Белорукова: ради любимого человека мне не составит труда утихомирить себя

Лидер женской сборной России по лыжным гонкам Юлия Белорукова, завоевавшая в Зеефельде свою первую медаль чемпионата мира, рассказала в интервью Елене Вайцеховской, почему была в шоке после командной гонки, а заодно объяснила, зачем так сильно рвалась в группу Маркуса Крамера не зная ни одного слова по-английски, и по какой причине ее никогда в жизни не привлекал биатлон. Нечеловечески тяжелый полет - Юля, принято считать, что вы в большей степени спринтер, нежели дистанционщик. А кем в глубине души воспринимаете себя вы сами? - В этом сезоне я выровнялась в результатах, скажем так. Сейчас, например, у меня лучше идет классический ход, независимо от того, спринт это, или дистанция. Хотелось бы, естественно, теперь подтянуть конек. - С чем связаны эти процессы, перепады от конька к классике и обратно? - Это, думаю, чисто технический момент. Техника это ведь такая вещь, которой приходится заниматься постоянно. Мы, в принципе, ей занимаемся, просто что-то приходит раньше, что-то позже. Конек, вот, пока не пришел. - Это чисто мышечные ощущения, или время на секундомере? - Скорее, это просто результат от гонки к гонке. Когда бежишь, то ведь все время сравниваешь свои ощущения и скорости с прежними. Могу точно сказать, что год назад я бегала коньком хуже, чем сейчас. Но хочется все равно большего. - Я как-то разговаривала с выдающейся итальянской лыжницей Мануэлой Ди Чентой, и она сказала, что, когда находится в форме, у нее возникает ощущение полета. Что испытываете на лыжне вы? - С одной стороны, я всегда очень тонко чувствую, в каком нахожусь состоянии, тем более что по мере приближения крупных стартов у нас начинают все чаще проходить контрольные соревнования. По мере того, как набирается форма, ты все четче и четче понимаешь, что можешь хорошо работать на лыжне, можешь терпеть, значит, всю предыдущую тренировочную загруженность организм переварил. С другой стороны, вне зависимости от того, в какой форме находишься, бегать в любом случае тяжело. И в любом случае ты выворачиваешь себя наизнанку на каждой тренировке и терпишь, терпишь. Бывало, конечно, что бежишь – и словно крылья за спиной, но применительно к себе я обратила внимание на такую закономерность: чем сложнее мне дается гонка, тем более высокий результат я в ней показываю. Так было, когда я выиграла спринт на этапе Кубка мира, когда завоевывала индивидуальную бронзовую медаль на Олимпиаде. Никакой легкости не чувствовала. И никакой суперсилы. Оба раза пришлось гораздо тяжелее, чем обычно. - Не могу не спросить: если результат дается столь нечеловеческими усилиями, что способно удерживать такую красивую девушку, как вы, в лыжных гонках? - Как раз все это я и люблю. - Вы – мазохистка? - Кажется, да. Мне кажется, что все спортсмены в той или иной степени – мазохисты. - Возможно. Но с тех пор, как я за вами наблюдаю, постоянно думаю о том, что по характеру вам куда больше подошло бы что-то экстремальное. Акробатический фристайл, например. Но никак не монотонное передвигание ногами по лыжне. - Что вы, это совсем не монотонное занятие! Как раз-таки наоборот. Лыжные гонки – это настолько взрывной спорт, настолько интересный и динамичный… Не биатлон, конечно, где все происходит гораздо более непредсказуемо, поскольку приходится стрелять, и именно стрельба, зачастую, решает все, но, тем не менее, скучно мне на лыжне никогда не бывает. Хотя те же спринты я люблю совершенно по-особенному. Потому что это – квинтэссенция страсти и накала. - Стать биатлонисткой вам никогда не хотелось? - Нет, хотя стрелять я пробовала, и получалось это очень неплохо. К биатлону у меня почему-то не лежит душа. Я не могу без спринта, не могу без классики, у меня на этом, можно сказать, вся жизнь построена. Бронзовый Пхенчхан, бронзовый Зеефельд - Ваш невероятный успех на Олимпийских играх в Пхенчхане окрылил, или, напротив, придавил ответственностью? - Не скажу, что внимание со стороны прессы или болельщиков было таким уж огромным, хотя первое время всплеск в этом отношении был большой. Но потом он пошел на убыль, и это было приятно, поскольку я все это не очень люблю. Мне больше нравится заострять внимание на себе, как на спортсменке. - Имею в виду не совсем это. Любая олимпийская медаль всегда окрыляет, и я не знаю спортсмена, которому не казалось бы в этот момент, что мир теперь всегда будет лежать у его ног. Но потом, если начинаются поражения, приходит чувство, что этот же самый мир радуется твоим поражениям, ждет их. И медали только добавляют гнета. - Честно? У меня с самого начала не было ощущения, что мир у ног, и так будет всегда. Возможно, потому что мои медали бронзовые, а не золотые. Если выигрывать раз за разом, это абсолютно точно вызывает все те чувства, о которых вы сказали. А я даже во вкус войти не успела. Ни в Пхенчхане, ни сейчас. - В Зеефельде, полагаю, вы рассчитывали на несколько иной результат? - Это точно. Коньковый спринт всегда непредсказуем, так что я никогда там особо не расстраиваюсь по поводу результата, а вот классическая спринт-эстафета меня прибила. Я очень сильно настраивалась на эту гонку, поставила на нее буквально все. И… Я не была готова к тому, что займу четвертое место. Это тоже моя ошибка. - В чем именно? - Настоящий спортсмен должен быть готов ко всему, к любому результату. Абсолютно к любому. Я всегда знала это, думала, что реально готова ко всему, но оказалось, что это не так. Поэтому поражение стало очень болезненным. - Плакали после него? - Конечно! Дала себе целый день на то, чтобы как следует погоревать и оставить все это в прошлом. - Пытались понять, что в той гонке пошло не так? - Парадокс в том, что все было просто замечательно: самочувствие, настроение. Я выходила на старт, понимая, что всей нашей командой проделана огромная и очень хорошая работа. Моя работа, моего тренера, всего нашего персонала, всей сборной России. И всего лишь четвертое место. Не хочу даже сейчас говорить об этом. Надо все забыть, перешагнуть и больше не оглядываться. Английский для Крамера - За то время, что мне доводилось общаться с вашим тренером Маркусом Крамером, я пришла к выводу, что главное отличие этого специалиста от российских заключается в том, что он никого не заставляет работать. Другими словами, приходя к Крамеру, спортсмен должен быть готов к такому стилю отношений. И заставлять себя сам. Это было для вас проблемой? - Нет. Я настолько сильно хотела тренироваться у Маркуса, так мечтала об этом, что для меня не было проблемой даже то, что я совершенно не знаю языка. Готова была просто на все. На первом же общем собрании, которое Крамер с нами провел, он сказал примерно следующее: я здесь для того, чтобы вам помочь развить и приумножить те качества, которыми вы обладаете. И если вы сами хотите этого и готовы ради этого работать, мы вместе идем вперед. Если же кто-то сомневается, он в любой момент может покинуть группу. - Кто переводил вам эти слова? - Сначала помогал ассистент Маркуса Егор Сорин, потом нам дали несколько месяцев на то, чтобы выучить язык хотя бы в минимальном объеме. У меня это получилось достаточно быстро, потому что мне очень хотелось начать общаться с Маркусом напрямую, а не через переводчика. Все-таки личный контакт очень важен. Особенно когда речь идет об общении с тренером. Сейчас у нас нет никаких проблем в коммуникации. Разговариваем мы по-английски и, поскольку это для Крамера не его родной язык, понимать его мне совсем не сложно. - Почему вы так сильно рвались именно в эту группу? - Потому что была уверена, что с Крамером у меня все получится. Видела, как он работал с Сашей Легковым, с Сергеем Турышевым, видела, какая классная у них в команде атмосфера. И очень завидовала этому. - Свой самый первый день у Маркуса помните? - О, да. Кроме меня к нему пришли Настя Седова, Наташа Непряева, Наташа Жукова. И все мы в первый день пошли на силовую тренировку. И не смогли выполнить на ней ни одного из тех заданий, что дал нам Маркус. У меня тогда еще мысль промелькнула, что тренер сейчас смотрит на всех нас и, наверное, думает: "Господи, зачем я их взял-то?…". Мы реально были очень слабыми. То, что сейчас я могу делать на лыжне – это в значительной степени Маркус. Он сумел сохранить все то, что вложили в меня все мои прежние тренеры, а с ними, считаю, мне всегда очень везло, и добавить очень много других качеств. - Вы тренировались у Крамера бок о бок с его звездной мужской группой. Чему-то у нее научились? - Прежде всего, мотивации. А мотивация – это, прежде всего, Саша Легков. Он способен замотивировать даже мертвого, как мне кажется. Сам просто излучает желания добиться максимального результата, чем бы ни занимался, и это желание настолько велико, что распространяется на всех, кто находится рядом. Как вирус. - Вам не показалось странным, что при столь мощной мотивации Легков все-таки решил закончить карьеру? - Я была этим сильно разочарована, но не удивлена, скажем так. Все-таки Саша, несмотря на все свои титулы, всего лишь человек, как и любой из нас. А нервы ему потрепали очень сильно. Не каждый бы все это выдержал. Поэтому, наверное, логично, что Легков прошел весь этот путь до конца, вышел из него победителем и поставил точку. Перед ним теперь просто открылась другая дорога. - В биатлоне, знаю, очень сильно понятие "биатлонной семьи". Существует ли подобное в лыжном спорте? - Конечно. Мне кажется, что у нас каждый спортсмен всегда радуется за другого, и всегда поддерживает, если вдруг случилась неудача. На своем опыте я не раз это чувствовала. - На этот вопрос, если честно, меня навела ваша фраза, сказанная после пресс-конференции, что вы очень сильно переживали и болели за Стину Нильссон, когда она боролась на последнем этапе эстафеты с Терезой Йохеуг. Просто иногда, согласитесь, возникают ситуации, как в мужской "разделке", где можно было бы вместе со всем лыжным миром отчаянно переживать за Мартина Сундбю, если бы с ним не боролся Александр Бессмертных. - Свои спортсмены всегда роднее и ближе, это нормально. Я очень хотела бы, конечно, чтобы Саня выиграл. Стояла перед телевизором и мысленно молилась, посылала ему всю свою силу. Болеть за иностранцев проще, когда наших рядом нет. Стекла на почте - Лыжной историей вы хоть в какой-то мере интересуетесь? - Когда я только начинала заниматься лыжными гонками, у нас в школе были разные красивые книжки, где мы читали про лыжников прошлых лет. Я выросла в республике Коми, поэтому лыжницей номер один для меня всегда была Раиса Петровна Сметанина. У нее, кстати, как раз сейчас день рождения, а если совсем точно – 29 февраля, и очень хотелось бы, пользуясь случаем, ее с этим праздником поздравить. Потом, когда я попала в сборную, стала интересоваться биографией Елены Валерьевны Вяльбе. Для меня она совершенно выдающийся человек, выдающаяся спортсменка, и дело тут вовсе не в том, что Вяльбе – президент Федерации лыжных гонок и главный тренер нашей сборной. Знаете, когда достигаешь в спорте определенных высот, рядом появляется очень много советчиков. Понятно, что мы слушаем далеко не всех. Но если какие-то замечания мне делает Вяльбе, я прислушиваюсь всегда. Это безумно ценно. - Восьмикратный олимпийский чемпион Уле Эйнар Бьёрндален сказал не столь давно, что самые ценные советы, касательно его спортивной деятельности, он получил от людей, не имеющих к спорту никакого отношения. Например, справляться со стрельбой его научил продавец пылесосов. А правильно планировать время – один из лучших драматических актеров Норвегии. - Я не слишком много общаюсь с людьми вне спорта, но был случай, когда ехала куда-то на поезде и оказалась в купе с мужчиной. Не знаю, кем он был по профессии, но разговор с ним я вспоминаю до сих пор. Он рассказывал о самой обычной человеческой психологии и объяснял достаточно простые вещи, о которых я на тот момент просто не задумывалась. Например, о том, что человек должен, прежде всего, смотреть на себя, а не на окружающих. Что, если он хочет реализовать себя в жизни, то должен развивать себя, много заниматься собой, любить все, что он делает и себя в том числе. Мы говорили про деньги, про какие-то жизненные ситуации – проговорили полночи, причем тот человек даже не спросил, как меня зовут. И объяснял, объяснял, объяснял, словно почувствовал, что все свои знания он должен донести именно до меня. Уже в самом конце разговора он поинтересовался, чем я занимаюсь, и, когда услышал, что я спортсменка, сказал: "У тебя будет много поражений. Но все они – это всего лишь шаг к победе". Я была потрясена. Вроде бы все, что мы обсуждали, было из разряда совсем элементарных вещей, но каждое слово мне очень сильно запало тогда в душу, сильно зацепило. - Вы ведь росли в те времена, когда большинство семей жило совсем небогато. Когда появились первые солидные деньги, они не создали вам психологических проблем? Крышу не сорвало? - Нет. В семье мама воспитывала нас одна, так что мы с детства знали цену деньгам. В этом отношении я очень благодарна и моему любимому человеку за то, что он вовремя мне все объяснил. На самом деле был момент, когда я вдруг поняла, что много чего могу себе позволить, и возникло сильное желание немедленно начать свои деньги тратить. Он меня остановил. Объяснил, что так будет не всегда, зато всегда полезно уметь наступить себе на горло в каких-то сиюминутных желаниях. - Спортсменкам не всегда бывает легко завести личные отношения. Ведь спорт, как ни крути, воспитывает решительность, агрессию, а это не самые позитивные качества для семьи. - Абсолютно точно. Характер у меня, считаю, достаточно тяжелый, особенно для близких. Ведь раскрываемся мы, прежде всего, в близком кругу. Но знаю точно, что ради любимого человека мне не составит труда утихомирить свой пыл. - Что вам больше всего нравится в своем характере? - Мечтательность. - А что раздражает? - Лень. Я не то, чтобы ленивый человек, но очень не люблю, когда эта лень проявляется. - Я бы не стала называть это ленью. Похоже, вы действительно прирожденный спринтер. А такие люди, как правило, быстро оценивают любую обстановку, быстро ее анализируют и быстро находят максимально эффективный путь к цели. Соответственно, у них образуется больше свободного времени. А это порой и вызывает у окружающих впечатление, что человек не слишком утруждает себя работой. - Действительно есть такое. Но знаю, что в нужный момент я способна включиться в работу очень быстро. - По жизни вы – авантюристка? - Да. - Самый безумный поступок? - Ой… Наверное, об этом нельзя рассказывать. - А вы попробуйте? - В детстве стекла на почте в поселке била с ребятами. Не спрашивайте, зачем. Но это было так весело… Сейчас стыдно вспоминать, конечно. - Проблем подобный авантюризм не создавал? - Так бегаем-то мы быстро. - Биатлонисты в этом случае добавляют: "И стреляем хорошо". - О, да, им проще. Еще я очень легка на подъем. Если подруги куда-то зовут, могу собраться в момент, купить билет и полететь на край света. Себя я за это качество просто обожаю!