Олимпиада: почему Пекин победил дважды
Пока публику волнует возможный допинговый скандал на Олимпиаде в Пекине, а спортивные журналисты хотят проникнуть в тайны Международного олимпийского комитета и понять, что будет с российской сборной по фигурному катанию, хотелось бы немного отвлечься от сиюминутной суеты и посмотреть на Игры в целом.
Сама идея отделения зимних игр от летних, кажущаяся нам самоочевидной, пришла далеко не сразу. В древней Греции никаких зимних соревнований не существовало. Не было их и после восстановления Олимпийских игр в конце XIX века. Первые зимние состязания состоялись только в 1924 году, и то, официально отдельной Олимпиадой они не считались и были признаны таковой лишь постфактум.
Формально в деле разделения летних и зимних игр играет роль не погода и не климат, не смена времён года, а, скорее, физика — к «зимним» видам спорта отнесено всё, что основано на скольжении по снегу и льду. При этом соревнования вполне могут проводиться и в помещении в любой сезон. Тем не менее связь с календарём сохраняется — ведь не выделяются в особую олимпиаду, например, водные виды спорта — от плавания до парусных гонок, и проходят соревнования именно зимой. Но в этой природной обусловленности по современным политкорректным меркам заложена какая-то изначальная несправедливость.
Зима, достаточная для занятий соответствующими видами спорта, в том числе требующих устойчивого снежного покрова на равнине, таких как лыжные гонки, свойственна сравнительно небольшому числу стран на планете. Даже зарубежная Европа по большей части отпадает. Если посмотреть на медалистов зимних олимпийских игр, то налицо несколько кластеров. Во-первых, альпийские страны — Швейцария, Австрия, Словения (расположенные в Альпах почти целиком) а также Германия, Франция, Италия, Хорватия. Но в последних занимаются только те спортсмены, которые проживают или базируются возле гор. Грубо говоря, Париж, Берлин и Рим не подходят. Второй кластер — Скандинавия, но с практически полным вычетом Дании в силу равнинного рельефа и малоснежной погоды (и приполярная Исландия, кстати, тоже). Третий кластер условно можно назвать прикарпатским — Чехия, Словакия, Польша. Плюс отдельно выделим Нидерланды с их историческим упором на конькобежцев (вспомним картины великих голландцев, любивших изображать катание по льду: тогда в Европе господствовал малый ледниковый период и пруды и реки замерзали, не как сейчас).
Заметим, что наличие высоких гор с устойчивым снежным покровом ничего не гарантирует. Испания, обладающая Пиренеями, имеет всего пять медалей на зимних олимпиадах за всю историю. Такие балканские горные страны, как Румыния и Болгария — тоже почти по нулям. Родина спорта — Англия, даже если брать её как Великобританию, большинство своих медалей имеет за фигурное катание. А всё потому, что снежного покрова нет, а катание с гор возможно лишь в ограниченном числе мест в Шотландии.
Помимо Европы и бывшего СССР, зимние виды спорта в полном объёме практикуются ещё в США и Канаде, но в Штатах, например, непопулярны равнинные лыжи, да и страна в целом малоснежная, её северная граница проходит по 49 широте и ниже, то есть южнее Киева и Харькова (понятно, что малонаселенную Аляску не берём). В Азии к «зимним» странам можно отнести Японию, Южную Корею и Китай, но последний в очень ограниченном масштабе — подавляющее большинство его населения проживает ещё южнее, чем американцы. Да и в Японии и Корее снег — удел также сравнительно небольшого процента населения.
Как мы видим, подавляющее большинство населения планеты от зимних видов спорта отрезано объективно. И в этом смысле зимние Олимпийские игры представляют собой развлечение для немногих. Какой интерес смотреть их бразильцам, мексиканцам, нигерийцами, эфиопам, индийцам или индонезийцам? А только в этих странах проживает более двух миллиардов человек.
Плюс многие виды спорта, такие как горные лыжи, отдают элитарностью. Они требуют больших затрат на посещение соответствующих горнолыжных курортов. Да и искусственный лёд тоже не повсеместно доступен. А элитарность сейчас не в моде.
Есть и ещё такой щепетильный географический момент — ни разу зимние Олимпийские игры не проводились в Южном полушарии и в обозримом будущем не планируются. Хотя теоретически есть все условия для этого в Чили, Аргентине, да и Новой Зеландии. Соответственно, из Южного полушария на зимних Олимпиадах всего несколько спортсменов имеют медали. При этом МОК старается соблюдать географический баланс того, где принимаются игры. В случае же зимних Олимпиад налицо провал этого принципа.
Изначально зимние Олимпиады включали в себя небольшое количество видов состязаний. Но в последние два-три десятилетия произошёл настоящий прорыв. Видимо, понимая, что в противном случае былой интерес будет потерян (кому, по большому счёту, интересны классические прыжки с трамплина или лыжное двоеборье? И даже слалом и скоростной спуск стали восприниматься как нечто застывшее и не динамичное, не зрелищное), МОК ввёл много новых дисциплин, по преимуществу молодёжно-массовых. Сноуборд, например, действительно стал во многих странах широким развлечением, и потому его появление в программе помогло привлечь дополнительное внимание, «осовременить» игры. В противном случае фокус СМИ, рекламодателей и публики сместился бы на экстремальные X games, которые и продвигали новые виды зимнего спорта.
Однако вторжение фристайла и прочих видов значительно переформатировало соотношение серьёзных спортивных держав и нанесло удар в том числе по позициям России. СССР и ранее был слаб в горных лыжах и трамплине, например, он компенсировал это в других видах, уверенно лидируя на зимних Олимпиадах. Теперь же самая «зимняя» страна плетется в хвосте ввиду резко возросшей конкуренции (на данный момент в медальном зачёте олимпийская команда РФ — на девятом месте, в 2018 было итоговое 13-е место).
Однако несмотря на то что с помощью молодёжных видов удалось сохранить и поддержать интерес, оказалось, что проведение зимних Олимпиад не такое уж привлекательное дело. Если взять Олимпийские игры 2022 и 2026 годов, то претендентов было совсем немного, в завершающем голосовании участвовало только две страны.
Сама победа Пекина — через 14 лет после того, как в нём состоялись летние Игры 2008 года, показывает, что выбор, в общем, невелик. Если в СССР-России Москву сменили Сочи (неожиданное на тот момент решение, ибо курорт ассоциировался с летним жарким отдыхом), то в Китае не могли найти ничего на смену Пекину. Любопытно заметить, что если бы в отборе тогда выиграла соперничающая Алма-Ата, то в январе этого года в Казахстане вряд ли бы произошли те события, что произошли, и погромов в его бывшей столице не случилось. Так случай влияет на историю.
А вот на Украине, наоборот, в декабре 2013 года Виктор Янукович устроил мозговой штурм среди своего окружения, но не на тему «Как нам справиться с Майданом?», а о том, как выиграть заявку для Львова на зимнюю Олимпиаду. С одной стороны, это говорит о Януковиче как о плохом политике, не понимавшем, что страна уже падает в бездну, а с другой, что он до последнего думал о её благе, или, по крайней мере, о том, как он войдет в историю.
Известна и история про Денвер, который в 1972 году отказался от выигранного двумя годами ранее права на проведение зимних Игр, после референдума в штате, на котором жители сказали, что им жалко тратить деньги на бесполезное, по их мнению, мероприятие. С летними Играми такого не случалось.
Впрочем, успех Пекинской олимпиады 2008 года дезориентировал китайцев. Если в тот раз западные лидеры посетили Китай, в том числе президент Америки, то в этот раз они устроили бойкот. Почему-то права человека не волновали в 2008-м, но волнуют в 2022 году, хотя ситуация с ними вряд ли стала хуже. Китай мог провести игры и в Синьцзяне или Тибете, из-за которых и вышел скандал, благо все условия для того там имеются, но в таком случае объявили бы бойкот уже западные спортсмены.
И последнее. Поскольку я последние несколько лет активно высказываюсь по вопросу русского языка и в Интернете, и по телевидению, и по радио, не могу не поделиться наблюдениями на этот счёт в связи с Олимпиадой.
Когда почти 100 лет назад наши предки заимствовали хоккей, они проявляли элементарную языковую изобретательность, развивали родной язык. Им и в голову не приходило воровать все термины из английского. Отсюда возникли «клюшки», что дало вторую жизнь почти забытому слову «клюка» (вместо «стика»/stick), появилось новое значение для слова «шайба» (вместо «пака»/puck). То, куда надо забросить шайбу, придумали называть по сходству «воротами» (вместо «гол»/goal), а защищающего их игрока — «вратарём» — совсем новое слово, а не голтендером/goaltender.
Но последние 30–40 лет господствуют совсем иные тенденции. Произошёл принципиальный отказ от словотворчества в пользу самого холуйского заимствования. Ски-кросс, слоупстайл, хафпайп, биг-эйр и т. д. Для каждого из этих видов можно придумать своё русское название, это же не древнее имя собственное как «хоккей» или «кёрлинг», а новодел. Для этого не нужно великого ума, а требуется элементарное желание. Но вот его-то и нет. Престиж английского языка перебивает всё, желание папуасов подражать белым господам, в том числе и в языке, преобладает.
Причём когда начинаешь об этом говорить, тебя даже не понимают, мысль о том, что русский — это варварское мужичье наречие, на которое стыдно переводить, кажется сама собой разумеющейся. Сразу начинается истерика про «мокроступы», хотя чем «ледоруб» смешнее? От этого бесконечные, режущие глаз «ски» вместо «лыжи». Но «ски» скажут и в Канаде, и Папуа Новой Гвинее, и ещё в сотне стран. А «лыжи» не скажут нигде, кроме России. Говоря «ски», мы никак не поможем английскому — он и без нас велик и могуч и господствует на планете. А вот «лыж» с каждым годом становится всё меньше и меньше — с нашей же помощью.
