Только когда ИААФ пригрозила дисквалифицировать и Дарью Клишину, Россия поняла всю серьезность ситуации

Крайне жесткий курс, который проводит международная легкая атлетика, чтобы навести порядок в совершенно прогнившей российской культуре использования допинга, судя по всему, начинает приносить результаты. Когда Международный специальный комитет по России под руководством опытного норвежского борца с допингом Рюне Андерсена (Rune Andersen) предложил весной этого года дисквалифицировать всех российских легкоатлетов — в борьбе за то, чтобы полностью вернуть страну в легкую атлетику — внезапно наметилось шевеление. Потому что его предложение означало, что русские звезды — такие как популярная прыгунья в длину Дарья Клишина — больше не получали бы специального разрешения участвовать в международных состязаниях. Международная ассоциация легкоатлетических федераций (IAAF) просто-напросто предложила убрать Россию с карты легкой атлетики. Подобное решение лишило бы отдельных российских героев спорта возможности участвовать в Чемпионатах Европы, Чемпионатах мира и Олимпийских играх под так называемым «анонимным флагом». И тогда национальные звезды исчезли бы с экранов телевизоров. Перед лицом подобной угрозы российские спортивные власти начали приближаться к принятию требований, которые выдвинула IAAF, чтобы российская сверхдержава вновь смогла участвовать (в соревнованиях), как обычно. Сейчас резкий тон в лучшем случае может закончиться тем, что Россия все равно признает, что мошенничество до и во время Олимпийских игр в Сочи в 2014 году организовывали сами власти, и тем самым признает разоблачения, которые основательно подтверждены документами в двух независимых докладах Макларена. В планировании этого мошенничества легкая атлетика играла центральную роль. Мошенничество со специальным допинговым коктейлем во время соревнований — так называемым напитком «Герцогиня» — был сначала испытан на российских легкоатлетах в Лондоне во время летних Олимпийских игр 2012 года, а потом во время Чемпионата мира по легкой атлетике в России в 2013 году. Если признание вины государства будет также сопровождаться и обеспечением полного международного доступа к регистру данных старых проб допинг-лаборатории в Москве, лишенной аккредитации, то Россия в течение 2018 года вновь станет государством, у которого есть легкоатлеты. Это было бы оптимальное решение для того, чтобы продвинуться дальше в борьбе за очищение международного спорта, и вместе с тем означало бы большую победу президента IAAF Себастьяна Коэ. В то время как антироссийский фронт в олимпийском движении дал трещину сразу после последних зимних Олимпийских игр, а руководство Всемирного антидопингового агентства (WADA) начинает сомневаться в том, стоит ли сохранять дисквалификацию в силе, легкая атлетика была последовательной. Если это давление принесет необходимые российские признания, эта история изменит всю борьбу с допингом. Именно это растущее осознание Россией того, что оставаться в одиночестве — слишком тяжело, привело к тому, что руководство IAAF в прошлые выходные приняло решение сохранить жесткие требования и не пускать Россию в приличное общество. Нет никаких оснований ослаблять давление, которое приносит плоды. Жесткая линия имеет также и хорошее принципиальное обоснование: Если российские власти не в состоянии признать так хорошо подтвержденную документально национальную ответственность за этот скандал, сложно будет поверить, что страна действительно отказалась от использования допинга, которое привело к тому, что русские, бесспорно, возглавляют всю статистику разоблаченных махинаций. Поэтому Россия не получит никаких оговорок, чтобы вернуться в легкую атлетику. IAAF связывает возможный шанс с четкими условиями: новое нарушение антидопинговых правил будет означать немедленное возвращение в позорный угол. В докладе о нынешнем положении дел, который специальный следователь Рюне Андерсен представил руководству IAAF в прошлые выходные, самый главный вывод — русские начинают всерьез относиться к тому, что сами несут ответственность за контроль. Во многих пунктах русские ввели систему контроля, которая выполняет международные требования даже в большей степени, чем это требуется. Это — необходимый первый шаг, чтобы изменить то бескультурье, которое давало местным тренерам и руководителям возможность мошенничать довольно свободно. Вплоть до последнего времени сообщалось, что дисквалифицированные тренеры легкоатлетов могли работать, как раньше. Только когда новые меры на практике изолируют этих старых мошенников, можно будет поверить в то, что культура меняется. Потому что тогда российский спорт сможет начать верить в самого себя. Именно это произошло с Дарьей, когда ей, еще молодой российской легкоатлетке — в разгар старого мошенничества — пришлось делать выбор между тем, что хорошо, и тем, что плохо: Президент Международной ассоциации легкоатлетических федерации (IAAF) Себастьян Коу и глава инспекционной комиссии IAAF по контролю за действиями Всероссийской федерации легкой атлетики Руне Андерсен на пресс конференции по итогам заседания Совета IAAF «О допинге как о решении я думала, когда мне было 15. Личный рекорд тогда был 6.30 м, а я смотрела на всех девушек постарше, которые прыгали за семь метров. Я думала, что это невозможно без допинга», — говорила она в интервью Би-би-си во время прошлогоднего Чемпионата мира в Лондоне. «Но вместо этого я решила тренироваться, тренироваться и тренироваться. Невероятного прогресса это не принесло, но я установила рекорд России для своего возраста: 6.52 и была невероятно счастлива. А потом постепенно я „допрыгнула" до 7.03 и впервые перешла границу». «Я тогда думала: жизнь прекрасна. Можно и вправду тренироваться и соревноваться, не используя запрещенные препараты», —рассказывала Дарья, которая испытывала настоящую внутреннюю борьбу, оказавшись единственной российской легкоатлеткой, которой разрешили участвовать в соревнованиях Олимпиады в Рио: «Думаю, что это время сделало меня духовно сильнее. Я чувствую себя старше, чем на 26 лет. Это был ужасный опыт, но все это меня закалило», — подвела она итог тому хаотичному периоду, когда русские отказались отвечать за свой допинг. Сейчас Москва придерживается гораздо более мягкого тона. Российские спортивные власти заявили, что готовы оплатить все расходы, которые международная легкая атлетика понесла в связи с этим делом с тех пор, как страна в ноябре 2015 года была дисквалифицирована. Ждут, когда IAAF перешлет им большой счет. Спортивный счет тоже будет немаленький. Во время Чемпионата мира в Москве в 2013 году широко применявшая допинг российская команда стала лучшей, завоевав 7 «золотых» медалей, а всего 17 медалей. На последнем Чемпионате мира в прошлом году это превосходство сократилось до 1 «золота» и всего 6 медалей для тех 19 россиян, которым разрешили соревноваться под нейтральным флагом. Накануне Чемпионата Европы по легкой атлетике, который состоится на следующей неделе, по-прежнему лишь 30 спортсменов из 200, которые обращались за разрешением, разрешили пройти дополнительную проверку на допинг. Те, кто ее прошел — спортсмены разного уровня. Да и не так уж это интересно — быть русским без родины. Когда Дарья Клишина завоевала «серебро» на Чемпионате мира в прошлом году, она сделала это не как российская спортсменка: «Нам не разрешают говорить о России или говорить, что мы из России. Мы не можем использовать одежду с логотипами или российские цвета. С этим строго», — рассказывала она. Но так должно быть, чтобы заниматься спортом высоких достижений вместе с русскими вновь стало здорово.