Скотти Пиппен выступил с резкой критикой Майкла Джордана в автобиографии «Неудержимый»

Небольшой отрывок из автобиографии Пиппена произвёл огромный резонанс. Что же будет, когда книгу выпустят в полном объёме?

О выходе мемуаров шестикратного чемпиона НБА в составе «Чикаго Буллз» Скотти Пиппена было известно уже достаточно давно. Большого резонанса мало кто ожидал, но примерно полгода назад выяснилось, что воспоминания Скотти будут критическими по отношению к его знаменитому одноклубнику Майклу Джордану.

В конце июня вышла аннотация автобиографической книги Пиппена Unguarded («Неудержимый»). В нескольких абзацах текста просматривался откровенный выпад в адрес Джордана. Скотти также сделал несколько критических высказывании в СМИ о сериале «Последний танец», в котором показан взгляд Майкла на распад династии «Буллз» в конце 1990-х. «Чемпионат» подробно рассказывал об этом в старом материале.

Летом скандал только разгорался. Сейчас он уже набирает обороты. GQ выпустил отрывок из мемуаров Пиппена, в котором Джордан выставляется, мягко говоря, в не очень хорошем свете. Скотти раскрыл всю подноготную Джордана и не собирается останавливаться. 8 ноября Пиппен даст большое интервью GQ, где он наверняка сделает много резонансных заявлений. А уже 9 ноября мемуары будут опубликованы в полном объёме. Для начала нужно разобраться с первым появившимся отрывком биографии Пиппена. Приводим его полное содержание.

«Майкл прислал сообщение. Он не очень часто обращался к бывшим одноклубникам.

«Как дела, чувак? Слышал, что ты на меня обижен. Хочу поговорить об этом, если есть время», — написал Джордан.

В тот вечер у меня был плотный график. Я знал, что разговор займёт некоторое время.

«Давай поговорим завтра», — ответил ему через полтора часа.

Майкл был прав. Я был зол на него. Это произошло из-за «Последнего танца» — документального сериала ESPN из 10 эпизодов о чемпионстве «Чикаго» в сезоне-1997/1998. Миллионы людей смотрели эту документалку в первые недели пандемии. В тот момент не было прямых трансляций спортивных передач по телевидению. «Последний танец» показывали пять вечеров подряд по воскресеньям начиная с середины апреля. Этот сериал отвлекал нас от новых реалий жизни, в которых все мы внезапно оказались. Было так много новостей о госпитализации и смертях, так что кто угодно мог «проглотить» данный продукт.

Последние два эпизода вышли в эфир 17 мая. Как и в предыдущих восьми, они прославили Майкла Джордана, но не отдавали должное мне и моим выдающимся товарищам по команде. Майкл забрал большую часть славы. Продюсеры предоставили ему редакторский контроль над конечным продуктом. В противном случае сериал не мог бы быть выпущен. Он был исполнителем главной роли и режиссёром.

Я ожидал большего. Мне впервые рассказали о выпуске сериала чуть более года назад. Я не мог дождаться его выхода, поскольку знал, что там покажут редкие кадры. Я пришёл в «Чикаго» осенью 1987 года, период в этом клубе был самым продуктивным в моей карьере. 12 мужчин собрались вместе, чтобы осуществить мечту детства на баскетбольных площадках по всей стране. Всё, что нам было нужно, — это мяч, кольцо и наше воображение. Быть игроком «Буллз» в 1990-е означало быть частью чего-то волшебного. Для нашего времени и на все времена.

Майкл был решительно настроен доказать нынешнему поколению болельщиков, что он был великой личностью в своё время. Более великой, чем сейчас Леброн Джеймс, которого многие считают равным Джордану или даже лучше. Майкл представил свою историю, а не историю «Последнего танца» о том, как наш тренер Фил Джексон подвёл итоги сезона-1997/1998, когда стало очевидно, что Джерри Рейнсдорф и Джерри Краузе намерены распустить команду.

Краузе сказал Филу осенью 1997 года: «Ты можешь показать результат 82-0 в регулярном чемпионате, но это не будет иметь никакого значения. Это твой последний сезон в качестве тренера «Чикаго Буллз».

ESPN прислал мне ссылки на первые восемь серий за пару недель до официального релиза. Когда я смотрел документалку дома в Южной Калифорнии с тремя моими детьми-подростками, то не мог поверить своим глазам.

Среди сцен в первой серии:

Это продолжалось и продолжалось, прожектор всё время светил на игрока под номером 23.

Даже во втором эпизоде, который какое-то время был посвящён моему трудному детству и сложному пути в НБА, повествование вернулось к Эм Джею и его решимости победить. Я был не более чем вспомогательным элементом. Он назвал меня своим «лучшим товарищем по команде всех времён». Он не мог быть более снисходительным, даже если бы попытался.

Поразмыслив, я всё-таки поверил своим глазам. Я проводил много времени с этим человеком. Я знал, что им движет. Как наивно было ожидать чего-то другого.

Каждый эпизод был одинаковым: Майкл на пьедестале, его товарищи по команде второстепенные и менее значимые. Ситуация не отличалось от тех времён, когда он называл нас своим «второстепенным составом». От сезона к сезону мы получали мало или совсем не получали должного внимания, когда побеждали. Но большую часть команды критиковали, когда мы проигрывали. Майкл мог бросить 6 из 24 с игры, совершить 5 потерь, но в умах обожаемой прессы и публики он всё ещё оставался Идеальным Джорданом.

И вот я, когда мне уже стукнуло за 50, через 17 лет после последней игры в НБА смотрю, как нас снова унижают. Хотя перенести это в первый раз тоже было достаточно непросто.

В течение следующих нескольких недель я поговорил с несколькими бывшими товарищами по команде, каждый из которых чувствовал такое же неуважение к себе, как и я. Как Майкл посмел так обращаться с нами после всего, что мы сделали для него и его драгоценного бренда? Майкл Джордан никогда не стал бы Майклом Джорданом без меня, Хораса Гранта, Тони Кукоча, Джона Паксона, Стива Керра, Денниса Родмана, Билла Картрайта, Рона Харпера, Би Джей Армстронга, Люка Лонгли, Уилла Пердью и Билла Уэннингтона. Приношу свои извинения всем, кого забыл назвать.

Я не говорю, что Майкл не стал бы суперзвездой в любом другом месте. Он был впечатляющим игроком. Просто Джордан полагался на успех, которого мы достигли как команда (шесть титулов за восемь лет), чтобы вывести его на уровень всемирной известности, которого не достиг ни один другой спортсмен, кроме Мохаммеда Али. Что ещё хуже, Майкл получил $ 10 млн за свою роль в документалке, в то время как я и мои товарищи по команде не заработали ни цента. Ещё одно напоминание об иерархии старых времен. В течение всего сезона мы позволяли камерам проникать в неприкосновенность наших раздевалок, наших тренировок, наших отелей, наших собраний… нашей жизни.

Майкл был не единственным бывшим одноклубником, который обратился ко мне на той неделе. Два дня спустя я получил сообщение от Джона Паксона, разыгрывающего в наших первых двух чемпионских командах, который позже стал генеральным менеджером «Буллз», а затем вице-президентом по баскетбольным операциям. С Паксоном общение происходило ещё реже, чем с Майклом.

«Эй, Пип… Это Пакс. Майкл Рейнсдорф (сын Джерри Рейнсдорфа, владельца «Чикаго». — Прим. «Чемпионата») дал мне твой номер. Просто хочу, чтобы ты знал, что я безмерно уважаю тебя как товарища по команде. Можно рассказывать разные истории, но я полагаюсь на свой реальный опыт. Смотрел, как ты вырос из дилетанта в профессионала. Не позволяй никому, в том числе средствам массовой информации, порочить свой образ. Ты успешен и важен, мне очень повезло быть твоим товарищем по команде», — написал Джон.

Было ли совпадением получение сообщений от Майкла и Паксона с разницей всего в два дня? Думаю, нет.

Оба знали, как я был зол на документалку. Они проверяли меня, чтобы убедиться, что я не доставлю никаких проблем. Проблем «Буллз», которые всё ещё платили Паксону за работу на посту советника. Или проблем наследию Майкла, к которому тот всегда относился с особым трепетом.

Мы с Паксоном много лет не ладили. Летом 2003 года я отклонил предложение «Мемфиса», чтобы подписать двухлетний контракт с «Буллз» и стать наставником для таких молодых игроков, как Эдди Карри, Тайсон Чендлер, Джамал Кроуфорд и Кирк Хайнрих. Я работал в тесном контакте с тренером Биллом Картрайтом. Я играл с Биллом с 1988 по 1994 год. Мы называли его Тич. Он мало что говорил. Однако когда он что-то произносил, то заставлял остальных задуматься.

«Пип, я хочу, чтобы ты привлёк Билла. Хочу, чтобы он был своего рода тренером со стороны», — сказал Паксон.

Почему нет? Новый вызов стал именно тем, что мне было нужно. В 38 лет моя карьера подходила к концу. Я мог многое предложить как на площадке, так и за её пределами. Я был уверен, что этот опыт позволит мне в один прекрасный день стать главным тренером. Возможно, даже тренером «Чикаго».

Не сработало. Билл был уволен после 14 матчей, его заменил Скотт Скайлз.

Я сыграл всего в 23 матчах до того, как завершил карьеру в октябре 2004 года. Моё тело было измотано после 17 лет в лиге. Скорее даже 19 с половиной лет, если считать 208 матчей в плей-офф. Паксон считал, что я подвёл его и организацию. Это могло бы объяснить, почему после того, кая я завершил карьеру, он не интересовался моим мнением по кадровым вопросам, хотя знал, как сильно я хочу сказать своё слово в будущем команды.

В 2010 году, когда меня наконец-то взяли в штаб «Буллз», я был не чем иным, как талисманом, который несколько раз в год появлялся для специальных «выступлений». Я раздавал автографы и встречался с обладателями сезонных абонементов. В основном для одной цели — быть связующим звеном с прошлой эпохой в моменты славы.

В начале 2014 года казалось, что я буду выполнять более значимую роль. «Буллз» отправили меня примерно на дюжину матчей NCAA для скаутинга. Одна из поездок была на крытый стадион Камерона в Дареме, штат Северная Каролина. Я наблюдал за игрой пятого сеяного Дьюка и посеянного под первым номером Сиракьюз. Раньше я видел много матчей Дьюка по телевизору. Какая это была атмосфера: студенты с раскрашенными в синий цвет лицами стояли всю игру и болели за своих любимых «Блю Дэвилз», изматывали бедных соперников.

Дьюк во главе с форвардом-первокурсником Джабари Паркером победил Сиракьюз со счётом 66:60.

Я не мог поверить, насколько там было громко. Даже громче, чем на арене «Чикаго», где мы играли много лет. Я был счастлив участвовать в баскетбольных операциях. Хотел помочь «Буллз» своим опытом, но не использованием собственного имени.

Заполнив отчёты по скаутингу, я ждал ответа от Паксона и других членов организации. Что они хотят, чтобы я сделал дальше?

Я не услышал ни слова.

Кроме того, «Буллз» не приглашали меня на какие-либо встречи или тренировки с проспектами за несколько недель до драфта НБА 2014 года. Я понял, что они издевались надо мной с самого начала.

22 мая 2020 года, на следующий день после того, как Паксон отправил своё сообщение, мы несколько минут разговаривали по телефону. Он сразу перешёл к сути.

«Пип, я ненавижу, как всё обернулось, когда ты вернулся в «Чикаго». Эта организация всегда плохо относилась к тебе. Хочу, чтобы ты знал, что я считаю это неправильным», — сказал он.

Я был рад услышать, что Паксон признал ошибку. Но это не значит, что я готов простить его. Если это действительно то, к чему он стремился. Для прощения было уже слишком поздно.

«Джон, всё в порядке, но ты проработал во фронт-офисе «Буллз» почти 20 лет. У тебя был шанс изменить ситуацию, но ты этого не сделал», — ответил я.

Он заплакал. Не знал, что сказать. Я ждал, когда он остановится. Мне непонятно, почему он плакал. И, честно говоря, мне было всё равно. Вскоре наша беседа, к счастью, закончилась», — гласит первая часть отрывка из книги.

Мнение фанатов о словах Пиппена разделилась. Кто-то считает все претензии в адрес Джордана необоснованными и утверждает, что утративший популярность Скотти пытается «словить хайп». Кто-то утверждает, что заявления Пиппена отображают объективную реальность, на которую многие годы закрывались глаза.

Джордан был талантливейшим баскетболистом, но сложной личностью. Одноклубникам Майкла приходилось несладко. Дело не только в постоянном пребывании на втором плане, но и в колоссальном ментальном давлении, которое Джордан оказывал на партнёров. Истина наверняка где-то посередине. Ждём дальнейшие откровения Пиппена, которых в этом месяце будет очень много.