Вышла в печать книга Гюнтера Штайнера Нефильтрованный Моё сумасшедшее десятилетие в Формуле-1 – отрывки про Мазепина
В своей новой книге знаменитый Гюнтер Штайнер раскрыл немало интересных моментов из единственного сезона россиянина в Формуле-1.
Редакция «ОГИЗ» издательства АСТ совсем недавно выпустила в печать вторую книгу Гюнтера Штайнера – «Нефильтрованный. Моё сумасшедшее десятилетие в Формуле-1». Если в первой книге Гюнтер рассказывал исключительно про сезон-2022, то на сей раз это яркая автобиография яркого итальянца про весь период, связанный с «Хаасом» – от идеи создания команды до увольнения Гюнтера в конце 2023 года.
По договорённости с издательством предлагаем вашему вниманию отрывки из книги, посвящённые Никите Мазепину. Они позволят лучше понять проблемы россиянина по ходу дебютного сезона-2021, а также расскажут, как команда решила расстаться с ним после начала СВО.
«Можете говорить о парне что угодно, однако он был не так уж плох»
Один из вопросов, которые мне чаще всего задают о сезоне-2021, — какие ожидания я возлагал на Никиту Мазепина. Причём, как мне кажется, подразумевается, раз он проявил себя не очень хорошо, зачем я вообще посадил его в машину. Помимо денег, вы хотите сказать? Они, безусловно, сыграли свою роль, но в Формуле-2 в 2020-м Никита выиграл две гонки, завоевал четыре подиума, и в конце сезона выше него были только Мик [Шумахер], Каллум Айлотт, Юки Цунода и Роберт Шварцман. Можете говорить о парне что угодно, однако он был не так уж плох.
В плане результатов мы не возлагали на Никиту никаких надежд, но, исходя из его послужного списка и природного таланта, я надеялся, что мы сможем превратить его из компетентного юнца, подающего надежды и добивающегося неплохих результатов, в достойного пилота Формулы-1. Думал ли я, что он станет чемпионом мира? Нет, конечно. За всю историю Ф-1 в ней было 34 чемпиона и 776 гонщиков. Я люблю мечтать не меньше, чем любой другой идиот, но в конечном счёте остаюсь реалистом. И кроме того, я искал в Мазепине другое.
Я пытался вспомнить похожих на Никиту людей времен моей работы в ралли и в Jaguar, но в итоге мне это не удалось. В ралли есть так называемые джентльмен-драйверы — это в основном богатые парни, желающие участвовать в гонках. Однако они знают о своих пределах и участвуют только потому, что им это нравится. Ну и потому, что могут себе позволить, конечно. Никита находился на другом уровне — и по возрасту, и по тому, что он мог себе позволить (по сути, всё, что хотел).
С Никитой я быстро понял, что статус сына олигарха для него являлся как преимуществом, так и препятствием, причём не только с финансовой, но и с культурной точки зрения. Поскольку он выходец из богатой семьи, у него не было ничего общего с другими членами команды. Я не говорю, что иметь много денег — плохо или хорошо, это просто иначе. Люди не могли по-настоящему с ним сойтись, и он тоже не мог. Поначалу это не было большой проблемой, однако впоследствии стало таковой, к чему я ещё вернусь. Культурные различия между Никитой и командой создали трудности для обеих сторон, и в обоих случаях тяжело было и нам, и ему. Я бы даже сказал, что он оказался в более сложной ситуации, поскольку временами, должно быть, чувствовал себя одиноким.
Я быстро усвоил, что работа с Никитой (и его отцом, если уж на то пошло) почти всегда приводила к экстремальным ситуациям. Либо по максимуму здорово, либо по максимуму ужасно. Либо холодно, либо жарко. Не было чего-то среднего. Возможно, подобное приемлемо для российского общества, но работать в таких условиях с человеком или командой не так-то просто, и иногда меня это нервировало.
«Вот почему все ненавидят тебя»
К четвертому этапу в Барселоне произошло нечто такое, что могло сильно осложнить положение команды, если быстро не разобраться. Поскольку выступления Никиты ещё не улучшились (не говоря уже о репутации на стартовой решетке), его отношение к окружающим людям — тем, кто пытался ему помочь — уже начало портиться. Вежливый, отзывчивый, любезный и порой даже скромный наследник многомиллиардного состояния, с кем мы так близко сотрудничали в начале сезона, исчез, а на его месте появился тот, кого я всегда боялся, но надеялся, что не вылезет наружу.
Несмотря на периодическое присутствие его отца и пары парней из команды Формулы-2, Никита явно чувствовал себя изолированным. В конечном счёте все они говорили ему только то, что он хотел услышать, так что парень не получал никаких объективных советов, кроме как от людей, которые, как он думал, были настроены против него, а ведь на самом деле они являлись частью его команды.
Как вы, наверное, можете себе представить, мне довольно тяжело было находить компромисс. Вообще-то, я сейчас колоссально преуменьшаю. На самом деле, я как будто находился в чёртовом кошмаре! С одной стороны у меня был параноидальный гонщик, чей отец случайно оказался титульным спонсором и считал, что грубить людям — лучший способ заставить их помочь тебе, а с другой – команда запуганных сотрудников, которые чувствовали себя всё более неуютно.
Обстановка усугублялась тем, что Мик с самого начала сезона опережал Никиту чуть ли не по всем показателям. Фактически после девяти этапов счёт был 9:0 в пользу Мика в квалификациях и 7:2 по результатам гонок. Также, в отличие от Никиты, которого начали сторониться, Шумахера-младшего любила команда. Как следствие этих двух факторов, отношения между нашими пилотами тоже стали ухудшаться, что, естественно, никому не помогало.
Во время разбора полетов после одной из тренировок перед Гран-при Испании, где Никита грубо и агрессивно разговаривал со своим инженером, а затем просто отвратительно повёл себя в начале командного собрания, я спросил, могу ли позже поговорить с ним. По всей видимости, я сделал замечание на пит-уолле во время сессии, когда Никита нагрубил своему инженеру, и мой комментарий подхватила съёмочная группа от Netflix. Я сказал: «Вот почему все ненавидят тебя». Жаль, но такова, к несчастью, была правда.
На нашей встрече после разбора полетов я попытался объяснить Никите, что его грубость только отталкивала членов команды и снижала вероятность того, что они захотят стараться ради него. Достаточно прямолинейный аргумент, не так ли? У кого хватит наглости спорить с подобным?
Однако Никита был готов попробовать. По его мнению, даже вежливость ситуации не поможет, поэтому он считал приемлемым грубить команде и злиться на всех. Парень сказал мне, что не нуждается во всеобщей любви, и я это понимал, но что до меня не доходило, так это причина его пренебрежительного отношения к обычной вежливости — не только к чему-то, что должно практиковаться в команде как нечто само собой разумеющееся, но и к тому, что потенциально может помочь выбраться из задницы. В то время мне казалось, что это вопрос культуры, однако он больше относился к воспитанию Никиты, нежели к его национальности.
«Паранойя Никиты поднялась на совершенно иной уровень»
Особенно расстраивало то, что медленно, но верно мы начали замечать улучшения в выступлениях Мазепина. Ничего сенсационного, однако, если бы у него хватило здравого смысла просто не выпендриваться и усердно работать с командой, как это делал Мик, парень мог бы не только стать лучше как гонщик Формулы-1, но и поменять мнение людей о своём месте в спорте. Будучи сыном миллиардера, хоть и имевшим талант, но оказавшимся в Ф-1 не по заслугам, Никита должен был многое доказать в этом отношении. Впрочем, и Мик тоже. Разница в том, что Мику необходимо было доказать, что он достоин фамилии Шумахер.
Суть аргументов Никиты, какими бы они ни были, заключалась в том, что я позже назвал «скандалом с шасси», и начался он во время второго уикенда в Имоле. Жалобы и грубость продолжались с первой гонки, однако потом паранойя Никиты поднялась на совершенно иной уровень, как и моё артериальное давление.
Я узнал об этом, когда Никита начал жаловаться своему гоночному инженеру на то, что Мик был быстрее на прямых. Жалобы быстро переросли в заявление, что под Миком совсем другая машина, нежели у самого Никиты, и поэтому россиянин так плохо выступал. Есть разница между причиной и оправданием, и на этот раз речь явно шла не о причине. Я несколько раз пытался напомнить Мазепиным, что по контракту команда обязана обеспечить каждого из наших пилотов одинаковым оборудованием и поддержкой, но они не верили. Никита вбил себе в голову, что у Мика есть преимущество, и всё тут.
Этап в Барселоне только усугубил ситуацию, поскольку Мик провел довольно сильную гонку, а Никита — нет. К тому времени, как мы добрались до Сильверстоуна в июле, положение совсем ухудшилось. В последней попытке доказать, что Мик ехал на другой машине, Дмитрий заплатил за изготовление нового шасси для своего сына, заявив, что предоставленное нами гнулось сильнее положенного, из-за чего машиной было трудно управлять.
20 лет назад шасси и правда иногда прогибались, что объяснялось попытками сделать их как можно более лёгкими. Проблема была окончательно устранена после введения теста на боковой удар, в результате чего гибкость канула в Лету. Как я ни пытался достучаться до Мазепиных, они не желали ничего знать и настаивали на изготовлении нового шасси. На мой взгляд, проблемы с машиной проистекали из недостатка опыта пилота, что можно было бы исправить, если бы он не отворачивался от команды и изменил свой подход к делу — вот что я хотел донести до Никиты и Дмитрия, но не мог.
Неудивительно, что новое шасси не принесло никаких улучшений в выступления Никиты. В результате они с отцом прибегли к плану Б, который заключался в угрозе прекратить спонсорство. В итоге мне пришлось напомнить Дмитрию, что, если он попытается это сделать, Никита останется без места в Ф-1, и это довольно быстро уладило вопрос.
«К концу сезона-2021 Никита стал командным игроком»
Не знаю точно, что послужило катализатором, однако по ходу сезона отношение Никиты к делу стало постепенно налаживаться, и чудесным образом наладились и его выступления. Он снова стал таким же, каким был на тестах: вежливым, внимательным, скромным и открытым. Здорово, что Никита вернулся к прежней версии себя. До конца года результаты не улучшались, и это не было его виной, однако парень стал реже попадать в аварии, и иногда ему удавалось находить темп. Более того, он сумел найти своё место в команде: его больше не избегали и не боялись.
Лично мне было приятно видеть, как Никита выражает какие-то эмоции, помимо гнева и разочарования. Я также понял, что на самом деле значило для этого парня участие в Формуле-1: после допущенной ошибки в квалификации в Сан-Паулу он принёс извинения команде и чуть не расплакался во время последующего интервью.
Знаю, знаю, чтобы Гюнтер Штайнер хорошо высказался о Никите Мазепине? Скорее звоните во все газеты! Этот, как и любой другой, выверенный абзац моего второго качественного литературного произведения, очевидно, написан с оглядкой на прошлое, и в нaстоящее время я гораздо лучше понимаю, с какими трудностями пришлось столкнуться Никите, когда он только пришёл в спорт.
Как уже было сказано, я считаю, что в некоторых ситуациях его сверхпривилегированное происхождение являлось для него не только преимуществом, но и препятствием. Однако к концу сезона-2021 он стал командным игроком. Парень ещё не до конца созрел, конечно же, нет. Но он знал, как играть в эту игру, хотел совершенствоваться, насколько мог, и быть частью команды. Ему понадобилось время, чтобы добиться этого, но от новичка нельзя требовать большего.
«Когда избавитесь от своего русского со страстью к разворотам, позвони мне!»
(В этой части речь идёт о событиях после первых зимних тестов 2022 года, прошедших с 23 по 25 февраля на фоне начала СВО на Украине)
Думаю, в общей сложности у меня было четыре-пять дней тишины и покоя, прежде чем события снова начали набирать обороты. За это время поступило множество электронных писем и сообщений, но большинство из них были предположениями от друзей и коллег о том, что ФИА может предпринять в отношении Гран-при России и российских пилотов. По правде говоря, думаю, все уже знали, что этап в России придётся отменить, так что оставалось узнать судьбу российских гонщиков. Или, если говорить конкретно о Формуле-1, одного гонщика.
К слову, спекуляции на тему того, что российским пилотам могут запретить участвовать в гонках в некоторых странах, открыли пути для тех, кто хотел бы занять их место. Не помню, сколько желающих было в общей сложности — где-то шесть или семь, но их сообщения варьировались от вкрадчивого «Эй, Гюнтер, как дела? На случай, если вам понадобится гонщик, я буду доступен в ближайшие недели» до прямолинейного «Гюнтер, когда избавитесь от своего русского со страстью к разворотам, позвони мне!».
Ко 2 марта не только Гран-при России был исключён из календаря на 2022 год, но и многие страны по всему миру ввели санкции против российских граждан, которые не позволяли Никите гоняться. Из-за ситуации с ВАДА он и так фактически не выступал под российским флагом в то время, однако существовала вероятность (справедливая или нет), что ему всё равно не будут рады. Если бы мы решили оставить Никиту, то не только настроили бы эти страны против себя, но и оказались бы неразрывно связаны с одной из сторон обострившегося конфликта.
— Нам нужно немедленно разорвать отношения и с «Уралкалием», и с Никитой, — сказал я Джину [Хаасу]. — Для нас это единственный путь. Если будем действовать иначе, окажемся замешаны во всём этом.
Если бы владелец команды не согласился со мной, я бы сразу же ушёл, но, к счастью, он не стал спорить.
— Ладно, ты действуй со своей стороны, — ответил он. — А я договорюсь с советом директоров.
После того как мы со Стюартом, который находился в Великобритании, не спали всю ночь, улаживая дела, в субботу, 5 марта, мы опубликовали то, что, как мы надеялись, станет последним заявлением о наших связях с Россией, по крайней мере, на какое-то время.
Команда «Хаас» приняла решение о немедленном прекращении титульного партнёрства с «Уралкалием» и расторжении контракта с гонщиком Никитой Мазепиным. Как и всё остальное сообщество Формулы-1, команда шокирована и опечалена ситуацией на Украине и желает скорейшего и мирного прекращения конфликта.
Как вы, возможно, знаете, ситуация с Никитой и «Уралкалием» продолжалась довольно долго, и из-за сложившейся юридической ситуации мне лучше держать рот на замке. Достаточно сказать, что ни один из Мазепиных не был доволен нашим решением разорвать связи, но мы понимали, что это неизбежно. Как говорится, чтобы приготовить омлет, нужно разбить пару яиц. Для нас всё это означало возможность начать с нуля. А уж юристы смогут навести порядок.
