Русская гуманитарная миссия (РГМ) много лет занимается разработкой образовательных и медицинских программ, оказывает помощь странам, реализуя различные гуманитарные проекты. Глава РГМ Сергей Шевчук рассказал в интервью ТАСС о том, как организация поддерживает изучение русского языка в странах ближнего зарубежья, с какими сложностями сталкивалась при работе в Донбассе, почему не каждый может заниматься оказанием гуманитарной помощи и о планах на будущее.
— Сергей Григорьевич, у вашей организации многолетний опыт работы в гуманитарной сфере, ее деятельность охватывает немало стран. Расскажите, пожалуйста, подробнее о команде РГМ.
— Команда у нас большая и дружная. Это не только сотрудники, это еще и наши друзья, партнеры и волонтеры. История организации берет свое начало в 2010 году. Сейчас в штате не более 20 человек. При этом своей командой мы считаем, наверное, несколько сотен людей по всему миру. Это те, кто так или иначе помогал нам, присоединялся, выступал партнером, соорганизатором, кому-то помогали мы. Мы стараемся со всеми поддерживать связь. Это и педагоги, и медики, и спасатели, и психологи, просто студенты. Поэтому в широком смысле это большое количество людей.
— Вы занимаетесь поддержкой русского языка в странах ближнего зарубежья, в частности передаете учебники и книги в школы. Сколько уже передано учебным заведениям? В какую из стран больше всего?
— Если скажу, что это около 500 тыс. книг, то не слукавлю. У нас есть программа по созданию уголков русской литературы в учебных заведениях и библиотеках, это небольшие партии. Но бывают проекты, когда мы завозим книги в школы. Вот недавно в Армению завезли 54 тыс. учебников по всем предметам, не только по русскому языку, для 50 школ по всей республике. Помимо этого, доставляем художественную литературу туда, где это востребовано. Очень просят в Центральной Азии, на Балканах.
Думаю, получателем одной из наиболее крупных единовременных партий за последнее время стала Армения. При этом не скажу, что меньше мы поставили в тот же Таджикистан, куда несколько лет назад завезли тоже порядка 50 тыс. книг. Скажу так: наиболее востребована программа в странах постсоветского пространства. Там на самом деле большой спрос, там читают на русском языке — классику, современных авторов. На Балканах, Ближнем Востоке, в Сирии тоже есть интерес.
— Сталкиваетесь с какими-либо препятствиями в реализации этих проектов?
— Все связано, наверное, с временным фактором, глобальной геополитической ситуацией. Раньше вообще об этом не задумывались никогда, никаких сложностей или намеков на противодействие мы не видели и не чувствовали. Сейчас иногда бывают ситуации, которые явно искусственно политизированы.
Только что вспоминали Армению. Не знаю, по какой причине, мы столкнулись с тем, что местное министерство выдвинуло неожиданно требование провести сертификацию доставленных учебников. Хотя сам процесс передачи книг велся на протяжении года, обсуждался, согласовывались списки, все прекрасно понимали, что мы везем. Эти учебники очень ждали на местах, но когда мы их доставили, то столкнулись с некой искусственной, на мой взгляд, ситуацией. Конечно, мы все предоставили, экспертизу учебники прошли, в школы мы их в итоге отвезли. Все директора остались довольны.
— Не застопорит ли это дальнейшее сотрудничество?
— Естественно, мы будем продолжать доставлять учебники в Армению. Там катастрофическая нехватка наших учебников и на них есть запрос. При этом там нужно не только русский язык поддерживать — есть и гуманитарные проблемы. Продолжим работать и с переселенцами из Нагорного Карабаха, и с местными жителями.
— РГМ также проводит конкурс для преподавателей русского языка и литературы за рубежом "Русский язык — новые горизонты". Активно в нем участвуют учителя, какие у них впечатления?
— Этот конкурс — один из наших самых масштабных проектов. Участникам, конечно, нравится, впечатления очень хорошие. В этом году конкурс объединит учителей из Азербайджана, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. Это не только творческое состязание, но и возможность получения новых знаний: наши специалисты с многолетним опытом преподавания поделятся с ними своими наработками. Преподаватели русского языка как иностранного нуждаются в методической поддержке. Если раньше, в СССР, были общегосударственные стандарты, то сейчас все страны независимы в этом плане, а профессия преподавателя русского языка осталась везде.
— Важнейшая составляющая деятельности миссии — помощь ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областям. Какой объем гуманитарной помощи был доставлен за все время работы с этими регионами? Насколько объемы помощи увеличились в последние два года?
— Мы работаем в Донбассе с 2016 года. До 2022 года работа велась, скажем так, несистемно: доставляли гуманитарную помощь, были образовательные проекты, хотели даже открывать там Русский дом. В 2022 году планы сильно поменялись. Если говорить об общем объеме доставленной помощи, то с 2016 года наберется порядка 4 тыс. тонн — это достаточно много. Но, естественно, больше всего возили в последние два года. В начале марта 2022-го мы просто собрали все, что у нас было, загрузили две 20-тонные фуры и поехали в Донбасс.
Люди откликнулись на наши призывы включаться в повестку. Многие готовы были и сами помогать, те же представители бизнеса, но не понимали как. Только кажется, что оказание гуманитарной помощи — это просто отвезти коробочки. Нет, есть очень много разных нюансов, которые требуют и актуального опыта, и понимания, а работа в зоне боевых действий — это еще и большой риск. Мы считали, что, раз побывали в Сирии, Карабахе, то вправе называться организацией с релевантным опытом. Теперь я могу с полной ответственностью сказать, что, приехав в Донбасс в марте 2022 года, мы начали заново учиться работать. Во-первых, это было психологически намного тяжелее, потому что вот оно, на твоем пороге. Я себе такого не мог представить, в кино разве что видел. Когда это реальная картина и ты в ней находишься, а еще нужно работать, очень важно эмоционально себя блокировать, включаться в процесс, правильно со всеми людьми общаться, взаимодействовать, где-то успокаивать.
Еженедельно у нас и по 60, и по 80, и по 120 тонн уходило, несколько фур эшелонами. Активно подключились представители местных властей. В Донецке, например, нам дали склад. В Луганске у нас тоже появился склад, в Ростове-на-Дону. То есть у нас было три таких хаба, транзитных склада. Туда мы завозили продукты, предметы первой необходимости. Потом запустили медицинские программы, завезли очень большой объем медицинского оборудования, расходных материалов. Это было крайне востребовано, так как все местные больницы испытывали колоссальную нагрузку. Плюс добавлялись освобождаемые территории.
Естественно, сейчас мы продолжаем работать в Донбассе, в том числе на линии боевого соприкосновения под постоянными обстрелами. Таких населенных пунктов на самом деле много и в ДНР, и в Херсонской и Запорожской областях, и в ЛНР. Мы стараемся их поддерживать.
— Как проходит работа в прифронтовых районах, с какими трудностями сталкиваетесь, попадали под обстрелы?
— Безопасность сотрудников — это краеугольный вопрос. Под обстрелы попадали, периодически это случается. К счастью, раненых нет. Тут нужно понимать, что при работе в зоне вооруженного конфликта, тем более на линии боевого соприкосновения, такие ситуации могут быть.
Если это линия боевого соприкосновения, работаем быстро. В силу специфики региона очень аккуратно информируем о том, что приедем, когда, во сколько. Это тоже связано с безопасностью. Был случай, когда мы приехали в Александровку и над нами висел коптер. А местные уже собрались, там вообще подвоза помощи не было. Нам сразу военные сказали: "У вас 15, максимум 20 минут". Может быть, на грани фола, но все включились, и так быстро мы еще никогда не работали. Мы, наверное, тонн восемь раздали.
То есть любое скопление народа — мишень. К сожалению, это так. Казалось бы, мы уже два года работаем в регионе, но я до сих пор не могу себе объяснить, почему с той стороны так происходит, зачем. К сожалению, в нашей практике такие ситуации бывали не единожды. Похоже на акции устрашения, чтобы люди не брали помощь, — как это иначе назвать, я не знаю.
— А сами жители этих районов как реагируют, когда ваша команда привозит помощь? Например, в той же Авдеевке, куда недавно доставлялся груз.
— Все это действительно сложно. Нынешнюю ситуацию в Авдеевке даже наши ребята, которые многое повидали, сравнивали с тем же Мариуполем весны 2022 года. Там люди выходили к нам, эмоции через край, рассказывали, как провели месяцы в подвале. А в Авдеевке два года люди по подвалам сидели, и поражает, что выходили достаточно спокойные, настолько принявшие ситуацию, организованные, никаких лишних эмоций. Такие вещи мы видели и в Александровке, которая под обстрелами с 2014 года.
Там видно, что люди совершенно по-другому смотрят на жизнь. Они уже привыкли жить так, будто завтрашний день может не наступить, у них даже взгляд другой. Мы видим сложности в каких-то мелочах, а там люди о них даже не задумываются. Но, конечно, они рады, что к ним приезжают, о них помнят.
— Что входит в гуманитарный набор?
— Наша коробка рассчитана на семью из четырех человек. В первую очередь это продукты питания и предметы первой необходимости. Там мясные и рыбные консервы, крупы, макароны, соль, сахар, чай, печенье кладем. Зубная паста, щетки, мыло, спички, батарейки. В зависимости от ситуации. Когда было холодно, добавляли в наборы горелки, фонарики — все это особенно нужно, когда люди сидят по подвалам.
В наборе 15–17 наименований, базовые вещи. Фильтр для очистки воды кладем портативный. Это уникальная штука, очень помогает людям. С водой там не везде хорошо, а в Донецке наличие фильтра было вообще едва ли не единственным выходом. Мы даже передавали фильтры в медучреждения, где чистая вода — это жизненно важно.
Сейчас жизнь налаживается, логистика намного проще, так как это Россия. Однако запросы так или иначе продолжают поступать.
— Расскажите подробнее о помощи, собранной в Белоруссии, которую вы активно доставляете в регион последние месяцы.
— Белорусы откликнулись сами. Объединение "Белая Русь" в конце прошлого года вышло с этой инициативой и объявило всереспубликанский сбор. Мы долго планировали, наши специалисты выезжали в Минск, проводили там консультации, ведь предварительно нужен мониторинг запросов, нужно знать, что и как везти.
Многим кажется, что гуманитарный сбор — это очень просто: принес, собрал, отправил. Но есть много факторов, которые нужно учитывать. Даже срок хранения продуктов: мы всегда говорим, что на момент отправки он должен быть не менее полугода. Некоторые считают, что все сгодится, раз это гуманитарная помощь, но те же продукты без должных сроков мы сразу возвращаем. Во-первых, доставка может затянуться. Во-вторых, нельзя допустить, чтобы человек, которому и так очень плохо, получил просроченные продукты. Такого быть просто не должно.
— Будет ли продолжен сбор помощи в Белоруссии?
— Наверное, будет, но пока мы не обсуждали. Только недавно закончили развозить первую партию — порядка 120 тонн. Нам хотелось бы продолжения, потому что на самом деле в Донбассе очень позитивно люди воспринимали, когда им говорили, что это из Белоруссии: "Белорусы! Славяне!" То есть важно для них, что помогает не только Россия, но и братский народ. Искренне радовались.
— Ваша организация также оказывает помощь Сирии. В чем она заключается на данный момент, сколько гуманитарной помощи туда отправлено в прошлом году, продолжите ли работу?
— Мы с 2016 года оказываем помощь Сирии. Так как страна в состоянии вооруженного конфликта, это в основном гуманитарная помощь, наши гуманитарные коробки. В Сирию мы точно более 100–150 тонн отправили. Завозили и фильтры для воды, и медицинское оборудование. Стараемся ежегодно организовывать гуманитарные акции и участвовать в них. Планируем в июне этого года отправить новую партию гуманитарной помощи.
— Что будете отправлять?
— Гуманитарные наборы, генераторы, канцелярские принадлежности. Там генераторы нужны, ведь, помимо конфликта, они до сих пор переживают последствия землетрясения, которое произошло в Турции и Сирии в феврале 2023 года. Поэтому нужна, конечно, помощь с нашей стороны, много запросов поступает. При этом логистика сложная.
— Как справляетесь с логистическими проблемами?
— Здесь мы просим военно-транспортную авиацию, когда есть возможность взять наш груз и представителей. В 95% случаев, когда мы говорим об оказании гуманитарной помощи, стараемся придерживаться принципа "последней мили", когда от получения запроса, закупки до передачи в руки сотрудники РГМ полностью сопровождают процесс. Это важно.
Также отправляли туда учебники. Сейчас прорабатываем вопрос отправки художественной литературы. Кроме того, в свое время мы сделали учебник русского языка для арабоговорящих школьников.
— Расскажите о нем подробнее.
— Это полностью наш проект, единственный в своем роде. Делали мы его за счет президентского гранта еще в 2015 году. Большая часть этих учебников уехала в Палестину, Ливан и Сирию. Коллектив авторов — это большие специалисты, арабисты, а мы выступили как идеологи — концептуально и организационно. Но идея наша, именно РГМ в свое время выявила эту потребность. В планах — второе издание, будем изыскивать возможности. Учебник нужно упростить, сделать более легким, модернизировать. Было приложение на CD-диске, сейчас он уже никому не нужен. Будет другое сопровождение, ведь все сейчас со смартфонами ходят.
— В каких странах вы еще работаете?
— Системно это Ближний Восток и Балканы. У РГМ есть свое представительство в Сербии, мы там с 2015 года. Это Балканский полуостров, преимущественно — Сербия и Республика Сербская в составе Боснии и Герцеговины, там у нас идут активно образовательные проекты, они очень востребованы: кабинеты русского языка, уголки русской литературы, также направили наших преподавателей. Если говорим о Косово, то это гуманитарная помощь.
Один из ключевых проектов в Сербии — это "Мобильная клиника". В свое время при помощи представителей российского бизнеса нам удалось купить длиннобазную полноприводную машину скорой помощи, дооснастить ее оборудованием и запустить проект. Его суть в том, что приезжают наши врачи, объединяются с сербскими коллегами и ездят по отдаленным труднодоступным регионам республики, проводят терапевтическую диагностику. Ведь у многих местных жителей, особенно пожилых, нет возможности выехать из своих деревень, а помощь требуется. Проект отличный, всегда очень положительно воспринимается населением. И сербские врачи, участвующие в проекте, его хорошо оценивают.
— Не планируется ли расширить этот проект?
— Хотелось бы. В Сербии был запрос, и на тот момент появилась возможность, бизнес поддержал, но дальше, конечно, в силу нехватки средств, проект не масштабировался. Однако запрос на него есть и в Узбекистане, и в Армении. Естественно, мы обращаемся, пишем, но пока поддержки, обратной связи не получили. Но, думаю, если в Сербии получилось, то рано или поздно получится и где-то еще. Это очень классный проект, и я убежден, что его можно успешно реализовывать в целом ряде стран.
— Есть ли у вас планы расширить географию деятельности РГМ?
— Планы есть, вопрос в возможностях. К примеру, было наводнение в Ливии. Тут же включились в повестку, передавали гуманитарную помощь. Очень хотелось бы, чтобы ситуация нормализовалась, но последствия бедствия будут ощущаться еще долго, важно оказать поддержку и помощь в этом направлении.
Мы активно изучаем африканскую повестку. Сейчас прорабатываем запросы по русскому языку. Например, из Бурунди, Ливии, Эритреи, Конго. Что касается гуманитарки, то пока основной сложностью остается логистика. Она решаема, но космически дорогая. У нас уже была практика, мы делали несколько проектов в Гвинее, помогали центру по борьбе с Эболой.
Еще есть Латинская Америка, где у нас тоже были проекты и где мы хотели бы продолжить работу. Там повестка спокойная, поэтому востребованы больше образовательные проекты, есть запрос на русский язык. Хотя, когда был ковид, мы передавали тесты в Венесуэлу и Перу, отправляли вакцину.
— Есть ли сейчас сотрудничество с Международным комитетом Красного Креста (МККК), по каким направлениям?
— С ними ведется диалог для обмена информацией, все-таки организация с богатым опытом. Но если говорить о конкретном проекте, то это курс по основам безопасности для журналистов и волонтеров. РГМ его в свое время разработала и впервые провела в 2015 году. Реализовывали его за счет грантов, для участников курс абсолютно бесплатный. В то время начался Донбасс, и многие журналисты были банально не подготовлены к работе там.
Спустя два года, в 2017-м, в качестве наблюдателей к нам приехали представители ООН и МККК. Они высоко оценили этот курс, а коллеги из МККК предложили делать его совместно. Курс доработали с учетом их опыта и до сих пор ведем вместе с МККК. Он дает основу, при этом с журналистами работаем пожестче, с волонтерами — помягче. Объясню почему. Журналисты — это люди с очень низким порогом страха, серьезно говорю. В погоне за сенсацией люди иногда забывают о безопасности. Любой журналист может стать свидетелем несчастного случая, поэтому нужно уметь быстро оказать первую помощь, в том числе и себе. Плюс умение пользоваться рацией и компасом, ориентирование, как увидеть растяжку, даже такие вещи.
Что касается волонтеров, иногда они излишне романтизируют ситуацию. Из-за этого некоторых ребят наши психологи даже не допускают на курс. Среди ведущих курса — специалисты с огромным опытом работы в ЧС, спасатели, медики, психологи. Четыре дня теории, потом два дня погружения полного, отрабатывается все, самые разные ситуации. В этот раз проект пройдет с 28 апреля по 3 мая.
— Вы также упомянули ООН, сейчас есть какое-то взаимодействие с организацией?
— На данный момент конкретно у РГМ такого взаимодействия нет. В течение шести лет мы пытались аккредитоваться и получить консультативный статус при ЭКОСОС (Экономическом и Социальном Совете ООН — прим. ТАСС). В последний раз уже поняли, что над нами просто издеваются, в частности, делегации США, Канады. Например, нам постоянно говорили: "запятую не там поставили", "а теперь ответьте на это". Грубо говоря, мы подаем заявку в соответствии с требованиями, дальше к нам возникает тот или иной вопрос. Согласно регламенту, ответ на него ты даешь к следующей сессии, если он устраивает, с тобой продолжают общение, а если возникает новый вопрос, ты возвращаешься к началу процедуры. Так тянулось у нас шесть лет. Сейчас мы решили: зачем тратить время? Вернемся к этому позже.
— И в завершение не могу не спросить, какие приоритеты и планы у РГМ на этот год?
— В любом случае мы будем продолжать помогать Донбассу, это системная работа. Продолжим реализовывать проекты по поддержке и продвижению русского языка в Центральной Азии и на Балканах, в Армении есть запрос. Планов много, но мы предпочитаем анонсировать их, когда уже четко уверены, что они будут реализованы. Сейчас мы планируем в Армении проект по работе с детьми-переселенцами из Карабаха.
— А в чем он будет заключаться?
— Социальная реабилитация, социализация детей в возрасте от 7 до 13 лет. Мы в процессе, но, думаю, близки к тому, что скоро объявим о стопроцентной готовности к запуску. Пока же не хочется создавать ложные ожидания.
Планов много, основная сложность — это изыскивать возможности на их реализацию. Я обозначил Ливию и Сирию как адресатов гуманитарной помощи. Естественно, будут и уголки русской литературы на Балканах и в Средней Азии, где существует большой запрос. Наши педагоги продолжат работать в Ливане, Сербии, Палестине, Боснии и Герцеговине. Запросы есть, и ни один из них Русская гуманитарная миссия не оставляет без внимания.
