лет парню. А в Москве проводился турнир имени Иванова. На Восточной улице, все как надо. Самое главное, игры показывали по интернету, и комментатор, объявляя состав, задумался: «Матас Дедура. Интересно, это не Игнаса сын? Надо поискать родственные связи». На следующей игре сообщает: «Родственных связей не обнаружено». Нет, ну подошли бы к парню — он в Москве научился по-русски говорить. Объяснил бы. — Самое бессмысленное упреждение, которое вы делали на тренировках? До вас в «Спартаке» практиковали подкаты без мяча...— В Литве такое тоже было, но я не застал. Рассказывали: бежишь через все поле — и еще 3 подката должен сделать. Учили стариков! Но в «Спартаке» такого не помню. — 4 серебра со «Спартаком» — когда было особенно обидно?— В первый раз, когда я более-менее играл. Потом еще при Черчесове начал. Он взял меня на сборы в Австрию. Я проявил себя, получил шанс. А в конце чемпионата мы играли с «Москвой». Я забил гол и получил красную карточку — за толчок Баррьентоса. Следующую игру — в Раменском — провел на трибунах. Смотрел, как золото уплывает. — Чего каждый раз не хватало?— Фарта в отдельных играх. Сейчас если уж пошло — то идет до конца. — Удаление с «Москвой» — единственный такой эпизод в карьере?— Да, получается. Я помню те эмоции. Баррьентос сфолил на Иванове, мы к нему втроем подбежали. Только рукой коснулись, даже не толкали: «Слушай, что ты делаешь?» И он рухнул на газон — будто в морду получил. А карточку мне показали. Не Калине, не Титу. Но ту игру мы выиграли — 3:1. — Кто вообще самый эмоциональный прибалт?— Нериус Бараса из «Крыльев». Он, кстати, в Самаре живет. Играли как-то с «Рейнджерс» за «Каунас». Смотрим на разминке — на трибунах 5-10 тысяч человек. Кажется, столько и будет. Потом переодеваемся, выходим на игру — а там полный стадион, все песни поют. Мы молодые, играли 1:1. Потом пенальти спорный, потом Бараса «фак» трибунам показал. Удаление — и 1:4. Дожали в конце. — Как вы сами оценивали свою роль в «Спартаке»?— Сколько игроков там было? 22-25. Принял, что все игры в основе играть не буду. Тяжело, конечно, на скамейке. Был матч, когда мы по пенальти проиграли «Селтику». Там на 85-й минуте удалили Штранцля. А мы с Жедером сидели в запасе. Он более-менее растягивался. Я думал, он и пойдет играть. И тут меня подзывают! 1:1 отстояли, а я еще момент имел — головой пробил. Вот так бегал-бегал, делал разминку. И тут бабах — красная карточка. Ну, значит, такая роль, что надо быть все время готовым. — Когда ушел Старков, вы понимали, что непростые времена начнутся и у вас?— Конечно. В России все время так. Если привел игрока — все может быть. Федотов сразу сказал: иди в дубль. Летом поехали на сборы, меня оставили. Я сразу отправился на просмотр в Самару. Почему не остался? Так получилось. Вернулся в дубль. Все протерпел, хотя мог бросить. Я хотел уйти. — Как не сойти с ума, когда в 28 лет играешь за молодежный состав?— Принять это. Не знаю, характер такой — терпеть до конца. Не могу всех послать и просто уехать. — Реально были готовы ждать целый год?— Ну не год — я думал, зимой откроется окно. Или, может, поменяется что-то. Не хотелось метаться — в аренду, в первую лигу. Они же так решили, не я. — Федотова все вспоминают как доброго дедушку, поверившего в Ребко, Торбинского и остальных. У вас с ним совсем не было контакта?— Он ничего не говорил. «Поедем на сборы» только. Хорошо, поедем. Все со всеми, семья приехала. И тут выясняется: «А ты-то не едешь!» Ходил себе вокруг, не мог прямо в глаза сказать. Просто избегал общения. Самое главное — сказать правду. «Давай будем искать тебе команду» — какие проблемы? — Реальные варианты, кроме «Крыльев», были?— Самый реальный — Самара. Я думал, сойдутся. Но не сошлись. Меня просто перед фактом поставили. — Про Черчесова вы тоже говорили, что он не видит вас в составе. Когда его отношение изменилось?— Я сидел в дубле и думал: чего там, пригласит в главную команду или нет? Пришло лето, он сказал: поедем на сборы, проявишь себя — останешься. Сыграли в Австрии несколько матчей, потом он дал шанс в чемпионате. Еще и контракт продлил. Меня сразу начали приглашать в сборную. Сколько игр дал Черчесов — столько сыграл. — Лаудруп и Карпин столько не дали.— Там что-то похожее на Федотова, но у Карпина я в нескольких матчах сыграл. И все равно отношение чувствовалось. Я сам понимал: ну сколько еще таких периодов может быть — то играешь, то нет... Потом контракт закончился — и все. Никаких обид. Рад, что играл за «Спартак». — Карпин вообще сказал, что вы должны молиться на 6 лет в «Спартаке» — после вашего интервью об отношении к людям.— Я просто сказал, что даже внутри клуба начали все менять. В офисе почти всех женщин поменяли. Жалко людей, которые отдали столько времени клубу. — Каким был последний день в «Спартаке»?— Да сумки собрал — и поехал в аэропорт. Машину клубную возле офиса оставил. Сам все организовал. Как такового прощания не было. — Почему в Белгороде провели так мало времени?— Ромащенко знал меня по дублю «Спартака». Но я поехал туда с вывернутым голеностопом. Говорил: подождите. А им быстрее надо! Я еле ходил на этой ноге. Приехал на сборы, подписал договор и все время мучился. Травма после травмы... В «Спартаке» не было повреждений, а там одна за другой! Полгода прошло, тренером стал Кучук. С ним тоже не заладилось — он с подозрением относился к возрастным. Держал с нами расстояние. Меня и Танасиевича в одно время не стал ставить. Тактика у него более-менее была — держание мяча, вот это все... Вопросы как к человеку. Я понял, что ничего не будет, хватит. Вернулся в Литву. Стал чемпионом, в Европе хорошо поиграли. — В «Хартс» в середине 2000-х не было вариантов уехать? Практически вся Литва там была.— Ну что-то такое говорили, без конкретики. В Москве тоже была хорошая атмосфера. Ни о чем не жалеем. Больше интервью на Sport24: