Свершилось: совет ФИФА единогласно принял решение об изменении регламента проведения чемпионатов мира и увеличении количества участников финального турнира с 32 до 48 команд. Изменения вступят в силу с турнира 2026 года. Данный вердикт чиновников от футбола был прогнозируем и, в принципе, известен заранее. Хотя надежда на проблески здравого смысла все же оставались. На первый взгляд, все красиво и благородно: перемены подаются под соусом развития футбола за счет вовлечения новых регионов, популяризации спорта и т.д. На деле же — исключительно меркантилизм и политиканство. Для участников и зрителей сплошные проблемы, в выигрыше крупные спонсоры и руководство ФИФА. Большой бизнес и чиновники в очередной раз победили весь остальной футбольный мир. Логика ФИФА примитивна: финансовый отдел организации предполагает увеличение прибыли на 640 миллионов долларов от каждого следующего чемпионата. Прирост обеспечивают билеты на лишние 16 матчей, продажа дополнительного рекламного пространства, маркетинг, права на телетрансляции. Спонсоры тоже в очевидном выигрыше: расходы остаются прежними, а охват на треть больше, даже если не считать Китай. Здесь все ясно. Главный вопрос: стоит ли эта сиюминутная (по гамбургскому счету) выгода очевидного в перспективе уменьшения интереса к чемпионату мира как к главному на планете футбольному действу? Не выплеснет ли руководство ФИФА из мутной финансовой воды заодно и спортивного младенца? Минусы новшеств очевидны. Нет нужды говорить, что если к 32 сильным командам добавить 16 более слабых, то общий уровень турнира упадет. Хотя большинство специалистов считают, что и 32 команды это перебор, но эта цифра хотя бы была удобна с точки зрения структуры соревнований. Теперь же регламент финального этапа придется менять уже по математическим причинам — старая формула не подходит при новом количестве команд. Предполагается, что в группах будет не по четыре (как сейчас), а по три команды, и самих групп будет шестнадцать, против нынешних восьми. Две из трех команд группы (это суммарно 32 команды) продолжат соревнования в плей-офф, который, соответственно, будет теперь начинаться на один раунд раньше. К чему это приведет? Во-первых, упадет интерес к групповому этапу. Накал страстей в нем и так сильно уступал плей-офф, а теперь добавится еще 16, в лучшем случае, середняков. Вариант, при котором в группе будут соперничать равные команды, практически невозможен. Скорее всего, в каждой тройке будет явный фаворит и аутсайдер, силы которых глупо даже сравнивать. В такой ситуации нет смысла требовать от «больших» сборных яркой игры, остается лишь ожидать сенсаций. С другой стороны, повышается важность каждой случайной ошибки, а это тоже не на пользу зрелищности. Вспомните историю с «золотым» голом: чиновники ФИФА надеялись, что новое правило обострит игру в дополнительное время, а на деле экстра-таймы превратились в скучнейшее ожидание пенальти, поскольку все боялись фатальной ошибки. И правило это вскоре отменили. Так что, почти не рискуя, можно предположить, что сильные команды будут предпочитать эффективную синицу эффектному журавлю. Парадокс новой системы: две ничьи гарантированно выводят любую команду в плей-офф. Из-за этого руководство ФИФА даже подумывает об отмене ничейных результатов, например, с пробитием пенальти после основного времени. Но нельзя же проводить разные турниры по разным правилам — то есть тогда новшество нужно вводить во всех официальных соревнованиях! А это уже кардинальная перестройка всего футбола, слом наработанных тактических систем и т.д. ФИФА взяла время на обдумывание. Еще один пробел предложенного варианта в том, что какая-то из трех команд будет пропускать последний тур, что заведомо ставит ее в неравное положение и дает возможность конкурентам сыграть на устраивающий обоих результат. Напомним, что сейчас матчи последнего тура группового этапа играются параллельно и таких возможностей гораздо меньше. Важен и судейский фактор. Не секрет, что проблема арбитража на чемпионатах мира стоит очень остро из-за того, что ФИФА старается задействовать судей со всех континентов и далеко не все они соответствуют уровню соревнований. А цена каждой ошибки теперь станет гораздо выше. Так логично ли расширять представительство судей из не очень футбольных стран? Понятно ведь, что судьи из Африки или Океании уступают в квалификации арбитрам из Европы или Южной Америки. Но судить решающие матчи будут именно они. Вспомните незабвенного ямайца Питера Прендергаста и его чудачества на чемпионате в Корее. У бельгийцев его имя до сих пор дрожь вызывает. Далее. Финальная часть — лишь надводная часть айсберга под названием чемпионат мира, а основное действо — отборочный турнир. Отбор идет два года, финал — один месяц. И очевидно, что с увеличением квот страсти на предварительном уровне потускнеют. А если зритель перестанет ходить (или смотреть по ТВ) на игры национальных сборных, федерации потеряют деньги. Правда, это относится к тем странам, где люди ходят на стадионы и готовы платить за трансляции: например, Германия, Япония, Аргентина, Франция. Понятно, что в Бенине, Вануату или Джибути такой проблемы нет. Еще один важный аспект — болельщицкий. Минимальное количество матчей каждой сборной на турнире снижается с трех до двух. Это может отпугнуть туристов-болельщиков, особенно из экзотических в футбольном отношении стран. Одно дело ехать за тридевять земель, имея билет на три матча, другое — только на два. Далее — лотерея. И увеличение количества матчей плей-офф только усложняет логистику. Странам-организаторам увеличение числа команд тоже не сулит большого гешефта. Дефицита болельщиков на мундиалях обычно не возникает, скорее наоборот. Приезжает столько, сколько может переварить принимающая сторона, и еще немного сверху. Так что возрастет не число гостей, а конкуренция между ними. Кто ближе и решительнее, тот и приедет. А вот справиться с возросшей чисто спортивной нагрузкой организаторам будет непросто. Как минимум нужно предоставить на треть больше спортивных баз, оснащенных по последнему слову, а где их взять? И как потом использовать оставшееся наследство? Круг стран организаторов может резко сократиться, а это вступает в противоречие с политикой самой ФИФА по проведению чемпионатов в разных частях мира. Трудно представить, например, чтобы в Африке нашелся такой претендент. Семь лет назад ЮАР справилась с огромным трудом, а ведь это богатейшая страна континента. Кстати, Бразилия тоже с напряжением вытянула последний мундиаль. Теперь главный вопрос: зачем это нужно ФИФА? Ответ кроется в бюрократической или демократической системе. Как ни парадоксально, но в данном случае это почти одно и то же. Увеличение количества стран-участников выгодно тем, кто в иной системе даже мечтать не мог о финале чемпионата мира. Таких много, гораздо больше 16. А чиновники заинтересованы в их голосах. Это обратная сторона демократического принципа голосования, когда голоса всех членов организации весят одинаково. Но на каждую Бразилию, Германию или Англию есть по несколько Джибути, Монтсерратов или Бенинов. А на США найдется Барбадос с Бермудами и Багамами в придачу. В одной Африке 56 национальных федераций, в Северной и Центральной Америке (КОНКАКАФ) 41 федерация, в Азии — 47. А в Европе те же 56, что и в Африке. Парадокс, но в Южной Америке (КОНМЕБОЛ) всего 10 федераций, меньше чем в Океании, где их 14. И неважно, что среди южноамериканских стран есть славные чемпионы — Бразилия, Аргентина и Уругвай, — голоса Новой Каледонии, Папуа-Новой Гвинеи и Соломоновых островов все равно их перевесят. Нынешние реформы — это отголосок недавнего коррупционного скандала и последовавших за ним выборов. Джанни Инфантино отдает долги тем, кто за него проголосовал, и вынужден заручиться их поддержкой на будущее. И важна для него не Европа и Южная Америка, а именно эта общая масса. И именно для них делается эта реформа. Если Инфантино не пойдет на поводу у большинства, то следующим президентом ФИФА станет какой-нибудь катарский принц, и эти самые популистские лозунги будут крупными буквами написаны на его знамени. Кстати, Инфантино надеялся на иной вариант. Весной, когда он посещал Москву, он уже говорил об увеличении числа участников как о неизбежном факте, но надеялся отделаться предварительным турниром вроде стыковых матчей накануне самого чемпионата. То есть участников формально было бы 48, но они разделились бы на две части: 16 лучших по спортивному принципу сразу попадали в финал, а остальные 32 играли бы стыки. Тогда половина разъезжалась бы по домам, а оствшиеся проводили турнир по старой схеме. И волки были бы сыты, и овцы целы. Беда состояла лишь в увеличении продолжительности турнира. Но, видимо, политического ресурса, чтобы продавить свою идею, итальянцу не хватило, и теперь мы имеем новый формат. Чтобы удостовериться, кто же является конечным бенефициаром реформы, достаточно взглянуть на изменения квот. Пока от ФИФА поступила лишь предварительная информация, приниматься же окончательное решение будет на 67-м Конгрессе ФИФА, который пройдет в мае в Бахрейне. Итак, Европа вместо 13 мест получит 16; Африка — 9; вместо 5; Азия — 8,5 вместо 4,5. Под «половиной» подразумевается право участия в дополнительном стыковом матче. Далее Океания — одно место вместо половины. Южная Америка — 6,5 вместо 4,5, а Северная и Центральная Америка — 6,5 вместо 3,5. Легко заметить, что самый большой, почти двукратный прирост у Африки, Азии, Океании и Северной Америки. Хотя они все вместе не дали планете ни одного чемпиона мира! Южная Америка в процентах вроде бы тоже выиграла не так много, но нужно учитывать, что там 6,5 путевок оспаривают всего 10 команд. А вот Европа увеличит свою квоту менее чем на четверть, и претендовать на эти 16 путевок будет более полусотни команд. Понятно, что решение принято по мотивам политическим и экономическим, но уж точно не спортивным. Очевидно, что 17-я команда Старого Света (в рейтинге УЕФА это Румыния или Дания) куда сильнее Кюрасао — 7-й в рейтинге КОНКАКАФ. Лучшая из североамериканских сборных Коста-Рика лишь 17-я в мировом рейтинге, идущая четвертой Панама — 58-я, а следующая за ней Гаити — аж 73-я. Но они будут в финале чемпионата, поскольку Инфантино нужны их голоса. Понятно, что экономике ФИФА конкретно эти страны не помогут, но на это есть Азия. Там в рейтинге Китай идет как раз восьмым, а следом Катар. В нынешнюю азиатскую квоту футболисты Поднебесной не попадут никак: более мастеровитые иранцы, саудиты, австралийцы и японцы с корейцами их еще долго не пропустят. Зато увеличение представительства сразу делает китайцев потенциальными участниками финалов. А полтора миллиарда (а через 10 лет и два с лишним!) китайцев с лихвой компенсируют любые Панамы и Кюрасао. Еще раз приходится вспомнить о недавнем коррупционном скандале в мировом футболе. Йозеф Блаттер, конечно, был не ангел, но он умел управлять этой ватагой разномастных чиновников, держал их в узде. Инфантино им проигрывает. Блаттер и особенно Мишель Платини понимали, что ФИФА — некоммерческая организация в чистом виде, и ее главная задача в поддержании и развитии интереса к футболу как к виду спорта, а не в увеличении прибыли. Тем более что на длинной дистанции интерес в любом случае окупается. Чиновникам же — а это главы тех самых федераций — деньги важнее, как и стоящим за их спинами спонсорам. Именно они убрали Платини и, наверное, это был самый трагический момент в современной истории футбола. Это как раз тот случай, когда хвост виляет собакой. В смысле, когда призванные управлять каким-то делом бюрократы переворачивают его в своих личных интересах. Когда в спорте главной становится прибыль, а не красота и соревновательный азарт. Когда главной задачей медицины оказывается не здоровье граждан, а экономия средств, а наука должна сама себя обеспечивать, да еще и кормить управляющих ею чиновников. По тем же причинам каждый новый министр образования начинает масштабные реформы, а каждый министр обороны или МВД вводит новую форму. Но футбол живуч и, что важно, он сам умеет регулировать уровень чиновничьей глупости. Уже многие правила вводились и отменялись, а игра оставалась. Хочется верить, что так будет и на этот раз.
