Одним из самых громких трансферов межсезонье в КХЛ стал переход Владимира Ткачева из «Салавата Юлаева» в СКА. 23-летний форвард до последнего склонялся к переходу в НХЛ, но в итоге сделал выбор в пользу армейцев, подписав контракт на два года. На предсезонном турнире в Сочи Ткачев дал большое интервью Sport24. «Пиво я не пью» — Какие ощущения в новой команде?— Мне все нравится, рад оказаться в СКА. Сборы были тяжелыми, наверное, одни из самых тяжелых в моей карьере. Однако все в команде понимают как выстроен тренировочный процесс, для чего это делается. В Новогорске чувствовал себя нормально, потому что заранее начал готовиться к сезону. В тренажерке непросто, но тренеры по физподготовке контролируют вес для каждого игрока, нагрузка равномерная. У нас хороший контакт с тренерами, мне нравится такой индивидуальный подход. — Вы легко адаптируетесь в новом коллективе или нужно время привыкнуть?— Когда переходил в СКА, то многих ребят знал. В сборной пересекались с Плотом (Плотниковым), с Зубом, в «Адмирале» вместе с Земченком играли. Знал Кетова, Бывальцева и Ли. Вот уже половина команды. Я спокойно влился в коллектив. — С кем живете в номере и ближе общаетесь?— На сборах жил с Витей Тихоновым, а в Сочи с Максимом Карповым. — Вас распределяют, с кем жить?— Где-то сами, а где-то распределяют. С Тихоновым до этого не были знакомы, он в СКА давно, многое мне объяснял, подсказывал. — Из СКА ушло в межсезонье много лидеров. Кто теперь главный в раздевалке?— Было бы неправильно выделять главного. Мы — команда и обсуждаем все вместе. Как капитан может сказать Плотников, плюс у нас есть старожилы, к примеру, Жека Кетов, Илья Каблуков — они давно в СКА. У нас много опытных ребят, которые высказываются в раздевалке, но мы стараемся держаться вместе. — У вас же в Сочи был командный ужин. Как прошел, сколько выпили?— Да, после матча с «Сочи» интеллигентно в ресторане с ребятами поужинали. У нас на следующий день была тренировка, так что мы не допоздна сидели. Пиво я не пью. — Вообще что ли не пьете?— Веду здоровый образ жизни. — Ой, даже по праздникам?— Если только чуть-чуть. «Могу позволить дорогую машину, но не хочу пока» — Все говорят, что СКА по хоккейным условиям — это космос. Вы это почувствовали?— Если честно, то да. В команде все профессионалы, ни о чем не нужно беспокоиться. Видно, что команда высокого уровня. — В «Адмирале» и «Салавате» не так было?— Меня в «Адмирале» все устраивало, это был мой первый профессиональный клуб по сути. В каждом клубе мне было комфортно, просто я шел по нарастающей от команды к команде. Первое время мне и в Уфе нравилось, после Владивостока что-то было новое. Сейчас в Питере еще лучше в плане инфраструктуры. — Слышала, что игрокам СКА было сложно перестроиться с европейской площадки в Новогорске на маленькую в Питере, а в Сочи опять большая.— Да, после канадской площадки нужно время перестроиться. Когда во Владивостоке играл, то было непросто перестраиваться. Другой темп игры, где-то можно на канадке быстрее сыграть, а на большой коробке такое не пройдет. На маленькой можно быстрее шайбу перехватить, а здесь больше движения. Можно сказать, зря бегаешь. Мне нравится на канадской играть. — Квартиру в Петербурге сняли?— Пока на базе живу, квартиру буду попозже снимать. Хочу, чтобы была в пешей доступности от арены, чтобы после игры можно было прогуляться. — Машину перевезли?— Пока думаем еще. — Вы, кстати, как к дорогим автомобилям? Любовь питаете? Бурдасов на Ламборджини ездит.— Если можешь себе позволить, то почему нет. Если тебе машины удовольствие доставляют, то не вижу в этом ничего плохого. Один раз живем. — Вы сейчас можете себе позволить.— Могу, но не хочу пока. Смотря на какую машину деньги еще тратить. — А какая нравится?— Range Rover нравится, больше за комфорт, а не за скорость. «Разговор с Ротенбергом заставил меня развернуть голову в другую сторону» — «Я пока даю 10-15% вероятности, что мы останемся в СКА», — говорил ваш агент в начале июня. Через месяц вы подписываете контракт со СКА на два года. Как так?— Сначала были варианты из НХЛ. Но нас с агентом не устроили условия, мы хотели, чтобы я хотя бы начал сезон в НХЛ, однако гарантий мне никто не дал. Я только думал, что делать дальше, в это же время висело предложение от СКА. Посмотрел, что многие лидеры ушли, есть шанс закрепиться в этой команде и прогрессировать. — Сколько у вас было предложений из Америки?— Три-четыре клуба. — Места в основе в этих командах не было?— Первые две-три тройки были заняты, а в четвертой играть — не мой вариант. — Если бы обмена в СКА не было, то поехали бы?— Да, думаю, что в любом случае поехал бы в Америку. Был бы согласен на любые условия. — Клубы из какой конференции были?— И из Восточной, и из Западной. — Когда задумались об отъезде?— Еще перед началом сезона, но он сложился не так, как я планировал. Сейчас понял, что могу расти, как игрок, в Петербурге, это будет для меня большим толчком. — Ваш агент говорил, что к вам на переговоры в Омск летал лично Роман Ротенберг. Долго ли длилась беседа? О чем она была?— Просто встретились в Омске. Вроде бы он прилетел по своим делам, так совпало, что я тоже был в городе, как раз с отдыха прилетел. Оказались в Омске, связались через агента и встретились. Он рассказал о вариантах. Эта встреча повлияла на мое решение подписать контракт со СКА. — Вы были в шоке, что вице-президент клуба лично прилетел к вам?— Он же не ко мне лично прилетел, а по работе. — По финансам вы с агентом изначально ставили какие-то определенные условия?— Поступило предложение из клуба, мы его приняли сразу. Но сначала я ждал ясности с Америкой, там меня ждал минимальный контракт новичка. Когда мы поговорили с Романом Борисовичем, я дал согласие на переход в СКА. Разговор с ним, можно сказать, заставил меня развернуть голову в другую сторону. — Настолько он был убедительным?— Можно сказать, да. — О чем была ваша беседа с Романом Ротенбергом?— О команде, которая всегда борется за самые высокие места. Это то, что мне надо. — Что происходит у вас в голове, когда вас называют «новым Панариным» или «новым Гусевым»?— Мне еще до них далеко, работать и работать. Там уже видно будет, оправданы ли эти сравнения или нет. — Вы немного похожи на этих хоккеистов. Можете назвать их теми, к карьере которых стремитесь?— Да, так можно сказать. Каждый из них в чем-то очень хорош, хочется от каждого взять какие-то сильные качества. Хотя знаете, даже не так, Гусев и Панарин во всем хороши, и у них есть все. «Три года назад в основу СКА мне будет не пробиться» — Теперь вы можете стать одним из самых высокооплачиваемых игроков КХЛ.— Кто вам такое сказал? Не представляю, откуда журналисты взяли эту информацию. — Ваша зарплата не 70 млн плюс бонусы?— Писали, что у меня 90 миллионов и плюс бонусы огромные. Это неправда. — Года три назад могли представить, что вы будете много зарабатывать?— Каждый год ты ставишь себе цель подняться на ступень выше. Без целей ты ничего не добьешься. Единственное, что расстраивает, так это то, что прошлый сезон вышел неудачным, теперь нужно исправляться. — Бывали случаи, что на жизнь едва хватало денег?— Нет, вроде бы всегда было более-менее. Не сказал бы, что у меня была богатая семья, обычная скорее. Мама с папой зарабатывали и вкладывали в меня. Сейчас я в них вкладываю, можно сказать, отдаю долги. Безденежья у меня не было, временами жил скромно, но по чуть-чуть всегда оставалось на мороженку. Когда играл в Канаде, то тоже хватало. — Панарин рассказывал, как по молодости получил бонусы в СКА и сразу пошел купил Порш Каен, а потом нечем было за квартиру платить. Были ли у вас неоправданные траты?— Честно говоря, такого не было. Самая большая покупка — отцу машину купил. Себе тоже машину купил. На этом все. — Когда было самое тяжелое время в вашей карьере?— Думаю, после возвращения из Канады. Я оказался в Питере, год не играл из-за травмы, и летом меня обменяли в «Адмирал». Руководство, тренерский штаб и болельщики во Владивостоке дали мне дорогу в большой хоккей. Отдельных слов заслуживает тренерский штаб во главе с Андриевским, который поверил в меня. — Вы в себя в это время не верили что ли?— Не в этом дело. Тяжело было после пропуска почти целого сезона, непросто входить в ритм. В «Адмирале» меня поддержали, дали шанс, я им воспользовался. — Вы же тогда в КХЛ сыграли только два матча за СКА. Говорят, что из-за нервной ситуации после скандала между Андреем Назаровым и доктором Егором Козловым вас поспешно обменяли, ведь у вас с Назаровым один агент.— Я почти ничего не знал об этой ситуации. Я сыграл один матч на выезде, во втором матче меня посадили. Затем случилась травма, после этого ушел. — Почему тогда случился обмен в «Адмирал». Вы были не нужны СКА?— Не совсем так. СКА пошел на уступки и отпустил меня. На тот момент я понимал, что в основу СКА мне будет не пробиться, там играли большие звезды, к примеру, Ковальчук. Такого же игрового времени, как во Владивостоке, я бы в Петербурге точно не получил. Порой полезно оказаться в команде послабее, чтобы там набираться опыта. — Сейчас, вспоминая «Адмирал», у вас улыбка на лице или грусть, что уход был не самым лучшим, по ходу сезона, когда команда разваливалась?— Всегда с улыбкой. Люблю Владивосток, болельщики там замечательные, при руководстве, которое было при моем приходе, все было здорово. Не мое дело судить об изменениях, которые произошли в «Адмирале», у них своя кухня. Полтора года все было хорошо, а потом в один момент развалилось. Как раз был дедлайн, у меня были предложения от двух-трех клубов, и я решил переходить. — Почему «Салават»?— Мне симпатизировало то, как команда в это время играла в атаке. Я подумал, что это то, что мне надо сейчас. — Какие еще две команды интересовались вами? Среди претендентов был ли СКА?— От СКА предложения не было, «Авангард», еще при старом руководстве, была заинтересована и «Магнитка». «Из Канады сам захотел вернуться» — Не жалеете, что в 19 лет после суперсерии в Канаде принял решение уехать в Монктон и продолжить играть там?— В принципе, нет. Мне североамериканский опыт помог освоиться на маленьких площадках во Владивостоке. — В 19 лет вы один в Канаде. Каково это?— Ну, мы с Ваней Барбашевым были вместе. Первое время он как раз мне помогал во всем, но потом меня обменяли в «Квебек». В Монктоне хоть все по-английски разговаривали, а в Квебеке одни франкофоны. Там был украинец из Швеции Дмитрий Тимашов, мы с ним общались. Нас в одну семью заселили, он тогда русский почти забыл, я ему напоминал слова. В итоге вспомнил язык и заговорил. Английский я выучил, когда живешь в незнакомой среде, то ситуация заставит говорить на иностранном языке. — Ярослав Алексеев рассказывал дикие истории о юниорской лиге Канады, какой треш творится на вечеринках новичков. У вас такое было?— Конечно, за три-четыре года там все могло поменяться. Но я не помню, чтобы у нас какая-то дичь творилась в «Монктоне» или в «Квебеке». Максимум — это надо было веселую песню спеть в автобусе. — Вы один из немногих, кто вернулся из юниорской лиги Канады и заиграл. Когда возвращались, не думали, что делаете шаг назад?— Я тогда сам захотел вернуться. У меня не получилось подписать контракт с «Эдмонтоном» (По старым условиям коллективного соглашения НХЛ, хоккеист не мог быть подписан как свободный агент, поскольку, являясь игроком в возрасте до 20 лет, не провел предыдущий полный сезон в Северной Америке — прим. Sport24) и я не хотел дальше играть в юниорской лиге Канады. — Вы сильно расстроились, когда контракт с «Эдмонтоном» не смогли зарегистрировать?— Мне было 18 лет, для меня на тот момент это было ударом. В «Эдмонтоне» мы были вместе с Богданом Якимовым и Наилем Якуповым. Все было хорошо, я поставил подпись на контракте, а через пару дней выясняется, что он недействителен и мне нужно ехать в юниорскую лигу. Конечно, сильно расстроился. В юниорке оставаться не захотел и поехал в Россию. — Барбашев остался в Северной Америке и Кубок Стэнли выиграл.— Ваня был задрафтован, у него не было таких проблем. Он красавчик, поздравил его с победой. — Вам сейчас не грустно? Могли ведь с Макдэвидом играть!— Все, что ни делается, все к лучшему. На тот момент по-другому не мог поступить. — Якупов в тот момент был главной молодой звездой «Эдмонтона». Зазвездился?— Его выбрали под первым номером на драфте, но при этом вел со всеми себя нормально. Приглашал к себе домой в гости, мы познакомились с его родителями, здорово было. «Кроме СКА никуда бы в России больше не поехал» — В Уфе у вас не получилось себя проявить из-за того, что не сработались с Цулыгиным?— В плей-офф мы вроде нормально сработались, а до этого почему-то не сложилось. В плей-офф у меня было время в большинстве в первой спецбригаде, я выходил с легионерами, очки набирал. В сезоне такое проскакивало, но нечасто. Я выходил в большинстве, но только после того, как наиграется первая легионерская спецбригада. Если у них не получается, то нас выпустят. Но я не зол, все в прошлом. — Что же тогда в плей-офф произошло? У вас с Цулыгиным разговор состоялся?— Разговора не было. А ответа, что поменялось в плей-офф, у меня нет. — Какие у главного тренера «Салавата» были к вам претензии?— Были разговоры, но точно уже не помню, о чем. Я перевернул эту страницу. — Бобровский рассказывал, что он с Тортореллой мог покричать друг на друга в раздевалке. С Цулыгиным такое возможно было?— Я же не конфликтный человек, кричать не буду. Если тренер не видит меня в команде в определенной роли, то я не буду при всей команде ему высказывать. — С Паниным ведь подрались.— Это же не с тренером. Да это так, рабочий момент, ничего серьезного. Мы потом пожали друг другу руки и нормально к ситуации отнеслись. — Из-за чего у вас после матча с «Локомотивом» возник конфликт?— Да забыли уже эту историю! Гриша все рассказал уже. Мы проиграли, были на эмоциях, всполошились. — Кто был инициатором?— Пусть это тайной останется. — В какой момент поняли, что у вас нет будущего в этом клубе при этом тренере?— На предсезонных турнирах все было нормально. В начале сезона тренеру, как новичку, нужны были только победы, он старался у всех выигрывать. Я это прекрасно понимаю, молодой тренер. Но понимание, что я не смогу в полной мере заявить о себе в «Салавате», пришла через игр 15. Не говорю, что он плохой тренер, может, во мне была причина. — Может, стоило попросить обмена?— Мы хотели, но не получилось. — Осенью вы поехали на Кубок Германии и в составе олимпийской сборной России были одним из лучших (два очка в трех играх). Вы после этого поверили в себя?— Да. На всех турнирах с олимпийской сборной у меня все получалось. Я задавал себе вопрос: почему все так, в сборной получается, а в Уфе все наоборот. Непростое время было. — В интернете в прошлом сезоне появился мем «Когда уволят Цулыгина». Вы в команде обсуждали это?— Мы знали об этом, но не обсуждали. Все ребята понимали, что тренер первый год работает, надо дать ему шанс, сразу увольнять нет смысла. Дали до конца года доработать, и вот результат — до финала Востока дошли, хотя сезон у нас был мягко говоря не очень. — Вариант с обменом прав был только со СКА?— Только Питер. Я бы больше никуда не поехал. — А в Омск?— Новое руководство меня не звало, так что сказать ничего не могу. — Об интересе СКА когда узнали?— Перед чемпионатом мира узнал о предложении, до этого агент говорил, что интерес есть. Но вообще обмен было тяжело провернуть, было непонятно, пойдет ли на него Уфа или нет. Была полная неизвестность. Хорошо, что все закончилось. Подпишитесь на канал Sport24 в Яндекс.Дзене
