«Россия оторвана от всего мира. И в биатлоне тоже»

Во вторник сборная России по биатлону предсказуемо невнятно завершила свои выступления на Олимпиаде в Пхёнчхане – девятое место в смешанной эстафете. Впервые за всю историю присутствия биатлона в программе зимних Игр (то есть, с 1960 года) отечественные атлеты уезжают без медалей. Самый титулованный в нашей команде в Корее, чемпион мира-2017 в эстафете Антон Бабиков после финиша остановился перед журналистами и попытался честно ответить на прямые вопросы о том, что происходит и как жить дальше.

«Верил, что можно соперничать за тройку»

— Девятое место – как его оценить? — Я доволен борьбой, но хотелось бы быть гораздо выше. Я верил, что мы можем соперничать за тройку. Если бы мы не допускали ошибок на рубеже, то это было бы вполне возможно. Все были заряжены. Никто не выходил на гонку с мыслью: «Будем в восьмёрке – это будет нормально для нас». У соперников команды, конечно, более титулованные, но мы боролись. Интрига достаточно долго сохранялась.

— Что помешало? — Совокупность мелких ошибок, которые для нашей команды на сегодняшний день непозволительны. Если командам с таким составом, как у Франции, Италии или Германии, можно допускать какие-то мелкие недочёты, то нам сегодня нельзя этого делать. На каждом этапе мы всё равно допустили эти мелкие недочёты. Но на самом деле никто ничего провального не сделал: не зашёл на круги и не плёлся по дистанции.

— Почему вы были выше по результатам на этих Играх, но финишировать поставили Матвея Елисеева? — Это вопрос не ко мне. Не всегда правильная тактика — просто расставлять от слабейшего к сильнейшему. Матвей показал хорошую скорость в индивидуальной гонке, поэтому почему бы ему не попробовать последний этап? Тренеры, видимо, думали, что если вдруг что-то пойдёт не так после женских этапов, то я смогу лучше включиться в борьбу, чем Матвей. Лучше задавать этот вопрос тренерам.

«Не видел аргументов, зачем ехать на эту Олимпиаду»

— Вы завтра улетаете. Не зря приехали? — Однозначно не зря. Приехали сто человек и уехало сто медалей – такого не бывает. Мы старались достойно биться в каждой гонке и выкладывались по максимуму. Опыт, который мы отсюда увезём, поможет не только нам, но и всей российской команде.

— И всё-таки перед Олимпиадой вы сомневались, ехать или нет?

— Я на самом деле очень долго сомневался, до последнего. Не слышал никаких аргументов в пользу того, чтобы ехать сюда.

— А как вам аргумент выступить и получить опыт? — Выступить можно и на первенстве Башкирии и получить какой-то опыт. Меня убедили, что Олимпиада – это нужно. Я не жалею, что поехал. Был частью команды, которой без меня было бы не легче. Значит, так нужно было.

— По ощущениям команда сложилась или скорее здесь каждый сам за себя? — Ну, конечно, не та команда, которую тут хотелось бы видеть. Но мы старались сделать всё даже таким небольшим коллективом. Мы ни с кем из ребят не были закадычными друзьями и с девчонками редко общались, но нас сплотила ситуация, в которой мы здесь находились.

— Вы поддерживаете заявление Тани Акимовой о том, что надо открыто говорить о проблемах? — Я всегда открыто говорю. Даже чересчур иногда. Не знаю, как отнестись к её заявлению, у девочек всегда несколько иное видение и другая ситуация в командах. Однозначно хотелось бы более плотного контакта с тренерами, руководством. Потому что я один, или Матвей, или Таня не сделают нашу команду самой сильной в мире. Это можно сделать только вместе с руководством и тренерами.

«С иностранцами даже посидеть и поиграть нельзя»

— В нашем биатлоне всё останется по-прежнему или ждёте изменений?

— Я жду изменений. Верю, что они будут. Уверен, что их сделают. Для себя я уже знаю планы, которые буду внедрять в свою подготовку.

— Поясните, о чём речь? Об индивидуальной подготовке?

— Эти мысли никак не связаны ни с Рикко Гроссом, ни с каким-то другим тренером. Я ни с кем это не связываю. Я просто знаю, что был здесь не в лучшей своей форме. Это не вина какого-то отдельного человека. Я могу винить в этом только себя. Что бы ни было в следующем году с руководством, я понимаю, что нельзя будет просто слепо следовать установкам тренера. Нужно всегда будет держать голову свежей, понимать и действовать, обязательно отталкиваясь от своих ощущений. А не ждать, что тренер сделает из тебя Фуркада.

— Но вам всё-таки с Гроссом бы хотелось работать или с каким-то другим специалистом?

— Я не знаю, как это комментировать, и не буду.

— Тогда о каких изменениях речь?

— Однозначно должны состояться какие-то перестановки в тренерском штабе. Я верю, что мы будем готовиться какой-то более единой командой со всеми нашими спортсменами. Даже если Антон Шипулин опять будет на индивидуальной подготовке, я надеюсь, что мы всё равно будем проводить совместные сборы, делать какие-то общие тренировки. Больше внимания уделять всему этому. Не так, что мы в мае разъехались, в сентябре встретились на чемпионате России на две гонки, потом снова разъехались, а встретись уже зимой.

— Получается, что контакта с Шипулиным по тренировочным процессам нет?

— Контакта по тренировочным нет. Но я в любом случае жду контакта с лидерами и российского, и мирового биатлона на протяжении подготовительного периода. Очень бы хотелось.

— Каких-то совместных сборов с норвежцами, французами? — Да. Например, у французов и многих иностранцев есть своя система. Они очень много времени проводят на самоподготовке и всегда встречаются на контрольных стартах, например, раз в месяц.

— Россия, получается, оторвана от остального мира? — Россия всегда чуть-чуть оторвана от всего мира. Конкретно в биатлоне тоже. Иногда пересекались с какими-то спортсменами и хотели провести совместные тренировки, но тренеры говорили: «Нет, нет. У нас другой план. Нам нельзя». Там даже не то что контрольные тренировки, а просто вместе посидеть поиграть нельзя.

— Вас отгоняют от иностранцев? — Меня трудно отогнать (смеётся). Но тем не менее – да. Тренеры почему-то всегда думают, что нам не нужен лишний контакт.

«Нам нужны глобальные изменения»

— Если проводить параллели с лыжами: там наоборот заставляли учить язык, чтобы общались с иностранцами, спрашивали.

— Это на самом деле большой опыт. Я общаюсь с иностранцами. Конечно, найдётся кто-нибудь, кто скажет: «Да, так они тебе всю правду и рассказали». Иностранцы к этому гораздо проще относятся. Они спокойно рассказывали о каких-то своих тонкостях в тренировках. Я не то чтобы слепо сказал: «О, я теперь тоже так буду делать». Взвесил одно мнение, другое, третье и понял, что все они в чём-то отличаются от того, что делали мы. Наверно, стоит эту практику как-то проанализировать и понять, почему мы не пробуем делать такие вещи.

— Если бы приехала настоящая команда, которая и планировалось, получилось бы, что Шипулин, например, всех бы вывез к медалям? Или всё бы оставалось бы так же?

— В принципе не Шипулин бы всех вывез, а мы бы все вместе постарались. И наши результаты тоже были бы лучше, если бы были рядом наши лидеры. Если бы мы две недели до старта Олимпиады не терпели то, что нам приходилось. Я, можно сказать, не спал ночами иногда из-за переживаний: что вообще делать, почему все молчат, как поступить. Поэтому однозначно результат был бы лучше. И не просто потому, что здесь просто был бы Шипулин, который бы показал результат, а мы незаметно сидели за его спинами. Мы просто были бы сильной командой здесь.

— Антон ещё сильнее станет после этого или ему будет тяжело искать мотивацию? — Мне хочется верить, что он будет зол и мотивирован. Он не способен потерять мотивацию из-за таких трудностей, с которыми столкнулся. Я верю, что он тот спортсмен, который может только разозлиться и стать ещё сильнее.

— Нашему биатлону нужны точечные изменения или глобальная революция? — Не революция, но глобальные изменения. Революция – слишком плохое слово: во время революции много людей гибнет. Хотелось бы какого-то мирного понимания и признания всеми сторонами, что были допущены ошибки. А не как сейчас нам говорили: вы просто боялись тренироваться. Были такие люди, которые говорили мне, что я боюсь тренироваться. Кто-то считал, что я слабо бегу, потому что халтурю. Это не лучший способ понять, в чём проблема.