«Я бы хотел, чтобы ЦСКА вернул себе титул». Владимиру Гомельскому — 70!

20 октября Владимир Гомельский празднует день рождения. По этому случаю поговорили с легендой баскетбольного репортажа. Жизнь Владимира Гомельского накрепко связана с баскетболом. Он родился в спортивной семье и в 19 лет уже дебютировал за ЦСКА, с которым выиграл четыре титула чемпионата СССР за четыре года своей карьеры. Из-за разрыва ахиллова сухожилия закончился путь спортсмена, но начался тренерский, а после и путь великого журналиста и комментатора. Максим Васильчук пообщался с юбиляром о работе, первых эфирах, ЦСКА, прошедшем чемпионате мира и НБА. Из интервью вы узнаете, как Гомельский переводил на русский язык слова блок-шот и данк, кого он считает лучшим баскетболистом в Единой лиге ВТБ и когда последний раз сам выходил на площадку. — Какой у вас самый памятный баскетбольный подарок? — Я твердо знаю, какой. Но он не был связан с моим днем рождения. Это папина золотая медаль Олимпиады в Сеуле (отец — Александр Яковлевич Гомельский, советский баскетбольный тренер, сборная под его руководством выиграла Олимпийские игры 1988 года. — Прим. «Матч ТВ»). Это было малоожидаемо и так приятно, красиво. Я очень обрадовался тогда. — Вы практически всю жизнь в баскетболе. Сколько минут или часов в день вы не думаете об этой игре? — В моей семье над этим смеются. Особенно смеялись, когда мама была жива. Потому что я начал играть в баскетбол еще раньше, чем родился. Я родился в октябре 1953-го. А в мае того же года мама еще играла за ленинградский «Спартак». Там смеялись, что «Спартак» выходит на площадку вшестером. А что касается вашего вопроса — все-таки у меня еще есть другая работа. Я преподаю на журфаке МГУ. У меня семья, которую я очень люблю и горжусь. Так что нет, не 24 часа в сутки думаю о баскетболе. Но довольно много времени посвящаю ему — либо думаю, либо занимаюсь им. — А когда спите — снится вам баскетбол? — Тут у меня тоже есть семейная история. Сборная СССР в статусе олимпийского чемпиона возвращалась из Сеула. Торжественная встреча в аэропорту. Этот был второй раз в жизни, когда я увидел папу сильно пьяным. Они спустились, мы их встретили у трапа, с цветами, с оркестром — все как полагается. Дальше идем получать багаж. И я, неуемный, у отца спрашиваю: «Пап, а как же вы американский прессинг разбивали в полуфинале, через Сабониса?» А отец отвечает: «Ты знаешь, мне это ночью приснилось, за два дня до игры. И я успел это наиграть только с одной пятеркой. То есть я не мог сделать замены — пока они прессингуют». Но у меня нет мании величия, я сам не великий тренер. Поэтому мне снится иногда — а последнее время все реже, — что я сам играю в баскетбол. И это кошмар. — Вы когда последний раз на площадку выходили? — 19 лет назад. Мне тогда сломали два нижних ребра, во время игры. Безусловно, не специально. Но дышать было больно достаточно долго. — Тогда что сложнее — играть, тренировать или комментировать баскетбол? — Комментировать — самое простое. А вот тренировать — самое сложное. — Вы порой даете довольно резкие оценки баскетболистам. А к своей работе вы так же требовательно относитесь? Пересматриваете репортажи, проводите работу над ошибками? — Всю жизнь моя семья — самые суровые критики. После первого своего репортажа в декабре 1989 года я приехал к маме, которая уже его посмотрела. А я там позорный-позорный. И мама мне сказала: «Володенька, это не твое, не надо тебе этого больше делать». Я не послушался и продолжил. А сейчас Лариса, моя жена, устраивает мне разбор полетов. Поэтому мне нравится, когда во время работы на комментаторской позиции она сидит рядом со мной и не слышит. Ляпы иногда допускаю — но не ошибается тот, кто ничего не делает. И, кстати, в тему «литературных оборотов». Я в свое время получал замечания от руководства за то, что у меня в репортаже много англицизмов. Международный язык баскетбола — английский, и очень много терминов заимствовано. — Вас заставляли английские термины на русский переводить? — Да! В моей первой зарубежной поездке как комментатора произошел такой случай. Я приехал в Сиэтл на Игры доброй воли. И на тот момент главный редактор спортивной редакции Александр Владимирович Иваницкий уселся рядом со мной на комментаторскую позицию, надел гарнитуру, стал слушать. Тогда еще не четыре четверти по десять, а два тайма по двадцать играли. Я первую половину откомментировал и пошел отдыхать. А Иваницкий, который олимпийский чемпион по борьбе в тяжелом весе, меня так за руку взял, чуть не сломав. «Сидеть!» И начал мне показывать слова, которые записал — данк, блок-шот, кроссовер, который никакого отношения к кроссовкам не имеет, если что. «Это что такое? Надо это все перевести на русский!» А я ведь исполнительный. Вернулся в гостиницу, взял блокнот. И начал составлять — то, что я называю словарем баскетбольного языка. — Блок-шот вы как на русский перевели? — Блок-шот — это одно слово на английском. А на русском это звучит — накрытый бросок соперника. — Красиво! — Да, но это втрое дольше. А данк?! Это же вообще один слог. На русский — бросок сверху одной или двумя руками. Пять слов! Английский язык хоть и не очень литературный, зато очень экономичный. — Давайте про Единую лигу ВТБ. Второй год подряд чемпион в нашей лиге — не ЦСКА. Почему так происходит и насколько это вас удивляет? — Удивляет — нет. Огорчает — да. Я же цээсковец. Конкурентность внутри самой Единой лиги ВТБ возрастает. Когда ЦСКА, начиная с 2002 года, бесконечное количество раз выигрывал сначала чемпионат России, а потом Единую лигу, другие клубы учились. ЦСКА к тому времени уже построил структуру, была понятная ответственность — кто за что и когда отвечает, был набран штаб, работники уже приобрели какой-то опыт. С ростом результатов ЦСКА все легче становилось выигрывать Единую лигу ВТБ. «Зенит», УНИКС, «Локомотив», саратовский «Автодор» учились, смотрели, как это происходит, перестраивали свои клубы. И вот результат этой работы. У «красно-синих» — эйфория от успехов, а тут — сначала «Зенит», а потом УНИКС и «Локо» добрались до этого уровня. Сейчас очень интересно смотреть наш чемпионат. Ничего нельзя сказать заранее. — Но в этом сезоне мы в третий раз увидим чемпиона — не ЦСКА? — Провокатор! Я бы этого не хотел. Я бы хотел, чтобы ЦСКА вернул себе титул. Получится или нет — я не знаю. Но болеть буду все равно за «красно-синих». — Кто сейчас самый сильный баскетболист в Единой лиге ВТБ? — Это очень субъективное мнение. — А вы на правах именинника… — Тогда я не скажу, а назначу. Самый сильный игрок в нашем чемпионате — Каспер Уэйр. Я ему очень симпатизирую. Но со мной можно спорить. Потому что есть Барфорд («Локомотив-Кубань»). Потому что за УНИКС блестяще играет Лабейри. А в «Зените» есть Эртель, который вообще гений. И поди разбери, кто из них сильнее. А вот российских баскетболистов среди лидеров команд первой четверки нет. Я имею в виду лидерство не по количеству набранных в среднем очков за матч, а по влиянию на результат, по степени ответственности. — Алексей Швед у нас был, но взял и уехал в Китай. Зачем? — Это вопрос не ко Шведу и ЦСКА. Это вопрос к его агенту. ЦСКА сделал предложение, Шведа оно не устроило. Не столько Лешу, сколько его агента-хорвата. Те предложения, которые у него были из двух клубов Евролиги, тоже не устроили. А китайское — устроило. Учитывая возраст Алексея и семейное положение — а он хороший семьянин, — Швед на долгий срок обеспечил семье безбедное существование. Он сделал свой выбор, это его решение. Призываю относиться к этому решению с уважением. — Сильнейшей сборной на чемпионате мира стала команда Германии. Насколько вас это удивило? — Очень. Это же не я сказал: порядок бьет класс. Самая дисциплинированная команда, которая совершила наименьшее количество потерь и которая показала роль тренера. Она же управляема, как автомобиль хорошей немецкой сборки. Тренер меняет тактику по ходу игры — и это приносит результат. Но в финале я болел за сербов, поэтому был разочарован результатом. — Кто еще разочаровал? — США. Опять сказалась американская фанаберия. Они приехали на чемпионат мира, думая, что играют в летней лиге. Поэтому играли даже не в полсилы. Мне кажется, что и тренеров американской сборной нельзя винить. Это дело какой-то организации, которая будет комплектовать состав сборной страны, где, на секундочку, родина баскетбола. И не за два месяца до турнира формировать, а хотя бы за полгода. Смешно же, какие заявления начались после чемпионата мира, перед стартом сезона в НБА. Леброн Джеймс, Дэвис, Лиллард — говорят: «Мы хотим поехать в Париж на Олимпиаду». А где вы были, когда набирали состав для чемпионата мира, в чем дело? — А как вам высказывание американского спринтера Ноа Лайлса, что чемпионы НБА не должны называть себя чемпионами мира, как они это по традиции делают? — Я об этом узнал в 1967 году, мне было 14 лет. Я очень спокойно к этому отнесся. Какая разница, как они себя называют? Если это действительно лучший баскетбол в мире. И до сих пор ничего не изменилось — в НБА играют сильнейшие баскетболисты мира. — Но сократилась хоть на чуть-чуть пропасть между НБА и европейским баскетболом? — Это то, о чем мечтал мой отец. Но ведь это неуправляемый процесс. Есть поколения в Европе, в которых сразу 10-12 гениев. Пока они здесь — разрыв между Евролигой и НБА сокращается. Но потом эти гении перебираются за океан — и снова пропасть. И так из раза в раз, на моей памяти так было уже четырежды. Я очень внимательно смотрю за академиями. Отличная академия у «Реала». В Белграде, в Загребе яркие примеры. У краснодарского «Локомотива» академия дает результат. И это вопрос не генетики. Это вопрос подготовки тренеров. И здесь мы должны за американцами стремиться. Вот где нужно их догнать — и тогда через некоторое время разрыв между нами и ними будет незаметен даже под микроскопом. — А, может, стоит еще принять правила, которые действуют в НБА? — Здесь не надо забывать, что Национальная баскетбольная ассоциация, в которой 30 команд, — это лишь вершина айсберга. Основание пирамиды успеха — это школьный баскетбол. А потом идет гениальный студенческий баскетбол, который играет по своим правилам. Хорошо это или плохо — не знаю. Но какая разница? А вот то, что согласительная комиссия между ФИБА и НБА не может в течение уже тридцати лет прийти к общему знаменателю и унифицировать регламент, чтобы в баскетбол играли по одним и тем же правилам везде, — это непонятно. — Почему так долго не могут согласовать? — Ну вот, например, я знаю, почему в НБА играют 4 по 12. Почему в Европе играют 4 по 10 — это не обосновано логикой. Но ведь играем же. — А какая логика в 4 по 12? — Здесь история. 1946 год, послевоенный. Не во всех маленьких городах Америки есть кинотеатры. Телевидение тоже далеко не в каждом доме. Самое распространенное развлечение для молодых американцев — это танцы. В каждом маленьком городе был танцпол и билет, который стоил 5 центов для девушки, 10 центов для юноши. И этот билет давал возможность два часа танцевать. 4 по 12 с перерывами — это и было два часа. Дань традициям. — Что вас каждый день побуждает по-прежнему так же сильно любить баскетбол? — Семья. Бабушка, мама, папа, дядя, тетя, еще один дядя — все баскетбольные тренеры. Я же не выбирал вид спорта. Мне как-то даже написали: назвался Гомельским — полезай в корзину. И потом, у меня такой склад ума — это от тренерства осталось. Я не буду кричать: «Ой, какой данк он забил». Ну забил и забил. А вот почему ему это позволили сделать? Или каким образом команда, которая на равных играла две четверти, к концу третьей четверти уже ведет двадцать пять очков? Что случилось, почему? Мне надо разобраться. Я спать не пойду — пока не пойму. И бывает такое, что ответа не нахожу и мучаюсь. И в этом случае мне помогает то, что я читаю на русском, английском, французском, венгерском, латышском — я же в Латвии вырос. Могу прочесть мнения умных людей, согласиться с ними или нет. И до тех пор, пока баскетбол мне будет интересен, я не захочу уходить из профессии. А в тот день, когда я почувствую, что зеваю, сидя на трибуне или во время репортажа, — это будет последний мой день на баскетболе в качестве комментатора или болельщика.