Интервью с российской биатлонисткой Анастасией Батмановой – тренировки у Шашилова, свадьба с Томшиным, секреты норвежцев

Анастасия Батманова восхищается нашими спортсменами и не скучает по международным стартам.

Анастасия Батманова – одна из самых ярких молодых российских биатлонисток. Многие болельщики помнят её по совместному выступлению со своим отцом Юрием в сингл-миксте на чемпионате России в Тюмени весной 2022 года.

Впрочем, Анастасия и самостоятельно выступает вполне примечательно. Девушка тренируется в группе Михаила Шашилова, и уже в свой первый сезон на взрослом уровне выигрывает медали на внутрироссийских стартах, и стабильно попадает в десятку сильнейших. Также Батманова ведёт забавный телеграм-канал и готовится к свадьбе с Василием Томшиным.

Ну а на заключительном этапе Кубка Содружества Анастасия попала в новости, потому что была дисквалифицирована из-за обращения с оружием.

«Чемпионат» расспросил спортсменку и об этом досадном инциденте, а также выяснил, почему она вообще не скучает по международным стартам.

«Мне очень стыдно за свою ошибку»

– Анастасия, что произошло в спринте? Почему вас дисквалифицировали? – На самом деле, мне очень стыдно, потому что всё это в каком-то роде говорит о моём непрофессионализме. Меня дисквалифицировали за нарушение правил безопасности при манипуляции с оружием.

Я подъехала к рубежу, и у меня случилась небольшая дезориентация. Я упала, до сих пор не могу вспомнить почему. Раньше этих проблем не было, но мне показалось, что был резкий контраст снега и резинового коврика. В это же время я снимала винтовку, и она упала плашмя. Мы обычно сразу открываем заглушку, однако у меня пошла нестыковка. Тут всё происходит автоматически, то есть ты вообще не думаешь, что делаешь, а в этот раз последовательность была нарушена. И я продолжала совершать манипуляции, но с закрытой заглушкой. Я всё зарядила, смотрю вперёд, изготавливаюсь, а у меня всё темно, потому что заглушка закрыта. И так как такой ситуации у меня ещё не было ни разу, быстро сориентироваться не получилось.

Я с заряженной винтовкой, с закрытым затвором начала открывать заглушки, а это ошибка. Кто бы как там ни спорил, что ничего страшного и опасного не случилось, всё равно это ошибка. Хотя мне Вася Томшин и Ира Казакевич сказали, что на Кубке мира такие ситуации были, и за это не дисквалифицировали.

– А как нужно поступать в такой ситуации? – Наталья Гербулова мне объяснила, что в такой ситуации нужно открыть затвор, чтобы заряженный патрон вылетел, и открыть заглушку. После чего ты четыре стреляешь и последний дозаряжаешь уже из дополнительных. Я всё поняла, но, конечно, надеюсь, что такого больше не случится.

– В какой момент вы узнали, что вас дисквалифицировали? Какие мысли были? – Я до последнего не знала, что меня дисквалифицировали. Финишировала, ушла на заминку, и минут через 20 после финиша Михаил Викторович Шашилов скидывает видео, как мою ошибку рассматривают на экране. Я сразу всё поняла и спросила: «Меня сняли?» Мы с ним всё обсудили, как должно было быть, почему я так сделала. Он сказал: «Ты же понимаешь, что тут без вариантов?» Я ответила, что по правилам, конечно, да.

Самое смешное, что я стартовала первая, то есть меня всем видно, на меня все смотрят. Да и Михаил Викторович сказал, что мне конкретно не повезло, сделала неправильно, и меня ещё и засекли. Если бы я где-то 30-й в серединке стартовала, меня бы даже не засняли, и никто бы ничего не увидел. Но тогда не было бы этого опыта. С другой стороны, обидно за потерянные очки в тотале, потому что шла на восьмом месте и хотелось бы оставаться там. А там такие разрывы, что, если не стартуешь, улетаешь сразу мест на пять. Тем более здесь сразу связка спринт-пасьют – так что вообще ничего приятного.

– Ранее подобные курьёзы в гонках с вами происходили? – У меня – да. Я была тот ещё косяк в юношеском возрасте. Сезон-2017/2018 был последним, когда мы маркировали лыжи, то есть сейчас маркируем только винтовку, а раньше обязательно маркировали и лыжи.

И на спринте на чемпионате мира – 2018 по юношам я не замаркировала лыжи, и меня дисквалифицировали. А потом это правило благополучно отменили. Это произошло в Эстонии, где мы, кстати, с Васей как раз познакомились, и там я накосячила.

– Может, это влюблённость и затуманила разум? – Нет, у меня нет таких пересечений (улыбается).

«Бабиков спрашивает: «Как ты вообще стреляешь?»

– Вы создаёте впечатление очень эмоционального человека. Это не мешает в спорте, в стрельбе? – Да, я очень эмоциональна. Но тут важны момент тренированности и умение переключаться. Нет такого, что, если утром я поругалась с кем-то, у меня это обязательно отложится. Никакой проекции от того, что было пять часов назад, на стрельбу не бывает.

Про некоторых спортсменов говорят – он всегда на лёгкой ноге, он так легко стреляет. Но на самом деле это вопрос тренированности, насколько этот спортсмен адаптирован к ситуации, когда ветер, шум, сердце бьётся, а ты в работе, у тебя хорошая концентрация – это сугубо тренированность.

Тот же самый вопрос мне задаёт Антон Бабиков. Он говорит: «Как ты так? Ты же всё время такая эмоциональная. Как ты вообще стреляешь?»

Но это просто умение переключаться. Эмоции всегда с тобой, ты их не можешь выключить. Мне тоже больно, обидно, радостно, но стреляю. Я же в моменте, я пришла, работаю.

– А на тренировке можете заплакать? — Артём Евгеньевич Истомин говорил, что для него стало неожиданностью, что девчонки могут плакать. Наверное, такие моменты бывают уже под конец сбора, когда тебе очень сложно найти резервы на отдых, когда наслаиваются какие-то сложные условия, и там хочешь не хочешь слёзы сами по себе льются, и ты думаешь – сейчас поплачу и это всё отпущу. Чаще всего это происходит после нагрузок, а не от каких-то обид.

Не знаю, есть такое у парней или нет, но у девчонок это очень ощутимо: под конец сбора ты уже чувствуешь, что все устают и начинают агрессировать.

– Можете вспомнить гонки, после которых у вас были слёзы? – Наверное, три последние контактные гонки, которые были в Чайковском и в Ижевске. Я была второй, но слетела до восьмого места, потом опять была второй, но слетела до шестого места, затем снова была второй, однако опять слетела до пятого места. Это всё были мои косяки.

После одной из этих гонок всплакнула. Меня Михаил Викторович поддержал, подбодрил, сказал, что я «обалдела», потому что хочу вот так спокойно выигрывать (улыбается). Говорит: «Я понимаю твои амбиции, но приди в сознание. Ты все три рубежа идёшь в лидерах, хочешь на последнем стрелять один и выигрывать? Давай, ещё будем тренироваться».

Я очень сильно расстроилась, потому что уже настроилась, что сейчас сработаю и будет классно. Но последним мажу и иду на штрафные, а девчонки стреляют нули и уходят, а я за ними. Тогда было очень стыдно и обидно.

Конечно, хочется всё исправить, но я же не одна такая. У каждого спортсмена куча таких историй, когда не хватает одного выстрела. Все мажут на последнем рубеже.

– Какие самые сложные моменты были в вашей карьере? – Каждый старт (смеётся). Мне кажется, лёгких стартов не бывает. Например, смотришь на Даню Серохвостова, и он так классно, так легко бежит, думаешь, да ему так легко все подъёмы даются. А он приезжает на финиш и говорит журналистам, что у него сегодня худшая форма. Это потому, что все выкладываются. Даже если ты в форме, тебе совсем не легче, просто чуть-чуть быстрее восстанавливаешься на спусках, тебе хватает этого промежутка первые круги, но на последнем ты так же убиваешься, тебе так же плохо.

– А если вспомнить самые сложные периоды? – Первый сбор с Михаилом Викторовичем (смеётся). Я не могла адаптироваться, мне было суперсложно. Во-первых, другой режим, во-вторых, ты ещё пытаешься понять тренера, пытаешься это всё совместить с нагрузкой, плюс пытаешься делать это всё классно. Да и он нас тоже не знал. Это было сложно, вспоминаю — и у меня мурашки. Сбор был в Тюмени, было очень жарко, +30°С. Ещё и самый ответственный июльский сбор, там и объём, и силовые, и интенсивность, и в этот момент я пришла в его группу.

Я уже представляю, что меня ждёт в этом году, наверное, у меня все сборы будут такими.

– Вы работаете с психологом? – Да, работаю, наверное, с 2019 года. Тогда нам в юниорской команде предложили психолога, она с нами ездила весь летний период, потом продолжала с нами общаться дистанционно. И с тех пор мы с ней работаем. Я вижу в себе психологические резервы, и, если бы не она, я бы, наверное, уже года два назад закончила с биатлоном. Мне кажется, психолог – это важно. Главное – найти специалиста, который тебе подходит.

«Если бы Юрлова выиграла, мы бы расстроились»

– Этот сезон первый для вас на взрослом уровне. Какие цели ставили перед собой? – Сезон ещё не закончен, впереди сбор в Сочи и чемпионат России в Ханты-Мансийске – главный старт, как нам говорят тренеры.

Цель, наверное, – находиться близко к девчонкам, чтобы не было провалов. Пока у меня получается, чему я очень рада, даже несмотря на мои не самые лучшие кондиции, я нахожусь там. У меня большинство мест в десятке, в шестёрке. Я знаю, над чем мне нужно работать. Я бы больше расстраивалась, если бы с лучшей для себя стрельбой и ходом была бы 10-30-й. Я понимаю, сколько у меня ошибок и недочётов, предстоит очень много работы.

– Вы видите свой прогресс в этом сезоне? – Да, но прогрессом это сложно назвать, потому что, когда ты находишься на таком высоком уровне, прогресс очень тоненький. Он не такой, как когда ты переходишь из юношей в юниоры, например. Тут на стрельбе тебе нужно пять секунд убрать, тут две секунды на подъёме – и это очень тонко. И для каждого из этих шагов необходимо очень много работы, поэтому яркого прогресса нет.

Я общаюсь со своей младшей сестрой, которая сейчас бегает по «средним» девушкам, и знаю про её шаги вперёд. Она рассказывает, что сегодня научилась этому-то, за этот месяц научилась ещё чему-то. А я думаю: «Мне понадобился год, чтобы ещё две секунды добавить, а ты скидываешь 15!» Потому что у них большие шаги сейчас. И так везде: когда начинаешь, ты быстро шагаешь. Как Наталия Шевченко сейчас в биатлоне, она шагнула, научилась стрелять, и сейчас будет самое сложное – это заставлять себя стрелять быстрее и уже тратить не по 3-4 секунды между выстрелами, а по 2,5.

– Кто из российских биатлонистов в это сезоне вас приятно удивил? – Наталия Шевченко — молодец, потому что она уже после одной летней подготовки смогла показать такой результат. Несмотря на недостаточное количество опыта, она молодец в стрельбе.

– На данный момент кто из биатлонистов является для вас главным примером? – Все девчонки сильные, у нас нет яркого лидера. Но мне очень нравится, как в этом году выглядит Лиза Каплина. Наверное, про неё можно сказать, что она – яркий прорыв. Ей очень подошла работа, и стрелковый компонент у неё сильный. Думаю, без своих болезней она бы очень хорошо выглядела на Кубке мира.

Катя Юрлова удивляет (улыбается). Это и хорошо, и грустно, потому что это показывает уровень нашего биатлона. Мне, конечно, сложно говорить о том, сколько времени она посвящает тренировкам, но человек приезжает после года без стартов и показывает стабильную стрельбу, средний ход. И это круто, потому что понимаешь, что возможно держаться на таком уровне в таком возрасте. Но и грустно, потому что мы должны расти относительно Кати, хотя она, конечно, спортсмен высокого уровня. Главное, что она не выиграла, потому что бы мы сейчас расстраивались (улыбается). Наверное, со стрельбой на ноль такой результат у неё и должен быть. Может, у неё сейчас лучшая форма, но я сомневаюсь, потому что она давно не выступала.

«Может быть, Латыпов привозил бы норвежцам по 30 секунд»

– У вас когда-нибудь был кумир среди спортсменов? Чей-нибудь плакат висел на стене? – Плакатов не было. Спортсменов много, всё меняется, и до сих пор какого-то кумира нет. Наверное, я больше восхищаюсь работой наших российских ребят, потому что они ближе ко мне и я вижу их гонки. Когда смотришь по телевизору, ты не понимаешь всей ситуации, какой ветер, как они бегут по скорости. А когда ты находишься на старте и смотришь, как бежит Бабиков, как бежит Эдик Латыпов, Серохвостов, тот же Вася Томшин, понимаешь, какая у них сейчас скорость, какие сложные у них подъёмы, какая ветровая обстановка. Я вижу, как они стреляют нули, и думаю о том, какая это классная работа, какие они молодцы. А при просмотре гонок Кубка мира по телевизору ты не можешь это понять. Выиграл и выиграл, но я же не знаю, может, у него лыжи ехали лучше всех, может, какие-то ещё секреты есть, позволяющие повысить результативность.

Меня восхищает тот же Латыпов, который собирается и работает над своим последним выстрелом. Или Вася, который в мороз -20°С стреляет в перчатках-«крабах» на ноль и выигрывает, хотя обычно он стреляет голым пальцем. Это очень интересно, и мне ближе наши спортсмены, наша подготовка.

У меня не было периода какого-то восхищения. Просто раньше был Мартен Фуркад, а сейчас это Йоханнес Бё, Александр Большунов – смотришь на них и удивляешься, как можно так много выигрывать.

– Следите за Кубком мира по биатлону в этом сезоне? Смотрели чемпионат мира? – Смотрели, потому что у нас есть Николай Степанович Загурский, который очень интересуется статистикой (улыбается). Было интересно, когда он нам на тренировках говорит: «Симон стреляет за 23 секунды, а вы за 25-26», и всё время думаешь, а как эти 23 выглядят? Включаешь, смотришь и понимаешь, что Степаныч врёт (улыбается), потому что они стреляют 28-30. И классно, что, когда захожу в аналитику, я вижу, что у нас никто не стреляет дольше тех же лидеров, которые бегут там. То есть мы, во-первых, стреляем одинаково, во-вторых, ладно бы у нас всегда были идеальные условия, у нас также непростая ветровая обстановка, тот же Ижевск, Уват или Ханты, да и Тюмень. Меня это очень радует. Как бы нас ни запугивали тем, что у них там суперскорости стрелковые и по дистанции, но, судя по всему, Эдик у нас поддерживает эту скорость. А по скорострельности никто нашу Любу Калинину не переплюнет, если посмотреть аналитику. Поэтому всё в порядке, мы движемся вперёд, какого-то большого провала по времени стрельбы нет.

Конечно, нужно стремиться стрелять быстрее, чем они, но поддерживать такой результат тоже очень важно.

– Вы думали, почему норвежцы в этом сезоне настолько сильны? – Сложно оценивать, когда тебя там нет, и говорить, как бы они относительно нас смотрелись. Может быть, у нас Эдик Латыпов привозил бы им по 30 секунд (смеётся), я утрирую, конечно. Нет смысла сравнивать разные места, разные погодные условия.

– Интересно, что на юниорском уровне норвежцы не выглядят на голову сильнее остальных. – Вася часто об этом говорит, вроде они с тем же Легрейдом выступали, почему он на IBU всё выигрывает, а потом резко едет на Кубок мира и там всё выигрывает? Кристиансен тоже так делает.

Мы просто все удивляемся и мало верим в то, что они тренируются значительно больше нас. Мы знаем, как мы тренируемся, и больше – просто некуда вместить. Летом стандартная тренировка три с половиной или четыре часа, плюс растяжка, сдача винтовок, чистка винтовок, тренаж – это одна тренировка. И вторая в районе двух с половиной часов. Тренироваться больше нет смысла.

Мы не понимаем, почему у норвежцев так. Мы слышали, что у них личный повар, психолог, может быть, всё и состоит из этих тонкостей. Мы многое не знаем, поэтому сложно судить. Может быть, суперлыжи, суперврачи, не знаю.

Чаще всего Россия больше берёт тренировками, а чем другие – непонятно.

– Скучаете по международным стартам? – Нет, не скучаю. Просто хотелось бы поехать, но какой-то скуки или грусти нет. Скорее есть страх за дальнейшую обстановку. Сейчас мне хватает конкуренции. Если бы чувствовала себя лидером, то, конечно, я бы злилась. Возможно, Эдик рассуждает о том, что хочет сравниться, но у меня такого нет. Потому что мне предстоит ещё достаточно много работы, и я хочу просто тренироваться, чтобы мне было не стыдно, чтобы не было ситуаций вроде дисквалификации в спринте, чтобы не было штрафов. Сколько гонок прошло, когда я была вторая до последнего рубежа и застреливалась, после чего боролась за шестёрку – ничего хорошего, это грустно. Поэтому нужно тренироваться, работать.

– Нет ли в команде разговоров о том, что, если отстранение продлится, биатлонисты начнут завязывать со спортом? – Все настроены бороться, потому что у нас хорошая атмосфера царит сейчас на Кубке России, на Кубке Содружества. Это позволяет поддерживать свой уровень, дальше тренироваться, потому что конкуренция есть. Другое дело, если бы мы все расслабленные бегали. Нет, у нас все трудятся, тренируются, у всех свои планы. Возможно, так размышляют только возрастные спортсмены, да и то — они размышляют на ближайшие два года, про следующий сезон никто ничего не говорит. Про Олимпиаду все рассуждают.

«Шашилов любит ругаться и мало хвалит»

– Вы первый сезон работаете с Михаилом Викторовичем Шашиловым, в чём его особенность как тренера? – Это тренер, который отдаёт себя полностью, за что и с нас требует. Он имеет право требовать, так как делает для нас очень многое. Да, он любит ругаться, мало хвалит, но его специфика в том, что он видит спортсменов. Перед спринтом мне попало, потому что я не пришла на зарядку со всеми, так как была на улице, а девчонки пошли в зал, и он туда к ним пришёл, а ему важно перед стартом пообщаться с нами, как-то просканировать, что-то подсказать, потому что он видит, что, если кто-то переживает, значит, надо что-то сказать.

– Также вы работаете с Николаем Степановичем Загурским, над которым иногда подшучиваете в своём телеграм-канале. Он, кстати, на вас подписан? – Да. Он нам всегда перед стартами и тренировками подписывает патроны: «Ирина», «Тамара», «Богачка-1», «Богачка-2», «Алина» и «Блогер» — так он меня называет (улыбается).

Николай Степанович всегда такой расслабленный, наслаждается жизнью, беззаботно выходит кушать, спать, занимается любимым делом, пристреливает. Николай Степанович – душа нашей компании. И как вы видите, у нас в группе всё стабильно со стрельбой. Есть недочёты, но это личная работа каждого спортсмена. Без Николая Степановича очень скучно, стараемся без него на тренировки не выходить (улыбается), но он всегда с нами, понимает, насколько нам сложно, если его не будет, и Михаилу Викторовичу.

– На шутки биатлонисток тренеры не обижаются? – У нас так тренеры шутят, что это мы должны на них обижаться (улыбается).

«Губерниев – единственный, кто меня пиарит»

– Вы ожидали, что уже в ваш первый сезон по взрослым будет такое внимание со стороны СМИ? – Конечно, нет. Не ожидала. Относительно моего результата, если сравнивать с другими спортсменками – много. То есть я не лидер, не выигрывала ничего, но почему-то внимания ко мне достаточно много.

Может быть, девчонки с более высокими результатами могут себе позволить отказаться от интервью, потому что у них есть какие-то приоритеты, но я этого пока не понимаю.

– Вы достаточно открыты и в общении с журналистами, и в своём телеграм-канале. Вам делали по этому поводу какие-то замечания? – Я стараюсь фильтровать, никого не обижать, где-то иногда не писать имена. Стараюсь ставить себя на место тех, кого я публикую, оценивать последствия. Конечно, возможно, однажды меня это не спасёт, но пока стараюсь всё через себя пропускать. Мне не попадало. С тренерами определённые моменты проговорены, планы тренировок, допустим, я не выкладываю.

– В какой момент был самый большой приток подписчиков в вашем телеграм-канале? – Во время этапа Кубка Содружества в Раубичах прибавилась тысяча человек. Было 1200 – стало 2200. Подписчики пришли через публикации финишей Васи, моих финишей, и было много шуток, забавных моментов по трассе.

После гонок мы смотрим повторы трансляций, оцениваем свою технику, работу, как поступают ребята, потому что бывают классные ситуации. Мы с Васей любим пересматривать, это интересно. Круто, что есть такая возможность. И классно смотреть, когда занимаешь высокое место и можешь прочувствовать эти эмоции. То есть сидишь на диване, смотришь, как закрываешь последний рубеж, и думаешь: «Как круто!»

Меня очень забавляет, когда в прямом эфире Дмитрий Губерниев говорит, что Анастасия Батманова ведёт классный телеграм-канал и у неё там столько подписчиков… А я сижу и думаю: «Хоть бы он так не говорил» – пристыдил меня за эти бедные две с половиной тысячи (смеётся). Он единственный, кстати, кто меня пиарит (улыбается).

– У вас с Василием Томшиным скоро свадьба. Как идет подготовка? Кто больше занимается организацией? – У нас всё 50/50. Всё, что достаётся мне, я спрашиваю у него, у нас нет никаких перекладываний обязанностей. Сейчас мы занимаемся декором, оформлением зала. Например, я знаю, как я хочу, показываю ему, а он говорит, с чем согласен, а с чем — нет. Не могу сказать, что на мне лежит больше всего.

Всё двигается классно, я не переживаю. Понимаю, что это будет наш день, я отдохну, с гостями всё будет хорошо. Всего будет 60 человек, к сожалению, зал больше не вмещает. Я бы очень хотела ещё больше людей видеть, но пока такой формат.

В основном ребята приедут из других городов, будет очень много биатлонистов, из родственников только мамы, папы и сёстры.

– Подготовка занимает много времени? – Нет, и спасибо нашим организаторам (улыбается). Ариша Поварницына мне рассказывала, что она делала всё сама, то есть сама всё организовывала. Но у неё немного другая ситуация, она находится дома, работает, и у неё была возможность всё организовать. Я восхищаюсь, они с Сашей Поварницыным всё классно сделали, они – молодцы.

А мы в Екатеринбурге, где пройдёт свадьба, были в последний раз в прошлом году, на локации, которую мы выбрали, вообще в сентябре (улыбается). И мы сейчас смотрим по фоткам и пытаемся подобрать декор, а какой там размер, откуда куда пройти, как платье будет там смотреться, я не представляю (улыбается).

– У вас очень биатлонная семья. Когда-нибудь представляли свою жизнь вне биатлона? – Всё когда-то заканчивается, и я понимаю, что когда-то и биатлон закончится. Я училась на тренера, но во время учёбы была убеждена, что не буду связывать с этим свою жизнь, буду работать в каком-нибудь другом месте. Но когда ты становишься профессиональнее и понимаешь всё больше нюансов, фишек, которые очень мало кто знает, так как к этому ты приходишь только с опытом, то осознаёшь, что не хочешь уходить из биатлона, просто потому что хочешь всем этим поделиться. Это бесценный опыт, и кому-то это даст рост. Я очень рада, что он у меня есть в 22 года. Я бы очень хотела передать этот опыт, но вряд ли это будет книжка, это будет гайд по биатлону (смеётся).

Я бы очень хотела помочь спортсменам узнать об этих нюансах. Благо у меня есть сестра, на которой я отыгрываюсь. Когда она у меня что-то спрашивает, я подсказываю, что нужно закрепить, что тренировать.