Ссора Жиля Вильнёва и Дидье Пирони в сезоне-1982 Ф-1, отрывок из книги про Энцо Феррари

Вместо борьбы Вильнёва и Пирони за чемпионство — роковая ссора и две аварии. Но переживал ли Феррари за жизнь и здоровье своих пилотов? Энцо Феррари — одна из главных личностей в истории автоспорта. Однако, несмотря на всё величие Коммендаторе, далеко не всегда его команда боролась в Формуле-1 за ведущие позиции. В частности, не могли порадовать Энцо последние годы жизни, когда ему приходилось наблюдать за победами «Брэбема», «Макларена» и «Уильямса». Сегодня мы вспоминаем сезон 1982 года — последний при жизни Энцо, когда гонщики «Скудерии» имели отличные шансы взять титул в личном зачёте. Отрывок ниже — из книги Брока Йейтса «Энцо Феррари: биография», выпущенной в издательстве «Бомбора». «С уходом чемпиона мира Джоди Шектера в 1981-м к Вильнёву присоединился француз Дидье Пирони, круглолицый молодой человек из богатой семьи, имевший репутацию высокомерного типа. (Он отметал это обвинение, объясняя, что всему виной его скромность, но это едва ли было способно улучшить Пирони репутацию в глазах представителей спортивной прессы или среди коллег по цеху.) Новая команда, составленная из Вильнёва и Пирони, казалось, сработалась относительно легко, несмотря на то что двое мужчин происходили из противоположных классов социальной структуры. Вильнёв был рубахой-парнем, открытым, незамысловатым и совершенно не ощущавшим влияния своей известности. Пирони, с другой стороны, был отстраненным, надменным и даже несколько таинственным по причине своего повелительного и высокомерного отношения к пилотированию. Не было никаких сомнений в том, что в этой паре Вильнёв был быстрейшим, хотя Пирони никогда не отставал от него в квалификациях так уж сильно. Несмотря на неспособность нового двигателя выдержать безжалостный стиль вождения Вильнёва, ему все же удалось довести гонщика до побед в Монако и на Гран-при Испании в Хамаре — хотя в Англии, Австрии и Голландии Жиль выбывал из борьбы из-за аварий. Его импульсивность и порывистость делали его мишенью для критиков. Многие жаловались на нехватку дисциплины, отличавшую Вильнёва, и считали, что именно она не позволит ему стабильно побеждать в гонках. Но Феррари защищал канадца со все большим пылом, постоянно сравнивая его с одним из главных своих любимчиков за все времена, Ги Моллем. Обоих он называл «era uno spudorato» (бесстыже дерзкими личностями). Сезон 1982 года отчаянный Вильнёв и расчетливый Пирони открывали в новых, спроектированных Постлтуэйтом 126C2, построенных из скрепленного по типу пчелиных сот волокна бельгийского производства, потому как «Феррари» не хватало собственных мощностей для работы со смолами, которые были необходимы для производства столь сложных труб шасси. Англичанин хотел использовать даже более продвинутую смесь из углеродного волокна, но решил, что заводские мощности «Феррари» (и умонастроения босса) были настолько отсталыми, что осуществить столь гигантский прыжок в будущее будет попросту невозможно. В результате он предпочел более консервативный подход, решив оперировать чисто традиционными методами до тех пор, пока остальные члены дизайнерской команды наберут его скорость. Тем временем Мауро Форгьери проделал внушительную работу по улучшению чувствительности дроссельной заслонки на турбированной силовой установке V6, и в команде ожидали, что этот мотор сравняется по мощности, а то и вовсе превзойдет ненадежные двигатели «Рено», шедшие в авангарде турбонаддувной революции. На южноафриканском Гран-при команда столкнулась с механическими неполадками. Потом Пирони угодил в серьезную аварию во время тестовых испытаний на трассе «Поль Рикар» — его машину вышвырнуло с трассы прямо на сектор болельщиков, который в тот момент, к счастью, пустовал. Пирони отделался ушибом колена. На Гран-при Бразилии Вильнёв лидировал до того момента, как в одном из поворотов, ведя дуэль с бразильцем Нельсоном Пике, не сумел удержать болид под контролем и попал в аварию. Пирони, превозмогая боль от травмы, приплелся к финишу в конце пелотона. На гонке в Лонг-Бич француз вновь разбил свою машину, тогда как Вильнёв, стиснув зубы, добрался до финиша третьим. Энцо Феррари, смотревший гонку в Италии, наверняка ощутил раздражение, когда оказалось, что победителем этапа стал не кто иной, как Ники Лауда, вернувшийся в соревнования в составе британской команды «Макларен» и демонстрировавший свою былую отменную форму. Страсти в битве между FISA и FOCA продолжали накаляться. Британские оппозиционеры, оставшись без новых турбонаддувных двигателей, прибегали ко всевозможным уловкам, чтобы только сохранить конкурентоспособность своих «Косуортов», которые теперь уступали соперникам в мощности. Тормоза охлаждались водой, но это была намеренная уловка с целью использовать в гонках болид легче разрешенного регламентом минимального веса. Машины — «Уильямс», «Брэбем» и прочие — взвешивали перед стартом, и, поскольку на момент взвешивания водяные резервуары были полны, машины полностью соответствовали правилам. Но как только опускался зеленый флаг, вода сливалась, как ненужный балласт, и машины становились более легкими и скоростными. Победитель Гран-при Бразилии Нельсон Пике и финишировавший вторым Кеке Росберг были дисквалифицированы распоряжением FISA после того, как в федерацию поступил ряд жалоб на махинации команд с тормозами. Это привело к тому, что FOCA, составленная из десяти команд, бойкотировала предстоявший Гран-при Сан-Марино, который должен был пройти в Имоле. В час начала гоночного уик-энда между теми, кого Феррари величал «grand construttori» (большие конструкторы), и так называемыми «assemblatori» (британскими «сборщиками» машин из подручных материалов, или, по-старому, «garagistas»), пролегла четко просматривавшаяся линия фронта. Энцо Феррари давно завел привычку проезжать по автостраде к месту проведения тестовых испытаний и квалификаций — как в Монцу, так и на трассу в Имоле, носившую теперь имя его давно почившего сына Дино. Считается, что в тот год он последний раз совершил поездку на трассу в Имоле и с той поры редко, если вообще когда-нибудь, выбирался за пределы своего непосредственного окружения в Модене. Поскольку соперниками «Феррари» должны были стать лишь карманные лоялисты из FISA — надоедливые британцы уехали кукситься на свой маленький тесный островок — тифози, разгоряченные местным вином frizzante, уже предвкушали возможность отпраздновать первую победу «Феррари» в сезоне. Жиль Вильнёв на тот момент имел статус местного героя, так как умудрился выжить в удивительной аварии, случившейся в шпильке «Тоса» двумя годами ранее — сила столкновения была так велика, что его «Феррари» разорвало на части, а самого гонщика, чудом избежавшего травм, пришлось извлекать из дымящихся обломков, сгрудившихся прямо посреди трассы. Два турбированных «Рено» — быстрых, но как всегда очень хрупких — стартовали с переднего ряда решетки, но довольно скоро яркие желто-черные болиды Рене Арну и Алена Проста выбыли из борьбы, оставив «Феррари» оба первых места. Пока фанаты бесновались от радости, Вильнёв опережал Пирони всего на несколько корпусов. Неписаный закон гласит, что в подобных ситуациях партнеры должны держаться своих позиций и не атаковать: логика тут простая — дуэль на трассе ставит под угрозу обе машины. Когда гонка вошла в финальную стадию, Пирони предпринял несколько попыток оспорить лидерство Вильнёва, но тот отбил атаку и вновь вышел в лидеры, полагая, что француз попросту играет на публику, пытаясь разбавить скуку, какой обернулся их уверенный марш к победе. Но на последнем круге Пирони вновь поравнялся с Вильнёвом. При входе в поворот «Тоса» Пирони оттянул момент торможения до последнего и нахрапом проломил себе путь к первому месту, оттеснив партнера. На сей раз уступать он отказался, устремившись в сторону извилистой части трассы, где обгоны были невозможны в принципе, и спустя считаные мгновения пересек финишную линию под размахивания клетчатого флага. Вильнёв был в бешенстве. На подиуме он стоял в полном молчании, совершенно подавленный и шокированный произошедшим. Разговаривать с партнером он отказался. Форгьери и другим он пожаловался, что пропустил Пирони вперед, рассчитывая, что тот возвратится на второе место — такова была общепринятая практика. Пиччинини, льстивый дипломат, сообщил прессе, что в команде нет каких-то конкретных инструкций, как следует поступать в подобных ситуациях, и что Пирони имел полное право обгонять Вильнёва. Его слова привели в ярость Форгьери, который знал, что на деле все обстоит иначе. Из-за этого инженер стал считать римского direttore sportivo команды косвенно ответственным за трагедию, случившуюся 13 днями позже. Пирони защищался, объясняя всем, кто готов был его слушать, что гонку мог выиграть любой и что он попросту воспользовался ситуацией, чтобы обогнать партнера по команде. Это была сущая чепуха, и ряд сотрудников «Скудерии», включая Пьеро Ларди и Форгьери, стали утверждать, что принятые в команде инструкции предписывают партнерам держаться на своих позициях на последних кругах гонки. В качестве аргументов в свою пользу они приводили аналогичные ситуации, в которых Питер Коллинз и сам Вильнёв следовали этой инструкции, тем самым гарантируя победы Хуану Мануэлю Фанхио и Джоди Шектеру соответственно. Как бы то ни было, отношения между двумя пилотами были испорчены, и произошедший в них надлом привел к цепочке событий, которая — по крайней мере, символически — спровоцировала развал всего формульного предприятия «Феррари» до конца дней Энцо. За две недели, прошедшие между Имолой и Гран-при Бельгии в Зольдере, о вражде между Вильнёвом и Пирони прознали все сотрудники «Феррари». Канадец пыхтел от гнева, тогда как француз продолжал упорствовать в своей неправоте, отказываясь раскаиваться. По ходу тренировочных заездов, проходивших на коварном волнообразном треке, раскинувшемся на песчаных, усеянных соснами холмах к северу от Льежа, каждый из гонщиков упрямо и мрачно следовал своей цели — оказаться быстрее другого. Когда последняя сессия квалификации, которая должна была определить расстановку гонщиков на стартовой решетке, подходила к концу, Пирони показал на одну десятую секунды более быстрый результат круга, чем Вильнёв в своей лучшей попытке. Поклявшийся не дать сопернику опередить себя Вильнёв вырвался из боксов, устремившись в последний полет камикадзе. В задней части трассы он обогнал немца Йохена Масса в тот момент, когда оба влетали в крутой поворот. Как всегда стремительный, этот «бесстыже смелый» молодой канадец попытался «прижать» более медленного пилота. Левое переднее колесо «Феррари» наехало на правое заднее March 821, который пилотировал Масс, и в результате красная машина кубарем полетела с трассы. «Феррари» приземлилась на песчаное покрытие обочины носом, что привело к мгновенной смерти Вильнёва. По миру автоспорта прокатилась волна шока. Несомненно, гибель самого талантливого, от природы харизматичного и очень популярного гонщика своей эпохи, Жиля Вильнёва, потрясла даже толстокожего Старика из Маранелло. Романтики утверждали, что Феррари «любил» Жиля Вильнёва, но это, без сомнений, преувеличение. За свою жизнь Энцо повидал слишком многих рьяных молодых людей, погибавших за рулем гоночных болидов, чтобы позволять себе поддаваться их чарам. Он слишком хорошо понимал «иллюзорную хрупкость существования», как он некогда выразился сам, чтобы испытывать эмоциональную привязанность к любому, кто рисковал своей жизнью за рулем одного из его автомобилей. Он действительно несколько раз публично заявлял о том, что «любил» Вильнёва, но это было типичное преувеличение, и несколько его коллег, в том числе Форгьери, утверждали, что в частных разговорах он почти не выражал никакого сожаления в связи с потерей своей звезды — лишь беспокоился о том, сможет или нет Пирони занять место Вильнёва и выиграть чемпионат мира. После того как общественное возмущение поутихло, а критика спроектированного Постлтуэйтом шасси (разлетевшегося во время аварии на куски) была развенчана, Пирони, как казалось, и в самом деле нацелился на титул. Его машина была отзаявлена от гонки в Зольдере в память о гибели Вильнёва, но две недели спустя, в Монако, он вернулся на старт и убедительно финишировал вторым. Затем Пирони стал третьим в Детройте, откуда отправился в Монреаль, на трассу Нотр-Дам, переименованную в честь погибшего героя местной публики. Теперь Феррари был занят поисками второго пилота на место Вильнёва. Но до того момента, как будет найден подходящий кандидат, Пирони будет вынужден защищать честь команды в одиночку. Это привело к череде катастроф, поставивших крест на дальнейшей карьере француза. Стоило только зеленому флагу замелькать над трассой в Монреале, как у Пирони заглох мотор прямо на старте, из-за чего в зад его «Феррари» влетел молодой и рьяный новичок Риккардо Палетти. Невезучий итальянец погиб в результате столкновения, а Пирони отделался испугом и вернулся в гонку на запасной машине. На ней — толком не настроенной и не обкатанной — он финишировал девятым. Неделю спустя с участием Пирони произошла еще одна авария, во время тестовых заездов на трассе «Поль Рикар» на юге Франции. И вновь он не получил никаких травм, несмотря на то что поперечный рычаг подвески надломился, а последовавший за этим удар уничтожил машину. К тому времени в команду на место Вильнёва был приглашен французский гонщик Патрик Тамбэ. Считалось, что Тамбэ, джентльмен, как на трассе, так и за ее пределами, будет идеальным командным игроком и, скорее всего, не будет как-либо угрожать позициям эгоистичного Пирони, у которого теперь были реальные шансы стать чемпионом. Более того, Тамбэ был способным тест-пилотом, всегда готовым проводить бесчисленное количество часов за ездой по пустым трассам «Фьорано» или «Поль Рикар», экспериментируя с новым двигателем и настройками шасси. Выбор его кандидатуры вызвал всплеск негодования в рядах ура-патриотов из числа итальянских журналистов. Почему, вопили они, команда не выбрала итальянца — Микеле Альборето, Риккардо Патрезе или Элио де Анжелиса, — а опять взяла очередного француза? Феррари, всегда легко попадавшийся в ловушки прессы, контратаковал, аргументируя тем, что Тамбэ был лучшим гонщиком из доступных, и заявляя, что больше не потерпит критики в свой адрес по этому вопросу. Подтекст его слов был очевиден, и итальянские журналисты понимали его даже слишком хорошо: олицетворением национальной чести и гордости были машины — алые болиды «Скудерии», — а не временные обитатели их кокпитов. Казалось, что новый дуэт гонщиков неплохо сработался. Пирони, чьим позициям новый партнер никоим образом не угрожал, одержал победу на голландском Гран-при, в то время как сам Тамбэ, всю дистанцию мучившийся с норовистым мотором своей «Феррари», финишировал восьмым. Затем пара пилотов заняла второе-третье места на Гран-при Великобритании, а на трассе «Поль Рикар» отступила на третью и четвертую строчки, пережив основательную «порку» от турбированных «Рено» под управлением блистательного Алена Проста и Рене Арну. К тому моменту Пирони занимал доминирующую позицию в гонке за титул, но итальянская пресса все чаще атаковала его своей критикой. После гибели Вильнёва его популярность резко упала, и теперь Пирони беспощадно поносили за недостаточно агрессивную езду, за стремление банально набирать очки за высокие места, чтобы пополнить свой общий счет, а не биться за победу в каждой гонке. По приезде в Хоккенхайм на Гран-при Германии Пирони, человек гордый и склонный принимать такие атаки на свою честь и достоинство слишком близко к сердцу, был решительно настроен доказать, что он так же быстр и храбр, как любой другой пилот, выходящий на трассу. За день до гонки на весь юг Германии обрушились ливни. Огромная, зловещая, укрытая лесами трасса пестрела лужами, а видимость была сильно ограниченна. Однако Пирони намеревался гнать на полной скорости, даже несмотря на то, что днем ранее гарантировал себе поул-позицию. В какой-то момент Пирони, ракетой вылетев на одну из длиннющих прямых Хоккенхайма, оказался позади «Рено» Проста, едва заметного в сгустившемся мраке, и, не успев уйти от столкновения, врезался в хвостовую часть болида французской команды. Авария до странного напоминала катастрофу Вильнёва, хотя на этот раз машина Пирони приземлилась не на нос, а на заднюю часть, что, вероятно, и спасло жизнь гонщику. Когда «Феррари» наконец застыла на месте, оказалось, что нос болида оторван, а пилот получил тяжелейшие переломы обеих ног. Пирони отвезли в госпиталь, где начался длительный и трудный процесс восстановления. Он больше никогда не сядет за руль болида Формулы-1, хотя еще попробует себя в гонках — в соревнованиях на скоростных моторных лодках в открытом море. Эти монструозные суда и станут причиной его гибели — в 1987 году он встретит свою смерть на острове Уайт. Когда Феррари известили об аварии в Хоккенхайме, он, как утверждалось, не сказал ничего, кроме одной фразы: «Adieu, mondiale» («Прощай, чемпионство»). Едва ли он тогда осознавал масштабы этой своей ремарки, ибо поражение Пирони стало последним моментом в его жизни, когда гонщик «Феррари» всерьез претендовал на выигрыш чемпионата мира. Он увидит еще 78 Гран-при с участием своих машин, но за этот период они одержат всего пять побед и еще чертову дюжину раз финишируют вторыми. Отныне править бал будут другие команды, главным образом ненавистные ему garagistas из Англии — «Макларен», который будет доминировать в Формуле-1 как никто со времен блицкрига Mercedes-Benz».