Богачёв: «Шахматы» не увезли Пугачёву в США, но вернулись к ней в Россию

Мюзикл «Шахматы» с триумфом в сотый раз прошёл на сцене МДМ. Несмотря на пандемию и все коронавирусные ограничения, «Бродвей Москва» смог реализовать масштабный проект, когда даже декорации собирали по Zoom.

Музыку к мюзиклу написали солисты легендарной ABBA — Бенни Андерссон и Бьорн Ульвеус, а сама постановка — это российский бродвейский спектакль, ведь речь идёт о шахматном турнире, где в финале сошлись советский гроссмейстер Анатолий Сергиевский и американский Фредди Трампер.

Как удалось реализовать проект? Можно ли считать мюзикл политическим? Ждать ли ABBA в Москве? Какую роль сыграла Алла Пугачёва при написании сценария? Какой мюзикл оказался самым прибыльным в России? Ждать ли перерождения «Норд-Оста»?

На эти и другие вопросы в эксклюзивном интервью NEWS.ru ответил генеральный директор компании «Бродвей Москва» Дмитрий Богачёв.

«Шахматы»: музыкальный ход конём

— Почему вы решили, что мюзиклу «Шахматы» пора быть на российской сцене именно сейчас?

— В этом произведении помимо изумительно красивой музыки, увлекательного драматического сюжета и эмоционального накала меня всегда привлекали сложность и масштабность творческих и постановочных задач. И ответственность, разумеется. Ведь «Шахматы» — это, наверное, самый российский, советский мюзикл из всех, что созданы на Западе, за пределами нашей страны. Его авторы Бенни Андерссон, Бьорн Ульвеус и Тим Райс — два шведа и англичанин, — в 80-е прониклись симпатиями к ценностям социализма, противопоставляя их западным буржуазным. Тогда такое отношение было распространённым в европейской молодёжной среде. Но надо сказать, что в «Шахматах» досталось обеим системам, и каждая получила по заслугам.

Мы со своей стороны постарались сделать российскую постановку мюзикла максимально правдоподобной и честной, это сейчас вызывает у зрителей гораздо больше доверия и, если хотите, гордости за нашу историю, нежели неуклюжие и чаще всего беспомощные потуги современной топорной пропаганды. Сюжет спектакля полностью придуман Тимом Райсом, но за основу взяты реальные исторические события. Главный герой Анатолий Сергиевский — образ собирательный. Его прототипами стали Борис Спасский, Анатолий Карпов и Виктор Корчной. А его антагонист, американский гроссмейстер Фредди Трампер — это Бобби Фишер.

КГБ СССР и президент США: причём тут Алла Пугачёва?

— Кстати, о политике. Фамилия Фредди — Трампер. Понятно, что никакой привязки к Дональду Трампу нет и быть не могло. Но всё же в наше время выдуманный Трампер и реальный Трамп могут ассоциироваться друг с другом и добавить мюзиклу дополнительный политический оттенок. Не думали ли вы поменять фамилию главного героя?

— Не думали. Политики приходят и уходят. О них быстро забывают, если только речь не идёт об исторических деятелях, изменивших ход цивилизации. Трампа мало, кто его знал до того, как он стал президентом, и я уверен, его довольно скоро забудут. А «Шахматы», песни ABBA и мюзиклы Тима Райса с конца 70-х и по сей день знают и любят несколько поколений людей, число которых в разы превышает количество избирателей и сторонников Трампа. В Советском Союзе по этому поводу шутили, что Леонид Брежнев — политический деятель эпохи Пугачёвой.

— Вы не просто так вспомнили Пугачёву.

— Предполагалось много лет назад, что Алла Пугачёва назад сыграет роль Светланы, жены главного героя Анатолия Сергиевского. Ради того, чтобы сделать ей это предложение авторы в 1983-м специально приезжали в Москву, были на её концерте в «Олимпийском», а затем в гостях у неё дома. Собственно, и сама роль Светланы была создана во многом для неё. Если бы Алла Борисовна в тот момент приняла их предложение, то на Бродвее загорелась бы ещё одна звезда, а у нас, наверное, в этом случае не загорелась бы. Но работники идеологического сектора убедили её не принимать «неверное» решение, напомнив о возможных последствиях с её отъездом на Запад для её семьи. Кстати, в мюзикле есть сцена, перекликающаяся с этой историей.

— Вы приглашали её на премьеру?

— Она была на презентации творческой концепции нашей постановки в феврале прошлого года и встретилась там с Тимом Райсом. Впервые, спустя почти 40 лет после знакомства в Москве. Это была очень трогательная эмоциональная встреча друзей. Тогда мы все договорились о следующей встрече на московской премьере «Шахмат», куда должны были приехать ещё и Бенни с Бьорном, но исторический реюнион пришлось отложить из-за пандемии. Надеюсь, ненадолго! Для них премьера «Шахмат» в Москве — важное событие, в каком-то смысле восстановление исторической справедливости спустя три с лишним десятилетия. Не говоря уже о том, что к «Шахматам» у всех троих отношение особенно трепетное. У композиторов в первую очередь.

Музыкальная партия: певцов готовят, как спортсменов

— Почему?

Бенни и Бьорн не раз говорили, что «Шахматы» — их главный мюзикл. Не Mamma Mia!, как многие думают. И прежде всего из-за музыки, не имеющей аналогов на мировой мюзикловой сцене.

— Музыка действительно потрясающая! Но арии очень сложные вокально. Возникают ли трудности у артистов?

— Они есть. И ещё какие! Голосовой аппарат адаптивен — вокалисты могут подстроиться и перестроиться, но всё-таки в пределах какой-то одной конкретной техники звукоизвлечения. У оперных она одна, у джазовых — другая, у поп- и рок-певцов — третья и четвертая. В «Шахматах» вокалистам приходится задействовать одновременно все четыре, потому что по разнообразию музыкальных жанров этот мюзикл не знает себе равных. Таких вокалистов единицы на всю страну. Кроме того, это огромная нагрузка на связки. С нашими артистами ежедневно работает фониатр, им постоянно делают физиотерапевтические процедуры. И ни один исполнитель ключевых ролей физически не в состоянии сыграть два спектакля в один день, поэтому пришлось набрать на каждую главную роль два-три состава.

Есть сложнейшие арии, которые мы за сценой каждый вечер ждём, слушая их по специальной трансляции, и выдыхаем, когда артисты благополучно преодолевают все самые сложные места, не погрешив против партитуры и не сорвав голос.

— Как в целом в России относятся к мюзиклам?

— За последние два десятилетия произошли кардинальные изменения. 20 лет назад люди не очень понимали, что такое мюзикл: то ли оперетта, то ли водевиль, то ли музыкальный драматический спектакль? Все эти годы мы культивировали любовь к мюзиклам, представляя российским зрителям лучшие постановки, созданные по бродвейским стандартам качества. Сейчас только в одной Москве около полумиллиона поклонников этого жанра, которые ежегодно ждут новых постановок. А по всей России, думаю, это миллионы.

Сегодня мюзиклы ставят в престижных столичных театрах, в городах по всей стране, во дворцах культуры, в сельских клубах, в школах. Выросло целое поколение мюзикловых артистов. Они особенные, универсальные, талантливые, владеющими навыками драматического мастерства, профессионального вокала, хореографии, импровизации, акробатики, фехтования и даже клоунады — всего, что в любой момент может понадобится на сцене, чтобы реализовать любую творческую задачу.

— Можно ли назвать мюзиклы прибыльным делом в России? И какой был самым успешным?

— В московском прокате самым кассовым был мюзикл «Призрак оперы» — за неполные два года мы собрали 2 млрд рублей. Это был рекорд даже по отношению к кинематографу. Театр и кино можно сопоставить по сборам и популярности, с поправкой на то, что фильм идёт в прокате несколько недель в тысячах кинотеатров одновременно, а мюзикл, как правило, только в одном театре, зато месяцами и годами.

«Норд-Ост» и «Иисус Христос — суперзвезда»: готова ли Россия к этим постановкам

— Мюзикл «Норд-Ост» знают даже те, кто никогда не был в театре. К сожалению, название спектакля стало нарицательным для теракта на Дубровке. Но всё же не было идеи возродить мюзикл?

— Это было бы правильно. Но речь в моём понимании не о мемориальной постановке, а о так называемом ривайвле — новой постановке того же произведения. С новым режиссёром и творческой командой. Всё-таки 20 лет прошло. Всё сильно поменялось. Это обычное дело в театральной практике, когда хороший мюзикл становится классикой и ставится снова и снова в разные годы в разных театрах. В принципе, это ничем не отличается от разных постановок одних и тех же пьес, например Антона Чехова или Уильяма Шекспира в разных театрах в разное время.

— Мюзикл «Шахматы» отгремит, и нужно будет удивить зрителей новым проектом. Какие планы вынашиваете?

— Думаю о первой аутентичной постановке рок-оперы «Иисус Христос — суперзвезда» в том формате, в котором его задумывали Тим Райс и Эндрю Ллойд-Уэббер до того, как спектакль поселился на небольших театральных сценах, где ему элементарно тесно. Так же, как и «Шахматы», музыка этого мюзикла разрывает театральное пространство. Ей нужна свобода и масштаб. Мне кажется, арена и формат рок-концерта больше соответствуют авторскому замыслу, нежели камерные театральные постановки с историческими декорациями и костюмами, подробно воспроизводящими события двухтысячелетней давности. Мюзикл же не об этом, несмотря на внешне библейский и вполне себе канонический сюжет. Он про актуальные вопросы, волнующие современное общество и в первую очередь молодёжь. Кстати, в этом году ему исполняется 50 лет.

— В нашей стране есть депутаты, не будем называть имена, которые крайне ревниво относятся ко всему, что связано с религией. Они принципиально отказываются вникнуть в суть и сразу стремятся запретить, осудить и наказать. Не боитесь?

В этом художественном произведении нет ничего, что оскорбило бы чьи-то чувства. Никаких апокрифических отклонений или интерпретаций описанных событий! Всё достаточно аккуратно, безобидно, не противоречит христианским и общечеловеческим ценностям, а наоборот, утверждает их. Это произведение не обижает никого: ни последователей самых разных религий и конфессий, ни атеистов.

— А с Русской православной церковью планируете согласовать постановку?

— Я не уверен, что от нас этого вообще кто-то ждёт. Библейские сюжеты — это же не только религия, но одновременно и мировая культура, достояние человеческой цивилизации. И разве искусство требует согласований? По крайней мере, в светском государстве.