Вишванатан Ананд: я горжусь тем, что изменил отношение Индии к шахматам (The Hindu, Индия)

Вишванатан Ананд входит в число величайших индийских спортсменов. В 2000 году он стал первым азиатом, одержавшим победу на чемпионате мира по шахматам. Потом он получил чемпионский титул еще четыре раза. Он также один из самых долговечных чемпионов в мире спорта. В прошлом году Ананд в 48-летнем возрасте выиграл чемпионат мира по быстрым шахматам. Но его величайшее достижение состоит в том, что он почти в одиночку превратил Индию в одну из ведущих шахматных держав, вдохновив тысячи детей на спортивную карьеру. Сидя как-то раз приятным утром у себя дома в Ченнаи, Ананд рассказал о своей выдающейся карьере, о спортивном долголетии, о победах и поражениях, а также о своих многочисленных и разнообразных интересах, в число которых входит астрономия и книги. Ниже приводятся выдержки из интервью. П.К. Аджит Кумар: Вы стали гроссмейстером в 1988 году, а до этого в Индии не было ни одного гроссмейстера. Сейчас их 54, а Индия в шахматах занимает шестое место в мире среди мужчин и седьмое среди женщин. Наверное, приятно осознавать, что основная заслуга в этом принадлежит вам. Вишванатан Ананд: Да, это так. Я горжусь тем, что изменил отношение Индии к шахматам и стал катализатором успеха. Я помню, каким недостижимым когда-то казалось звание гроссмейстера. Когда я в 2000 году играл в Тегеране с Алексеем Шировым за свое первое звание чемпиона мира, я чувствовал, что мое время придет, пусть и не в этот раз. Но я не могу сказать то же самое о звании гроссмейстера. Я никак не мог знать, стану я гроссмейстером или нет. Чтобы завоевать это звание, мне понадобилось целых два года. У Индии сейчас 54 гроссмейстера, и это впечатляющее достижение. А ведь было время, когда мы в мировых шахматах просто не присутствовали. — При том, что шахматы появились в Индии. — Да, и складывается такое ощущение, что шахматы возвращаются домой. Когда [чемпиона мира по шахматам] Магнуса Карлсена спросили — я думаю, это было в прошлом году — кто станет чемпионом мира в 2050 году, он ответил: «К тому времени у Индии уже будет много чемпионов». Ходят анекдоты о том, как заполненные индийцами самолеты летают по всему миру в полной готовности совершить посадку для участия в открытом турнире. Даже в главных состязаниях принимают участие индийцы, такие как Пентала Харикришна, Видит Гуджрати и Кришнан Сашикиран. — А еще есть такие замечательные юные дарования как Рамешбабу Прагнанандха, который недавно стал вторым самым молодым гроссмейстером в истории шахмат, и Нихал Сарин. — Это многообещающие шахматисты. Максим Вашье-Лаграв совсем недавно рассказал мне, какое впечатление на него произвел Прагнанандха. Кроме него и Нихала — а я с радостью узнал о том, что этот мальчик собирал через Ютуб средства в помощь жертвам наводнения в штате Керала — есть еще и другие, скажем, Арвинд Чидамбарам, Р. Иниян и Картикеян Мерали. — Впервые вы вошли в первую мировую десятку в 1991 году, и вы до сих пор там. — Когда я сделал это в первый раз в 1991 году, мне доставляло огромное удовольствие быть среди первых десяти. Я хорошо помню тот год и 1990-й, когда я прошел квалификацию на турнир претендентов в Маниле [отборочное состязание за участие в чемпионате мира по шахматам]. Это был просто чудесный период времени. В то время я даже не думал о том, что спустя 25 лет все еще буду в числе мировой шахматной элиты. Это великолепное чувство, когда ты знаешь, что все еще в первой десятке, что продолжаешь играть в шахматы и получаешь от этого удовольствие, хотя теперь мои взгляды изменились. Стать чемпионом мира было важнее, но принадлежность к первой десятке свидетельствует о моей стабильности. Попав туда, я думал о том, чего еще сумею добиться. — Вы наверняка думали о том, что станете чемпионом мира, и сделали это в 2000 году в Дели — Тегеране. — Но больше всего из того турнира я запомнил кошмарную игру против Александра Халифмана в четвертьфинале. Это произошло как раз в мой день рождения. Все утро я скрывался от людей, потому что не хотел выслушивать их пожелания. День рождения есть день рождения, и случается он независимо от того, прилагаешь ты какие-то усилия или нет. По показателям я был лучшим игроком на турнире, поскольку без особого труда выиграл свои матчи. Но в игре против Халифмана было несколько моментов, когда мне грозило явное поражение. Казалось, что я уже все отдал, и мне придется ждать еще полтора года до следующей попытки завоевать чемпионский титул. Но произошло чудо. Он допустил ошибку, и я выиграл матч. — Это было почти 20 лет назад. Что заставляет вас двигаться дальше? — Мне до сих пор нравится играть. Я знаю: чтобы игра нравилась, я должен уметь играть довольно хорошо, а для этого мне нужно прилагать усилия. Именно усилия, причем в любой области, приносят внутреннее удовлетворение от успеха. Мне по-прежнему кажется, что шахматы — потрясающий вид спорта. Там есть чему поучиться. Мне очень нравится соревноваться со всей этой молодежью, это очень серьезный вызов. Мне скоро 50, а им чуть за 20 или за 30. — Вы победили на пяти классических чемпионатах мира. Насколько важно было для вас завоевать титул чемпиона мира по быстрым шахматам в Эр-Рияде в прошлом году? — Время от времени человеку нужен успех — даже такому человеку, который понимает, что этот успех не гарантирован. Иначе ты не узнаешь, верно или неверно то, что ты делаешь. Учитывая форму, в которой я находился до состязаний, я думал о том, удастся ли мне войти в первую шестерку. Это было бы здорово, и за это стоило побороться. Могу вам сказать, что в течение нескольких часов после победы я чувствовал нечто неописуемое, что невозможно передать словами. А потом я стал третьим в блице, что для меня тоже было неожиданностью. Это было такое счастье, что хотелось с кем-нибудь поговорить. Но я понимал, что у других игроков после плохих результатов чувства могут быть другие, и что я могу вызвать у них раздражение. Мне надо было успеть на ночной рейс до Абу-Даби, а потом лететь в Кочин, где моя семья проводила отпуск. Знаете, когда радуешься своим достижениям, ты не испытываешь за это никакого чувства вины. То же самое было и раньше: В Мексике, Бонне, Софии и Москве (там я завоевал чемпионские титулы по классическим шахматам). Я с теплотой вспоминаю те победы. — А еще был турнир претендентов в Ханты-Мансийске в 2014 году, когда многие уже начали списывать вас со счетов после проигрыша Карлсену в матче за звание чемпиона мира здесь, в Ченнаи. — Это единственный турнир, который я могу сравнить с Эр-Риядом. Там я получил право бросить вызов Карлсену в борьбе за звание чемпиона мира. В то время у меня был кризис, причем посерьезнее, чем перед матчем в Эр-Рияде. Поединок в Ченнаи в 2013 году стал самой крупной катастрофой за всю мою карьеру. У меня было такое чувство, что я уже не смогу участвовать в турнире претендентов. В той ситуации я просто не знал, что делать в шахматах. У меня были настолько слабые результаты, что я впал в депрессию. А затем я победил на турнире, причем с запасом. Такие моменты бурной радости случаются нечасто. И они очень быстро проходят. Но именно ради таких моментов я и живу. Свою победу в Эр-Рияде я буду помнить всю жизнь. — Может быть, победа над Карлсеном, которому вы дважды проигрывали в матчах за звание чемпиона мира, стала вишенкой на торте? — Да. Там был момент, когда он начал меня обгонять, и я подумал: «Ох, он снова победит на этом турнире!» Но я собрался, и на тай-брейке довольно легко победил Владимира Федосеева. Я помню, как пытался дозвониться своей жене Аруне и рассказать ей, что произошло. Но не успел я набрать номер, как она прислала мне сообщение: «Если бы я могла, то прилетела бы к тебе сейчас же. Но ты знаешь, что я не могу». Я знал, что она имела в виду. — Ведь это Аруна убедила вас сыграть в Эр-Рияде… — Да. Она стала неотъемлемой частью моей карьеры, и я даже не могу запомнить все, что она сделала для меня (в качестве моего менеджера). — Недавно Соумья Сваминатхан отказалась от участия в азиатском командном чемпионате в Иране, потому что не захотела надевать хиджаб. — Это прискорбно. Игроков нельзя ставить в такое положение. — Коль речь зашла о женщинах в шахматах, у вас были довольно интересные баталии с Юдит Полгар, которая победила всех ведущих шахматистов-мужчин и прорвалась в первую мужскую десятку. — Причем сделала это в юном возрасте. То, что она сделала для женских шахмат, это удивительно. — Вас называли самым любезным в мире гроссмейстером. Но говорят, что славные парни быстро заканчивают. Приходила ли к вам эта мысль во время ваших безуспешных попыток, пока вы не стали чемпионом мира? — Да, были времена, когда я думал, не это ли мешает мне преодолеть последнее препятствие. Но конечно же, я не мог стать другим. — Как-то раз бывший чемпион мира и ваш соперник Гарри Каспаров пренебрежительно назвал вас «игроком из кофейни». — Меня это не задело. Виктор Корчной говорил вещи и похуже. Он сказал, что я вообще не умею играть в шахматы, и что играю только ради трюков. Но мой голландский друг Йерун Пикет сказал мне нечто такое, что я запомнил. «Знаешь, Корчной говорил мне, что я замечательный игрок. Но я ни разу не побеждал его, а ты ни разу ему не проигрывал». — Но Каспаров тоже давал вам подсказки перед матчем за чемпионский титул с Веселином Топаловым в 2010 году. — Да, давал. А еще меня удивило то, как Владимир Крамник, будучи в моей команде, упорно работал на меня ради этого матча. — Вашим именем назвали одну маленькую планету. — Сначала я думал, что это первоапрельская шутка, поскольку новость об этом прозвучала 1 апреля. Для меня это честь, потому что астрономия — мое хобби. — Что вы сейчас читаете? — «Миллиардер Радж» Джеймса Крабтри, который пару раз брал у меня интервью. Мне кажется, что эта книга довольно интересная и основательная.