«Смотря в глаза детей Донбасса, я испытывал самые прекрасные эмоции в жизни». Большое интервью экс-хореографа Тутберидзе

Откровенный Алексей Железняков о новом этапе и переосмыслении жизни. Специалист работал в штабе Этери Тутберидзе с 2008 года, за это время он стал одним из самых медийных хореографов России и был причастен к ряду золотых олимпийских медалей. Алексей всегда выделялся прямолинейностью, из-за которой часто попадал в публичные скандалы с другими представителями фигурного катания. В ноябре стало известно, что сотрудничество Железнякова с Тутберидзе окончено. В большом интервью «Матч ТВ» ветеран штаба Этери Георгиевны подробно рассказал об: уходе из «Хрустального» и феномене школы;значении финансового фактора в совмещении нескольких работ;конфликте с Евгением Плющенко;открытии собственного бизнеса;отношении к СВО;поездке на Донбасс с мастер-классами;воспитании дочери. «Конечно, пожмем руки с Тутберидзе при встрече. Не факт, что я ещё не вернусь и не поработаю с этой командой» — Что стало причиной ухода из штаба Этери Тутберидзе? — Несомненно, это огромное событие для меня, главное в этом году. 15 лет работы в команде такого уровня, уход переживается тяжело. Я человек очень занятой — уже два филиала собственных хореографических студий, много сборов, мастер-классов, катастрофически не хватает времени. Приходилось пропускать занятия. Это не понравится ни одному тренеру — и это логично. Был на выездных сборах и услышал, что мне подыскивается замена. Узнал это не от тренерского штаба, а от посторонних людей. Стало обидно, ведь коллегам было несложно позвонить и сказать об этом. Если бы сообщили напрямую — пережилось бы легче. У меня отложилась обида, но потом понял, что все шло к этому. Отпустил ситуацию, обиды ушли. Уходить нужно по-доброму, что я и сделал — откланялся, поблагодарил за все и пошел своей дорогой. В жизни всегда наступает время, когда нужно переходить на новый этап. Расстались мы без проблем и обид. Самому неудобно подводить команду. Но нужно развиваться, уделять много времени своему делу, вкладывать в это всего себя. — Вы говорите, что искали именно замену. Возможно, это был человек в пару, нет? — Я так и не понял ситуацию — брали второго человека на полноценную замену или только на время, когда я уезжаю? Ещё раз повторю — можно было позвонить и сказать: «Алексей, возникла такая ситуация». Это было не с подачи Тутберидзе, а по инициативе ребят, которые вели малышей. Получилось как-то некрасиво. — Вы 15 лет работаете в одном штабе — наверняка, возникла некая химия в работе. Как вы сообщили о своем уходе Этери Георгиевне? — Мы даже серьезно не обсуждали этот вопрос. Ушел и ушел. Не было разговоров, переплетений. Спасибо за работу, пока-пока. — С учениками прощались? — После этого не приезжал в «Хрустальный». Как-то тяжеловато прощаться, списывался с учениками, онлайн пообнимались — и на этом все закончилось. Мы расстались очень хорошо, любим друг друга. Они огорчились, но это жизнь, так бывает. Все хорошо, никто ни на кого зла не держит. — Не кажется, что пересидели на одном месте? — Нельзя сказать, что пересидел. Команда — сильная, и давать какую-то ерунду ты не можешь. В такой работе развиваешься, ведь должен давать хороший материал. За 15 лет я набрался колоссального опыта, понял каждую клеточку фигурного катания, узнал, что и как работает. Все это дало огромный пласт, с которым я пойду дальше. Нужно отдать должное команде — я бы не заработал имя без них. Давайте смотреть правде в глаза — в стране много очень талантливых хореографов, но они сидят, работают в подвальчиках, и, возможно, их никто никогда в жизни не узнает. Дай бог, чтобы у всех получилось. Я заработал имя, на котором смог открыть студии, стал работать с разными командами, и не только в фигурном катании. — Не было ли ограничений от штаба по совмещению работ? — У нас был разговор с Этери Георгиевной об этом. Я объяснил, что не могу сидеть на одном месте на зарплате и при этом тянуть всю семью. Я как мужчина должен достойно зарабатывать. Со стороны тренера не было запретов, она поняла меня. — Вы ярко высказывались на разные темы. Претензий по этому поводу не было? — Мы обсуждали этот момент, Тутберидзе говорила: «Зачем тебе это надо, иногда можно и промолчать?» Порой из-за своего обостренного чувства справедливости мог говорить какие-то вещи, которые можно было и пропустить. Я такой человек — могу рубить правду-матку, многим это не нравится, начинают хейтить. Если я даю интервью, то делаю это прямо и честно, не люблю юлить, увиливать, лицемерить. Этери Георгиевна другая — не любит распыляться, что-то рассказывать. — Обостренное чувство справедливости с вами ещё с детства? Часто у людей оно возникает, но угасает в связи с жизненным опытом, определенными ситуациями. — Я и не ищу справедливости. Если спрашивают — говорю прямо. Да, вы правы, это с детства, помню, как в детском саду подрался с мальчиком из-за того, что он обижал девочку. За это воспитатель ставил в угол. Да, я за справедливость и правду. — Быть удобным для всех не проще? — Удобных в итоге не ценят и не уважают. Я всегда шел как самостоятельная единица с момента переезда от родителей. Видел много людей, которые прогибались и ползали на четвереньках, ими пользовались, но не уважали. Если вечно старался бы быть удобным, не стал бы тем Железняковым, которого многие знают в мире спорта. Если такого характера нет — нельзя добиться успеха. — Были высказывания, где вы перегнули и сами это понимаете? — Я импульсивный, бывает, что-то выдал, а потом думаешь — ну на фига? Это черта творческих людей. К сожалению, бывает. Я это признаю. — Вы сказали, что нужно обеспечивать близких. Разве зарплаты в ведущей школе страны недостаточно для того? — Дочь занимается фигурным катанием — ни для кого ни секрет, что это очень дорого — костюмы и т. п. Сынок подрастает, занимается дзюдо. Постоянная смена одежды, нужно покупать хорошие продукты, а не из пальмового масла, не кормить всякой дрянью. Содержать семью — непросто, дорого. Зарплаты не хватает. Повторюсь, мужчина должен хорошо зарабатывать, чтобы близкие жили «как у Христа за пазухой». Приходится очень много работать. Сидеть на одной зарплате нереально. — В чем феномен школы Тутберидзе? — Этери Георгиевна — сильный психолог, грамотный руководитель в плане менеджмента, подбора персонала. За 15 лет я видел много людей, которые проходили через эту школу, но не уживались или их убирал тренер. В один прекрасный момент подобралась замечательная команда — Сергей Дудаков, Даниил Глейхенгауз, — я как ветеран за этим наблюдал со стороны. Феномен школы именно в командной работе, каждый уникален, и механизм работает как швейцарские часы. Если бы не чутье и правильный взгляд Тутберидзе — ничего бы не вышло, она видит на 15 шагов вперед. А когда все увидели результаты, стали тянуться таланты — Щербакова, Валиева, например. — За все это время ваши отношения так же остались сугубо рабочими, или могли что-то отмечать вместе, например? — Никогда не было гулянок, тусовок совместных. Были встречи, вроде юбилея катка, все общались, но каких-то выездных мероприятий — никогда. Некое панибратство в серьезных делах недопустимо. Не нужно вечеринок, у каждого своя жизнь. Мы как родные, но только в рабочих моментах. — Видел комментарии, где зрители задавались вопросом — интересно, пожмут ли они друг другу руки при встрече? — Конечно, пожмут. Ещё обнимемся, поцелуемся и будем рады друг друга видеть. Многие хотят, чтобы мы разругались в пух и прах, хейтеры — больные психически люди, у которых нет своей личной жизни, счастья, и они желают гадости другим. У нас прекрасные отношения. И не факт, что я ещё не вернусь и не поработаю с этой командой. В целом в фигурном катании у меня не осталось обид, я не злопамятный, быстро отпускаю ситуации. Бывает, когда люди ругаются и у каждого своя правда. Неправильно жить, ненавидя кого-то, — это темная энергетика. — Ваш самый громкий «биф» был с Евгением Плющенко. На него тоже нет обиды? — Это был серьезный «закус», у меня были на то причины, не буду вдаваться в подробности. Это все прошло, зачем нужно вспоминать и мусолить? Никто никого не трогает, и все хорошо. — Опишите Тутберидзе в трех словах. — Сумасшедше талантливый фанат. Имею в виду фигурное катание — она живет этим. — Самый уникальный спортсмен за время работы в «Хрустальном»? — Их было много, все топовые девчонки имели изюминку, не могу отметить одну. Липницкая в своем ключе безумно талантлива, Медведева — не была такой одаренной природным талантом, но добивались всего трудом. Щербакова — это интеллект, мозги. Валиева — Богом поцелованная, все сложилось: светлая голова, шикарные данные, трудолюбие. Каждая — уникальная по-своему. «Часто наблюдал, как молодые тренеры давали задания и «ныряли» в смартфоны, а спортсмены там возятся, падают. Это же нонсенс, бред» — Сейчас у вас функционируют две студии хореографии в Москве. С какими трудностями столкнулись при открытии? — Смена декораций в жизни всегда приятна, если, конечно, она доставляет позитивные эмоции. Я занимаюсь любимым делом, обожаю детей. Открыть свое дело в Москве с нуля всегда сложно, мне было чуть проще из-за того, что меня знают — родители, фигуристы, — это и есть клиентская база. Без имени я бы вряд ли набрал такое количество групп. Тем, кто начинает и особо не известны, очень тяжело — огромные вложения, дикая конкуренция. Танцевальных студий в столице тьма, но часто веселого в них мало — ребята не знают, как вытянуть аренду, зарплаты, не могут привлечь клиентуру. Когда я открыл первую студию — ломанулось много детей, мы не знали, как всех принять. Спад пошел после пандемии, ну и сейчас есть небольшой спад — у многих пропал стимул, мало ребят идет в спорт. — Открытие студии — это в районе полутора миллионов рублей? — Везде по-разному, зависит от района, если открывать в центре — нереальные ценники, невозможно вытянуть. Где-то можно вложить полтора — и все будет отлично, а где-то 15 — и прогореть через полгода. Опасения прогореть всегда есть, не боятся только дураки. Когда открываешь свой бизнес, всегда есть сомнения, но волков бояться — в лес не ходить. Самое важное — не опускать руки, идти к цели, любить свое дело. — Уже смогли финансово окупиться? — Да, давно. — С кем сейчас вы сотрудничаете как хореограф? — Софья Федченко, Алина Горбачева, Артур Дмитриев-старший, если перечислять — очень много разных тренеров и детей приезжает в наши студии. — Работать на паркете вам комфортнее, чем на льду? — Я отошел от работы на льду в команде Этери Георгиевны, в остальном — часто привлекают разные команды к постановке программ, выхожу за бортик, начинаю перелопачивать программу, добавлять эмоции, расставлять акценты. В «Хрустальном» этого не требовалось, ведь всем владел Даниил [Глейхенгауз]. Зачем двум людям тянуть одеяло на себя — спортсмен начинает разрываться между двух специалистов? Он прекрасно справлялся с работой на льду, а я в зале готовил ему материал. — Сейчас многие занимаются хореографией не для спорта, а для условного тик-тока. Как относитесь к смене акцентов у молодежи? — Это прерогатива молодых, которые сходят с ума по соцсетям. Отношусь нормально, главное, чтобы контент был порядочным и интересным. Когда всякое «днище» выкладывают — не приветствую. В целом подросткам интересно — они танцуют, придумывают что-то, главное, чтобы это не мешало основному делу. Многие начинают этим жить и не добиваются успехов ни в социальных сетях, ни в жизни. Это беда. Везде должна быть золотая середина. В мое время не было интернета, бегали по лесам, строили шалаши, жгли костры, сейчас другой век, ничего плохого в этом нет. — Возможно, из-за этого меньше подростков пойдут в спорт. — Да, ребята начинают равняться на всяких блогеров, непонятных людей. Даже в мире хореографии — некоторые насмотрятся тик-токов, идут в танцевальную студию на полгода, и все, уже считают себя профессиональными специалистами. Они не получили образования, даже основ толком не знают, не разбираются в психологии подростков, но уже идут преподавать. Это считаю совершенной глупостью, самодеятельностью, но сейчас это явление сплошь и рядом. В мире спорта все совершенно так же — закончил с профессиональной деятельностью и сразу пошел тренировать. Мне понравилась Даша Усачева, которая сказала, что сначала пойдет помощником, попробует, поучится — и только потом будет себя называть тренером. Это правильный подход. А кто-то хочет всего и сразу — ну не бывает такого, тренер и спортсмен — разные вещи, нужно себя полностью перестроить. Я не приветствую такой подход. — Их логика заключается в том, что во время карьеры они видели работу тренеров и понимают специфику спорта. — Единицы из тысячи спортсменов смогут сразу вникнуть и передать опыт. Это колоссальный труд. После завершения карьеры ты можешь быть подмастерьем, но сразу мнить себя тренером — глупость. Люди всему учатся. Часто наблюдал на льду, как молодые люди давали задания и «ныряли» в смартфоны, а спортсмены там возятся, падают. Это же нонсенс, бред. Если бы я как родитель увидел такое, сразу забрал бы ребенка и больше не имел общих дел с этим «специалистом». «Сказал мальчику: «Возьми несколько бейсболок, одну отцу подаришь», он посмотрел на меня грустными, глубокими глазами и ответил: «А у меня больше нет отца» — Мы с вами говорили о социальных сетях, правильно ли я понимаю, что вы ушли из запрещенных соцсетей после начала СВО? — Да, у меня было много подписчиков, ушел из этих социальных сетей по патриотическим соображениям. — Наверное, вы один из главных патриотов в мире фигурного катания — поездка на Донбасс, высказывания… — Да, я поддерживаю свою позицию, для меня она правильная. Я согласен, что в стране много проблем, я не ура-патриот и не терплю этого. Стараюсь смотреть на вещи объективно, понимаю, что где-то происходит реальная ерунда. У меня нет сумасшествия. Я за правильный патриотизм, а не за громкие лозунги и шапкозакидательство. — В чем заключается ваша позиция касательно проведения СВО? — Поначалу был шокирован этой новостью. Потом проанализировал ситуацию, прочитал много материала, поговорил с многими людьми, у меня есть военные друзья, которые сейчас находятся в зоне проведения операции, мы с ними общаемся. Когда я все осознал и понял, что происходит на самом деле, позиция моментально изменилась — да, так и должно быть, это правильно. — Как вы решились поехать на Донбасс с мастер-классами? — Как сейчас помню — сидел на кухне, пил чай, смотрел очередные печальные новости из Донбасса — показывали детей. Поймал себя на мысли, что там тоже есть спортсмены, кружки. А почему бы мне не съездить и не подарить им праздник?! В этот же день написал сообщение в социальные сети, что-то вроде: «Ребята, у кого есть выходы на катки или федерации Донбасса, дайте знать». Моментально откликнулись люди — это все решилось за несколько дней. Мы объявили сбор, было прислано много подарков детям, помогали с финансированием, какую-то денежку вложил я из личных средств. Мы поехали туда загруженными по полной программе, все было супер. Слава богу, что все вернулись живыми и здоровыми. — Семья не была против вашей инициативы? — Сначала был разговор о том, что, возможно, не стоит этого делать. Посидели, пообщались с женой — в итоге она поддержала меня и сказала, что это хорошее и благое дело, только попросила вернуться живым. Она правильных понятий. — Не беспокоились за свою жизнь? Очевидно, что расстаться с ней в зоне проведения СВО легко. — Не боятся ничего только дураки. Ты можешь идти по дороге, ехать на машине по Донбассу — и прилетело. Но люди 8 лет живут в таких условиях и работают, занимаются своими делами, воспитывают детей — они могут, а ты на несколько дней боишься приехать и подарить радость. От этой мысли становилось стыдно — ты живешь в «шоколаде», все отлично, а там дети под бомбежками сидят. Каждую минуту они понимают, что могут не вернуться домой. Я не мог сидеть, трястись и не ехать туда, сразу собрал команду и отправился к ним. — Не было людей из Украины, которые были против вашей поездки? — В соцсетях писали комментарии, вроде: «Куда ты собрался? Донбасс — это Украина». Куча угроз поступало, даже сохранял скриншоты для определенных органов. Человек, который угрожает в соцсетях, никогда не станет ничего делать, а кто реально готов — писать не будет. А все близкие меня поддерживают в этом вопросе, иначе они мне не друзья, до свидания. — Ваша цитата — «Поездка запомнилась детьми. Они совсем другие, не как наши, избалованные». Поясните. — Мы приехали, разгрузились, провели мастер-классы. Все были безумно счастливы, цвели на глазах, а для наших подобные вещи — обыденность, ведь с ними носятся, покупают гаджеты, войны нет, все супер. Дети Донбасса умеют радоваться мелочам, каждой ерунде, ведь в их жизни — постоянное напряжение. Мы в этом отношении немного зажрались. Видя их глаза, я испытывал самые прекрасные эмоции в жизни. Когда мы уезжали, некоторые даже плакали. Многие из них потеряли родителей, в один из моментов я еле сдержался от слез, сказал мальчику: «Возьми несколько бейсболок, одну отцу подаришь», он посмотрел на меня грустными, глубокими глазами и ответил: «А у меня больше нет отца». Это очень тяжело, перед тобой стоит семилетний пацан и произносит эту фразу — внутри все переворачивается. — Как подбирать слова в общении с такими детьми? — Не нужно изображать грусть, подбирать слова. Ты должен цвести, быть неким Дедом Морозом для них — ты приехал дарить им счастье. Нужно улыбаться, шутить, их нужно увести от грустных мыслей, чтобы они чувствовали себя полноценными обычными ребятами, про которых не забывают. — Как много детей пришло на мастер-классы? У вас получилось отвлечь их на время от всего происходящего? — В Донецке пришло около 120 человек, в Луганске — около 150. Там много детей занимаются спортом. — Сейчас у них есть возможность полноценно заниматься спортом? — Дети занимаются, их вывозят на соревнования. Люди живут обычной жизнью. Когда я приехал в Донецк, не было ощущения, что идет война, только как у нас под Новый год фейерверки начинают взрывать — а там взрываются бомбы, когда ближе к тебе — стены трясутся, дальше — как будто фейерверк взорвался. Местные привыкли к этому. — Бывший футболист Андрей Соломатин рассказал, что многое переосмыслил в жизни после поездки на Донбасс. У вас ситуация аналогична? — Переосмыслил, естественно, всем советую съездить туда. Если ты сидишь и ноешь, что в жизни все плохо и ты такой несчастный, просто возьми и отправься на Донбасс, пообщайся с людьми — и начнешь ценить жизнь. Поймешь, что ты ленивый балбес, который только проклинает правительство и жалеет себя. — Мирные жители объясняли вам, почему не уезжают оттуда? — У них один ответ — это наша земля, наша родина, мы здесь выросли. Они живут в надежде, что все наладится, — так и будет, я уверен, нужно ещё немного времени. — Правильно ли понимаю, что место, где вы проводили мастер-классы, разбомбили? — Да, шикарный клуб, бывший Дворец пионеров, вложена была куча денег, ремонтировали его, но на следующий день после мастер-класса в него прилетело из ракетной системы HIMARS. Можно сказать, что нас уберегли высшие силы. — В момент бомбардировки в здании были люди? — Нет, слава богу, что никого не было, ведь в основном дети занимаются. — После таких эпизодов вера в Бога укрепляется? — Я верующий, понимаю, что есть высшая сила, которая управляет нами всеми, уберегает от чего-то. С Богом за руку не здороваются, но что-то выше нас всех точно есть. — Планируете поехать еще раз? — Конечно, хотели поехать еще раз, но в определенной степени этим визитом мы можем подвергать риску детей. Недоброжелатели могут отправить координаты и время врагам, может прилететь бомба. Когда наши войска подальше отгонят от Донецка противников, тогда и можно будет съездить. Так будет лучше для всех. «Как я могу отдать дочь в страну, спонсирующую людей, которые будут убивать моих соотечественников» — Ваша дочь Полина занимается фигурным катанием. Это ваше решение? — Больше мамино, когда она нырнула в этот спорт, поняла, что это её. Сначала была в одиночном катании, потом ушла в танцы на льду, очень хорошо двигается на полу. Говорит, что не представляет свою жизнь без этого спорта. Я занимался с ней, даю советы. Полина работает в команде Елены Кустаровой и Светланы Алексеевой, где неплохие хореографы, профессионалы. — Со своей стороны вы считаете некорректным вмешиваться в работу другого тренерского штаба? — Могу только что-то посоветовать, но никак не в ультимативном порядке, такого даже близко не допускаю. Это принижает достоинства коллег. — Почему не отдали в «Хрустальный»? — Мы были там, занимались у Ксении Румянцевой, но квартира далеко, в другом конце Москвы, тяжело ездить, поэтому перевелись. — Насколько вы остаетесь объективным по отношению к дочери в профессиональном плане? — Глаз не замыливается, я не смотрю на неё с восторгом папы, когда выступает, вижу её исключительно глазами профессионала. Я отлично понимаю, где «косяки». Озвучиваю это ей в спокойном тоне. Если «косячит» — обязательно скажу об этом. — Тренер Леонид Слуцкий в интервью Александру Головину говорил, что в его деятельности нужно быть сфокусированным 24/7 на работе, и из-за этого он — плохой отец, муж, сын. Кажется, что после 15 лет в штабе Тутберидзе ситуация у вас похожа, нет? — Любой отец не может сидеть с детьми целыми днями. Мы видимся вечером после работы, сын помладше занимается дзюдо, когда приезжаю, он с меня не слезает. Дочка постарше (15 лет) — у неё свои дела, куча репетиторов. Я даю детям все, что могу. Если не буду столько работать — кто их будет поднимать на ноги? Это моя обязанность. Воспитанием занимаются все — я, мама, тренеры. Считаю себя хорошим отцом. — Еще раз вернемся к цитате о том, что российские дети избалованы. Ваша дочь тоже? — В этом отношении она у меня умничка. Пример: даю ей карманные деньги, а она их не тратит, копит и потом покупает подарки всей семье — маме, бабушке, брату. Мало кто из подростков будет так делать. Слава богу, мы так ее воспитали. — Насколько перспективной вы считаете Полину? — Очень перспективна, главное, чтобы не мучали травмы. Спорт — дело относительное: сегодня все хорошо, завтра — кубарем вниз. Надеюсь, что все срастется. — Если бы Полина решила сменить спортивное гражданство, как бы к этому отнеслись с учетом вашей позиции? — Если это дружественная страна, то взвесил бы все за и против, нужно будет посчитать плюсы и минусы. Но как я могу отдать дочь в страну, спонсирующую людей, которые будут убивать моих соотечественников?! Это же нонсенс, такое не рассматривается даже близко. — Какая у вас мечта о спортивных достижения дочери? — Стараюсь не надевать розовые очки. Любому хочется, чтобы дети добились успеха. Если родители твердят себе, что дочь будет олимпийской чемпионкой, потом можно очень больно разочароваться. И вылить это на своих детей. Это давит на них, наносит психологическую травму. Они подрастают и вытворяют разные вещи. Я не хочу так. Срастется у Полины — помолюсь и поблагодарю Бога, не получится — пойдет иным путем. Добьется успеха в другом.