«Я плод Советского союза». Большое интервью Дмитрия Бивола — про отца, Бетербиева и встречу с Головкиным в Киргизии

Дмитрий Бивол, каким вы его могли не знать — отношения с отцом и уроки корейского языка. Дмитрию Биволу 32 года, за 9 лет в профессиональном боксе он выиграл 21 бой из 21-го. Но 2022 год в карьере Бивола стоит дороже всех остальных вместе взятых. В статусе чемпиона WBA (до 79,4 кг) Бивол побил суперзвезду Сауля Альвареса, а потом подтвердил, что это было неслучайно. Уже через полгода Бивол с готовностью разобрал мексиканца Хильберто Рамиреса, имевшего монументальную статистику: 44 победы в 44 боях. — Вас называют своим в нескольких странах. А как вы сами это ощущаете? — На самом деле, этот вопрос у меня с самого детства: кто я, к кому больше принадлежу? Родился в Киргизии, у меня корейско-молдавская кровь, говорю только по-русски, живу с 11 лет в Санкт-Петербурге. И в какой-то момент понял, что я — явный пример человека Советского союза, плод Советского союза, когда все эти республики были вместе. Мои родители познакомились в России, но были из разных стран. А родился я в Киргизии. Да, потом так получилось, что это все распалось. Но принадлежу ко всем, даже к Корее, хотя там ни разу не был. Пробовал походить на несколько уроков корейского, но это было еще начало двухтысячных годов. Мне было около 10 лет, а у нас в группе были люди разных возрастов. — А почему вы говорите Киргизия, а не Кыргызстан? — Это как мы говорим Германия, но страна на родном языке называется Deutschland. В русском языке страна называется Киргизия. В Киргизии могу сказать Кыргызстан, но мы же говорим на русском. — Ваш отец был у вас в углу на поединке с Рамиресом и чуть раньше на бое с Паскалем. Что для вас значит присутствие отца в углу, и может ли он вам подсказывать по ходу боя? — Всегда рад, когда он присутствует на моих боях. Отец привел меня в бокс, возил на тренировки, ждал меня. Он часто помогал моему тренеру, мог куда-то отвезти ребят, даже если я не ездил. И ему всегда передают привет в Киргизии, спрашивают про него. Он очень вовлечен в бокс и сейчас может анализировать моих соперников, может ненавязчиво сказать о ком-то: обрати внимание, вот здесь так и так. И я могу потом ходить с этими мыслями и понимать, что так и есть. Бывали моменты, что у него не было визы в Штаты и он не присутствовал на боях, хотя я очень хотел, чтобы он там был. Он может подсказывать по ходу боя, но соблюдает субординацию и между тренером и учеником старается не влезать. Дже если что-то по ходу боя может крикнуть, то Геннадий Юрьевич с этим обычно согласится. — Он рассказывал нам, что на детских соревнованиях вы пересекались с Геннадием Головкиным. Помните этот момент? — Это был 1997 год. Мой второй бой. Я участвовал в соревнованиях, и к нам в город Токмак приехала команда из Казахстана. В ней был Геннадий Головкин. Вроде даже там был и его брат — они оба тогда боксировали. Вроде даже Геннадий там руку сломал, и мой товарищ его возил куда-то. Я провел на том турнире один бой, даже вне рамок его — там делали отдельные бои для детей, а мне тогда было где-то 7 лет. Геннадий тогда был молодым, и его вроде бы даже просили быть поаккуратнее. Но наш парень был не подарок, и вроде он выиграл в итоге. А Геннадий, по-моему, занял второе место. — Вы живете в Петербурге, но складывается впечатление, что тренируетесь только в США. А у вас могут быть спарринги в Питере, можете ли вы в свой первый зал прйтий? — В первый зал я не прихожу. Это Дворец творчества юных, там почти всегда идут детские группы. В Петербурге есть зал, там тренируются мои товарищи. Есть даже ребята, с кем мы можем поспарринговать. Базовые тренировки там вполне реально делать. Почти с самого начала со мной работает Дмитрий Кириллов (бывший чемпион IBF, 31-7 в проф. боксе. — «Матч ТВ»), где-то он мог даже заменять моего тренера, держать меня на лапах. Он в нашей команде, а наша команда, это несколько человек, в том числе Дмитрий или Сергей Кузьмин (действующий боксер-тяжеловес. — «Матч ТВ»). — Вы какими-то видами спорта увлекались, кроме бокса? — Легкой атлетикой. Бывает, что мы бегаем по утрам. Но там я чуть ниже среднего. У меня даже есть медаль по легкой атлетике, в Киргизии принимал участие в соревнованиях — бег на 200 метров. Есть у меня и медаль по футболу — занимался чуть-чуть. Смотреть спорт не очень люблю. Футбол, мне кажется, это очень долго — полтора часа. Если какие-то крупные матчи, то можно посмотреть с друзьями. — ММА смотрите? — Тоже не особо. Пару раз мы смотрели бои, но тоже это было за компанию. — Какой самый жесткий пропущенный удар у вас был? — Наверное, от Смита. И самое интересное, что я видел этот удар. Уходил и видел его. И все равно прилетело так, будто молотком по сковородке. — У Артура Бетербиева (чемпион WBC, WBO и IBF) как раз довольно мощный удар, вас это беспокоит. — У него действительно очень сильный удар, он обладает нестандартной физической силой… Но за что я обожаю бокс. Это не легкая атлетика, где ты обязательно должен быть быстрее или выносливее в марафоне. Это бокс. Тут у тебя должны быть все качества. Ты должен быть умным, выносливым, сильным. И эта комбинация качеств у каждого боксера своя. У того же Бетербиева преобладает сила удара. И если что-то преобладает, другие пункты могут быть ниже. И нужно просто это учитывать. — Артур сказал, что вы с ним никогда не были друзьями и у вас есть то, что нужно ему. — Мы действительно никогда не были друзьями. С друзьями обычно созваниваются, приглашают на день рождения, поздравляют с праздниками. Когда я пришел в сборную, Артур уже был именитым боксером по меркам сборной России, и на него смотрел как на старшего товарища, у кого можно чему-то поучиться. Хотел бы выйти в ринг с ним, ведь у него тоже есть то, что нужно мне. Это интересно и здорово, что он хочет этого боя: и он хочет, и я хочу. Главное, чтобы нашелся человек, который сможет этот бой организовать. И я буду счастливым человеком, когда этот бой состоится. Конечно, хочу пояса. Какой бой будет более реальным для организации — с победителем боя Бетербиев vs Ярд или реванш с Канело, тот бой и выберу. — Бой с Бетербиевым может обойти бой с Канело по ажиотажу? — На мировой арене вряд ли. Просто потому что Канело — самый медийный человек сегодня в боксе. — А уже начались переговоры какие-то? Ваш менеджер анонсировал, что в начале года будет какой-то звонок с участием промоутеров. — Потихоньку начались обсуждения следующего боя, но поделится с вами информацией я не могу. В переговорах не участвую, в этом участвует мой менеджер Вадим Корнилов. А я уже включаюсь, когда есть какая-то информация. — Рассматриваете ли вы выставочные бои: как у Логана Пола с бойцами ММА или у Конора Макгрегора с Флойдом Мейвезером? — Не рассматриваю и пока себя в таких боях не вижу. Надеюсь, что и не увижу. Но рад, что у блогеров есть к этому интерес, есть желание заняться нашим видом спорта, а не где-то там сыграть в карты. — Вас очень хвалит ваш тренер, но было ли такое, чтобы он говорил вам жесткие слова? — Геннадий Юрьевич может сказать жестко, причем так, что, если я это повторю, то будет сплошное «пик-пик-пик». Не буду повторять. Но он очень интеллигентный человек и просто так какие-то грубые слова не скажет. Хотя о моих действиях может что-то сказать и с юмором, и с матом. Например, если буду работать на мешке, а меня ноги будут стоять слишком узко, он может так это прокомментировать так… В общем, не буду говорить как. — Как он вас настраивает? — Это можно разделить на несколько этапов: за месяц и перед самим боем — это разные вещи. Перед самим боем стараюсь забыть обо всем, забыть, что вообще завтра будет. Я существую только до выхода в ринг. Моей жизни дальше нет. Включаю Цоя, музыку, которая меня настраивает. Стараюсь не думать о каких-то вещах, которые не связаны с боем. Становлюсь максимальным эгоистом. И Геннадий Юрьевич может перед боем сказать: «Мы выходим — это спарринг, он тебе не ровня, ты лучше его». Переживания? Не переживаю, что могу проиграть. Переживаю, что не смогу выполнить то, что должен. И бывает такой мандраж: может быть не получится, может быть не хватит сил на это. Но ты начинаешь себя настраивать, говорить себе, что ты пробежал все, что должен был пробежать, отспарринговал все спарринги, какие должен был провести. Твои спарринг-партнеры не хуже, чем твой соперник, а по каким-то качествам они могли быть даже лучше. Ты выполнил все задания и должен быть уверен в себе. Значит должен выполнить все задачи. А мысли о том, что не поднимут руку, уже не приходят в голову. — С кем-то из ваших соперников у вас остались теплые отношения? — Особо нет. Но порой мы попереписываемся с Феликсом Валерой. Комментарии оставляем друг другу. — Вы говорили в интервью, что делали ставку на Канело, когда он боксировал с Флойдом Мейвезером (сентябрь 2013 года). А делали еще какие-то ставки? — Бывало, но уже не помню на кого. Бывало даже так, что ребята говорили, что ставят на того или на того, а я просил поставить за меня и просто отдавал деньги. Порой выгирывал, но максимум три или пять тысяч. — А на себя не ставили перед Альваресом? — Да я как-то спокойно к этому отношусь. Есть знакомые, кто говорил, что довольно крупные суммы денег ставили. Кто-то даже благодарил: «Поздравляю! Спасибо, я много денег выиграл». Там же вроде на меня был хороший коэффициент.