Убийство отца Майкла Джордана в 1993 году: что известно следствию, что оспаривает Дэниел Грин и какие вопросы остались
Не поздно ли?
Каждая громкая история неизбежно скрывает детали, которые не находят отражения в официальных документах. В деле об убийстве Джеймса Джордана, отца легендарного Майкла Джордана, таким нераскрытым эпизодом стали слова одного из осуждённых — слова, остающиеся без ответа спустя 10-летия. Прошло более 30 лет с той трагической ночи, а Дэниел Грин, находясь за решёткой, по-прежнему настаивает: его признали виновным поспешно и под давлением обстоятельств.
В ночь на 23 июля 1993 года, когда вся Америка праздновала третью подряд победу «Чикаго Буллз», жизнь самого ценного игрока НБА омрачилась невосполнимой утратой — его отец был найден мёртвым в Северной Каролине, пролежав в болоте 11 дней. Следствие быстро выдвинуло версию: случайное ограбление, двое молодых нападавших, смертельный выстрел. Виновными были признаны друзья детства — Дэниел Грин и Ларри Демери. Оба получили пожизненное заключение.
Шли годы, но Грин продолжает утверждать одно: он не совершал убийства. Он признаёт, что помог избавиться от тела, однако уверяет — в смерти Джеймса Джордана невиновен. По его словам, Демери приехал к нему уже с мёртвым человеком в багажнике, и 18-летний Грин не решился отказаться от просьбы друга, совершил поступок, который перечеркнул его жизнь, но не сделал его убийцей.
Эта история могла бы показаться очередной попыткой заключённого добиться пересмотра дела, если бы не позиция человека, некогда возглавлявшего процесс. Бывший судья Грегори Уикс открыто признаёт: дело оставило в нём сомнения. Он отмечает, что присяжным не показали все улики, и подчёркивает — некоторые материалы можно было трактовать иначе. Для осуждённого подобное признание — редкая надежда.
Сегодня, когда Дэниелу Грину исполнилось уже 50, он обращается к комиссии по условно-досрочному освобождению. Грин утверждает: система с самого начала видела в нём лишь подозрительного молодого афроамериканца, а его манера говорить и одеваться были восприняты как косвенные улики. За годы в тюрьме он погрузился в изучение права, исследует тонкости американской судебной системы и ищет аргументы, чтобы защитить свою точку зрения.
Тем не менее в его прошлом есть события, которые тяжело объяснить. Всего через несколько дней после трагедии Грин снялся в домашнем видео, где засветился с часами и кольцом, принадлежавшими Джеймсу Джордану — обстоятельство, которое явно противоречит его заявлениям о неосведомлённости. Сам он объясняет этот поступок юношеской необдуманностью и неспособностью осознать последствия.
Вокруг дела всегда ходили слухи. В 1990-х не утихали споры о том, не связано ли убийство с азартными увлечениями самого Майкла Джордана. Грин решительно отрицает эти теории, настаивая, что гибель была трагической случайностью, а его друг действовал под воздействием наркотиков и страха. Все разговоры о долгах и мести он считает попытками бросить тень на имя баскетбольной легенды.
Спустя три десятилетия эта история так и не получила окончательной точки. Для семьи Джордана это рана, которая никогда не заживёт. Для северокаролинской юстиции — напоминание о том, как судебная система способна оставлять вопросы без ответов на долгие годы. Для самого Грина это неутихающая борьба за право быть услышанным. Его слова «я не убивал» прозвучали слишком поздно, однако от этого не потеряли своей силы.
