Мария Ласицкене уже вошла в историю легкой атлетики — она первая, кому удалось завоевать три золота чемпионата мира в прыжках в высоту. Теперь задача россиянки — олимпийское золото, которое будет разыгрываться в следующем году в Токио. И если разгорающийся сейчас в российском спорте новый допинговый скандал вновь затронет интересы чистых спортсменов, она будет вынуждена уехать тренироваться за границу, лишь бы сохранить возможность исполнить свою мечту. Об этом, о нейтральном статусе российских легкоатлетов, претензиях к национальной федерации и неуважительном отношении организаторов чемпионата мира в Дохе к марафонцам Ласицкене рассказала ТАСС. — Бывали в Ужуписе? — Еще раз вопрос можно? — Ужупис. Такой район в Вильнюсе, считается неофициальной республикой художников. — Уау, интересно. Но еще не была. — Советую, ведь с Литвой у вас теперь тесная связь. Но поздравлений, наверное, больше пришло все-таки из России, верно? — Да, почти все оттуда. Их очень много, еще не всем успела ответить. Очень здорово читать такие теплые сообщения, потому что осознала, как искренне люди переживали и болели и как выдохнули с облегчением, когда все закончилось. Я этого не ощущала, но, прочитав поздравления, поняла, насколько все вокруг сильно переживали за результат. Все были очень рады тому, что это все-таки случилось, потому что ждали не просто очередной медали чемпионата мира, а рекордной, третьей медали. Но эти все разговоры, слава богу, прошли мимо меня. Я ничего не ждала, просто знала, что нужно делать свое дело. — Сейчас уже пришло осознание? — Да, я уже когда засыпала, осознавала все произошедшее. Сезон выдался очень длинным, со странными перепадами настроения. Но при этом он был достаточно интересным, даже Геннадий Гарикович (Габрилян, тренер спортсменки, — прим. ТАСС) говорил об этом. И после победы он сказал, что у нас все получилось так, все прошло так, как он и планировал. Я ему за это благодарна. — И заканчивая тему Литвы. У вас же теперь там много болельщиков, не так ли? — Да, там меня там поддерживает много людей. Не могу сказать, что я там со многими общаюсь, но когда я в 2017 году была в в Вильнюсе, ко мне с просьбой об интервью подходили много журналистов. Для них стало открытием, что русская взяла литовскую фамилию, да еще по всем правилам, что в самой Литве далеко не все делают. Там я действительно пользовалась популярностью. — За Литву выступать предлагали? — Нет, нам таких предложений вообще ни от одной страны мира не приходит. Все прекрасно знают нашу позицию: как бы нам сложно ни было, мы будем выступать за Россию и делать все, чтобы люди знали, откуда мы и кто мы. — В этой связи много шума наделал ваш пост в Instagram, где вы завили о желании переехать тренироваться за рубеж в случае отстранения РУСАДА (Российское антидопинговое агентство). Не пожалели, что сделали его до чемпионата мира? Это не помешало? — Напротив, мне бы мешало, если бы я это держала внутри себя. Когда я читала об очередных проблемах, во мне бурлили эмоции, молчать было невозможно. Хотелось в очередной раз заявить о своей позиции. Я и мой тренер не можем себе позволить пропустить вторую Олимпиаду подряд. Я хочу понимать, что для этого делается все возможное. Всеми сторонами. Со своей стороны мы это делаем. — Закачивая тему нейтрального статуса. После вашей победы IAAF (Международная ассоциация легкоатлетических федераций) сделал пост, не став замалчивать тот факт, что вы россиянка. Удивились? — Да от этого уже все устали, хотя на самом деле все и так всегда знали, откуда мы. Но момент сам по себе приятный. Положительного во всем этом, конечно, мало, но ситуация уже дошла до такого, что это вызывает улыбку. Забавно. — У IAAF все же есть сердце? — Есть, конечно. Многие люди, работающие там, все понимают, знают и ждут, когда это все закончится. — К вопросу о том, когда это все закончится и претензиях к ВФЛА (Всероссийская федерация легкой атлетики). От нее же сейчас почти ничего не зависит, если не считать дела Данила Лысенко. — Но откуда оно взялось и почему? Зачем надо было все усложнять? — Но это одна претензия? Или есть еще? — Если говорить про ВФЛА, то хотелось бы, чтобы в нашем доме было чисто и мы сами себе радовались, чтобы мы не читали про дело Лысенко и у нас бы волосы дыбом не вставали. Чтобы мы были уверены, доверяли друг другу. Если уж мы взялись за работу по борьбе с допингом, то должны ее делать по-настоящему. — А что с антидопинговой культурой, о которой также много говорят? — Все зависит от воспитания. Меня изначально воспитывали быть честной перед самой собой, болельщиками и тренером. Поэтому я надеюсь, что заявленный нами путь — настоящий, а не так, чтобы просто перетерпеть отстранение. Мы должны понять, как на самом деле должно быть правильно, и воспитывать честных, чистых спортсменов. — И вдвойне обидно будет, если из-за нечистых спортсменов возникнут проблемы с допуском к Олимпиаде. Удается следить за тем, что сейчас происходит вокруг РУСАДА, за делом об изменении базы данных московской лаборатории? Погружены в тему? — Сейчас я точно ничего не читала. Опубликовав пост, я выплеснула эмоции и сейчас лишь слышала о том, что назревает что-то нехорошее. Отчасти именно по этой причине я и опубликовала это заявление, потому что, к сожалению, мы не исключаем такого. Мы этого не хотим, мы хотим тренироваться по своему плану: в Прохладном, потом — в ЦСКА, и готовиться к сезону. Но в итоге все может сложиться иначе. — Если даже не рассказывать о планах, есть уже понимание, какая страна может стать местом для тренировок, чтобы у допинг-офицеров была возможность вас тестировать? — Конечно, есть определенные наметки, но зачем о них говорить раньше времени. Мы ведь все еще надеемся на хорошее. Просто мы внутренне к этому готовы, готовы бороться и рвать до конца, чтобы быть на Олимпиаде. — При этом не исключено, что туда россиян допустят в том же статусе, что у них был во время зимней Олимпиаде в Пхёнчхане. Но легкоатлетам, думаю, уже не привыкать. — Да, мы, к сожалению, уже с опытом. Но там хотя бы говорили, что это олимпийские атлеты из России, упоминалась страна. Другое дело, что, естественно, это все равно будет не то. Но мы сами с этим уже ничего не поделаем. Зато сейчас на Военных играх я буду выступать в российской форме. Последний раз официально в российской форме я выступала как раз в 2015 году. Так что спустя четыре года спустя на Военных играх я вновь буду в цветах России. — К спорту. Кажется, для абсолютного величия в легкой атлетике теперь вам не хватает двух достижений — олимпийского золота и рекорда мира. Что с первой задачей? — Я даже боюсь об этом думать. Если подготовка к чемпионату мира получилась столь напряженной, я даже боюсь представить, что будет перед Олимпиадой. Чем больше о тебе текста в Википедии, тем сложнее справляться с этим. Во время соревнований меня очень трясло, настолько сильно я переживала. И я даже боюсь представить, что будет во время Олимпийских игр. Поэтому в ту сторону даже не смотрю и пока наслаждаюсь сегодняшним днем. — Кстати, там кондиционеров на стадионе не будет, хотя обещают жару, как сейчас в Дохе. — Там будет еще хуже, температура будет, как она улице, и это жесть. Даже не знаю, что будет, я там никогда еще не была. — Говоря о жаре. Не жалко марафонцев и ходоков, которые здесь выступают по ночам за пределами стадиона? — Ой, я даже не понимаю, что в головах у людей, которые это все придумали. И больше всего поражает, что эти люди во время соревнований сидят на трибунах под кондиционерами, у них накрыты столы, и они так красиво им аплодируют. В то время как именно спортсмены — первые, о ком надо думать. Именно благодаря нам продаются трансляции, билеты, мы являемся лицами этого спорта. Почему нельзя подумать о нас? Я читала интервью нескольких марафонцев, они рассказывают о том, что отдают полгода жизни на подготовку к этому старту, а в итоге половина сходит с дистанции. Зачем тогда это все? Это очень жестоко. — И в заключение традиционный вопрос про рекорд мира. Он еще актуален? — Я думаю, что его нужно закрывать. 2,06 при хороших раскладах я в этом сезоне брала. Но еще четыре сантиметра — это очень много. Может, время еще придет, мы делаем все, чтобы быть в лучшей форме. Артем Кузнецов
