Он был последним, кто победил Мэйуэзера. Но это не принесло ему ни денег, ни славы

Чтобы победить Флойда Мэйуэзера-младшего, ему понадобилось три раунда. Все решило одно очко на судейских карточках. Чтобы заработать столько же денег, сколько есть у Флойда Мэйуэзера-младшего, ему нужно прожить 35 тысяч лет. Все, что у него есть сейчас, — это квартира в болгарской панельке и пенсия в 500 долларов в месяц. Он мало общается с окружающими, зато часто ходит в боксерский зал, куда изредка приводит репортеров. Они воспоминают о нем в контексте больших боев непобежденного Флойда Мэйуэзера-младшего, чем вызывают у него довольную улыбку. Он рад, что кто-то помнит, кто такой Серафим Тодоров. Мэйуэзер по прозвищу Деньги постоянно показывает, как дорого-богато он живет. Без всякого стеснения. Перед своим первым «боем века» — против филиппинца Мэнни Пакьяо — американский боксер вспомнил о поражении в полуфинале Олимпийских игр 1996 года как о поворотном моменте карьеры. «Я счастлив. Этот результат заставил меня прикладывать больше усилий и работать жестче, чтобы достигнуть всего, что у меня есть сейчас», — рассуждал Мэйуэзер. 2 мая 2015 года он победил Пакьяо единогласным решением судей и заработал три сотни миллионов долларов. А тогда, в Атланте-1996, Мэйуэзера остановил как раз Тодоров. На тот момент 27-летний болгарин был на пике формы, носил густые черные усы и верил, что способен стать олимпийским чемпионом. Если не в этот раз, так в следующий уж точно. Три раунда Мэйуэзер и Тодоров колотили друг друга, и Серафим оказался лучше: он победил со счетом 10:9 и прошел в финал, где проиграл тайцу Сомлаку Камсингу. Мэйуэзер и Тодоров тогда будто оказались перед камнем на развилке дороги. Болгарин, уверенный в своем предназначении, отверг предложение американских промоутеров и остался в любителях — впереди были Игры-2000, новая жизнь и борьба за золото Олимпиады. «Это заставило бы меня думать, что я — идеальный боксер», — объяснял Тодоров свое желание выиграть следующую Олимпиаду. Тем более что поражение от Камсинга болгарин считал несправедливым. Судьба как-то сразу отвернулась от Тодорова. Боксер вроде бы договорился с Болгарской федерацией бокса о хороших деньгах, которые он собирался потратить на подготовку к Сиднею, но все обещания чиновников так и остались обещаниями. Внезапно серебряный призер Олимпиады лишился средств к существованию. А ведь ему нужно было кормить семью. В этот момент где-то в Америке промоутеры, предлагавшие Тодорову стать профессионалом, вовсю раскручивали Флойда. Сам болгарин решил поработать на Турцию. Не мешки таскать на складах, а по-серьезному: он обратился в боксерскую федерацию с намерением сменить спортивное гражданство. Турки и болгары долго пытались найти оптимальные условия для перехода Тодорова, но к консенсусу так и не пришли. Тренер Георгий Стойменов, некогда разглядевший в юном Тодорове боксера и впоследствии работавший с ним до конца карьеры, указывал журналистам New York Times на главный недостаток подопечного: он совершенно не владел собой, когда дело касалось девушек и ракии. Тодоров пристрастился к выпивке еще в юности, причем предпочитал делать это в компании каких-нибудь девиц. Доходило до того, что во время длительных соревнований Стойменову приходилось спать в одном номере с боксером, чтобы контролировать все его передвижения. Однажды тренер зашел в комнату, увидел открытое окно и пустую кровать. Спустился на несколько этажей ниже и нашел Тодорова — тот сидел с группой девушек из команды по легкой атлетике. Болгарин никогда не отрицал, что он на такое способен. Но все оправдывал тем, что был исключительным боксером. В интервью он нескромно называл себя артистом на ринге и расхваливал собственную подвижность и темп. Перед Играми-1996 он тренировался около трех недель, при этом находил время на вечеринки и попойки с друзьями. На Олимпиаде он играючи расправился со всеми соперниками и, особенно хорошо изучив 19-летнего Мэйуэзера, победил и его. После полуфинала оба пошли на допинг-контроль. В комнату ввалились трое и подошли к Тодорову. Те самые американские промоутеры, и он коротко ответил им: «Нет». Они отвернулись и заговорили с Мэйуэзером. Поражение от Сомлака Камсинга ввело болгарского боксера в абсолютный ступор. Два дня до отлета на родину он провел в трансе, мечтая лишь об одном: напиться и никогда не трезветь. Но он ведь артист от бокса, да? Значит, есть еще шанс на великое будущее. Прямо как в кино — через тернии к звездам — прямиком на вершину боксерского Олимпа. Непонятные действия Болгарской федерации бокса стали частью трагикомедии о жизни Тодорова. С турками уже все было улажено, да и на уровне федераций, казалось, было достигнуто соглашение. Но в последний момент болгары вдруг потребовали от турецкой стороны 300 тысяч долларов за трансфер Серафима и получили отказ. Так боксер остался без сборной: выступать за Турцию ему не позволила Болгария, а представлять Болгарию — принцип. Все, что у него осталось, — чувство сожаления о том, что на месте Мэйуэзера мог быть он сам. К 2003 году Тодоров окончательно порвал с боксом. Вместе с женой Альбеной он живет в городке Пазарджик, что в 114 километрах от Софии. Бывший боксер поработал водителем и продавцом, вкалывал на сосисочной фабрике, в то время как его жена трудилась в супермаркете. Сейчас оба — пенсионеры. Тодоров, например, получает около 500 долларов в месяц. Супруги живут в семиэтажном панельном доме, а окна их квартиры выходят на сгоревшее здание кафе с огромным бананом, нарисованным на стене. В этот район частенько захаживают наркоторговцы. В свое время они даже предлагали Тодорову работу, видели в нем лидера. Но тот отказался. Победа над Мэйуэзером круто изменила его жизнь, но поражение сделало бы эту жизнь проще и богаче, считает сам Серафим. Журналистам он признался, что каждый день жалеет о том, что тогда, в Атланте, именно он набрал на одно очко больше. Триумф в полуфинале Олимпиады и несправедливое, по его мнению, поражение в финале дали повод для мечты: он может стать гораздо лучше и в конце концов доберется до столь желанного золота. Проиграй Тодоров Мэйуэзеру, и его отношение к боксу наверняка стало бы более циничным: он сказал бы «да» промоутерам и остался в США. «Сейчас обо мне весь мир знает. Я боялся, что они забудут обо мне. Когда я боксировал, люди говорили о моих титулах, а теперь я знаменит из-за Флойда», — говорил Тодоров перед боем Мэйуэзера и Пакьяо. Потом о нем вспомнили, когда американец дрался с Конором Макгрегором. Теперь Серафим спокойно живет в Пазарджике, по утрам выходит покурить на балкон и смотрит на сгоревшее кафе с бананом. Серебряную медаль Олимпийских игр 1996 года Тодоров давным-давно пожертвовал одному болгарскому музею. Однажды он пришел туда, чтобы вернуть награду. Окна были заколочены, музей давно съехал, и своей медали он больше никогда не видел.