Маркус Крамер: «Неосторожное слово способно спровоцировать непредсказуемую реакцию. Есть толстокожие спортсмены, но Устюгов не из их числа»

– Боюсь, сейчас не лучшее время для интервью. Не так давно журналисты в очередной раз подняли тему биатлонных дисквалификаций и в очередной раз перепутали Сергея с Евгением Устюговым. И ведь это стало в российской журналистике уже системой: не видеть разницы между лыжными гонками и биатлоном, путать имена, события. Как мы должны к такому относиться? Понятно, что появляется раздражение.

– Накануне Олимпийских игр тренеры часто говорят о том, что организм спортсмена по мере выхода на пик формы становится крайне уязвим для заболеваний и травм. Психики, получается, это тоже касается?

– Еще как! Любое неосторожное слово способно спровоцировать самую непредсказуемую реакцию. Есть достаточно толстокожие спортсмены в этом плане, но Устюгов точно не из их числа.

Он любит быть один, любит тишину. Я, например, вижу, что ему не слишком комфортно на тех сборах, где, кроме нашей группы, собираются и другие бригады. Большая команда в этом плане как улей: вокруг постоянно идет какое-то жужжание. Но все это не касается тренировок – там Сергей всегда предельно сфокусирован на работе. Плюс он очень хорошо чувствует свой организм, до тончайших настроек, что не всегда характерно для спортсмена.

– Вы говорите о нем так, как музыкант мог бы говорить о своей скрипке...

– Удивительно, что вы это сказали. Когда я только пришел в российскую команду, ее менеджер Юрий Чарковский указал мне на Устюгова и сказал: «Маркус, этот парень – скрипка Страдивари». Впоследствии я много раз вспоминал эти слова – до такой степени они оказались верными.

Но должен сказать, что выдающиеся атлеты – это вообще крайне непростые люди, причем каждый по-своему. Я ведь работал со многими из них: с Дарио Колоньей, с Сашей Легковым, с Сергеем, с Юлией Ступак... – сказал Крамер.