Интервью с Лукасом Бричги: истории нового чемпиона Европы, общение с Гуменником, возвращение россиян на международные турниры

Пообщались со швейцарским фигуристом Лукасом Бричги.

В мужском одиночном катании на чемпионате Европы случилась настоящая сенсация. Золото не просто не досталось главному фавориту и действующему победителю Адаму Сяо Хим Фа. Титул выиграл спортсмен, который поднялся с восьмого места в короткой программе на итоговое первое. Настоящее чудо сотворил скромный швейцарский фигурист, который до последнего утверждает — побеждать должен был не он.

Специальный корреспондент «Чемпионата» Наталья Боку встретилась с Лукасом Бричги уже после его триумфальной победы на европейском первенстве на шоу Art On Ice и выяснила, на кого равняется спортсмен, как относится к своей победе и, конечно же, задала волнующий всех «русский» вопрос.

«Стать чемпионом Европы никогда не было моей мечтой»

— Многие люди из мира фигурного катания называют тебя Лукаш, другие — Лукас, как всё же правильно? — (Смеётся.) Вообще, правильно Лукас. Но некоторые русскоязычные люди называют меня Лукашем, не знаю, почему так. Я к этому привык и отзываюсь на оба имени.

— В Таллине на чемпионате Европы ты говорил, что не знаешь, как тебе удалось выиграть. Как себя чувствуешь сейчас? Понимаешь, что достиг чего-то особенного? — Теперь я начал осознавать, что происходит, это точно. Но я не поменял мнения по поводу того, что невозможно и нереально стать чемпионом Европы, когда многие хорошие фигуристы катаются чисто. Или даже не очень чисто. Например, если это сделает Адам, то у меня нет шансов. Потому что у него намного больше четверных, выше компоненты. Я знал, что на самом деле это невозможно — стать чемпионом Европы. Это никогда не было моей мечтой, потому что для меня это было действительно нереально. Но да, я достиг чего-то, о чём никогда не мечтал.

— Чувствуешь себя по-другому сейчас? Или ты остался тем же человеком и твой новый титул не имеет значения в этом смысле? — Конечно, у меня теперь есть титул чемпиона Европы, которым обладают немногие. Не знаю, что могло бы измениться, может быть, появятся дополнительные приглашения на шоу или что-то в этом роде, но в остальном — мало что могло измениться.

— Так ты спокойно и скромно об этом говоришь… — Да, это наверняка окажет на меня давление, это точно. Люди теперь ожидают от меня хороших прокатов, так как они знают, что приедет чемпион Европы. Так что я сейчас немного больше в центре внимания, чем обычно. Наверняка будет больше критики. Чем большему числу людей ты нравишься, тем больше ненавистников. Но меня это не особо волнует. Конечно, появится немного больше давления, однако мне нужно стараться сохранять хладнокровие и не позволять этому влиять на мои следующие соревнования или на моё будущее.

— Как твоя семья и близкие поздравили тебя? — Честно говоря, большинство из них плакали, поэтому ничего не говорили. Думаю, никто не знал, что сказать, поскольку это был такой сюрприз. Я был восьмым после короткой программы. Никто не ожидал камбека. Я знал, что медаль возможна, если буду хорошо кататься в произвольной программе. Однако для всех это было сюрпризом – и никто толком не знал, что сказать. Они все были очень счастливы, но я не помню чего-то конкретного. Все потеряли дар речи.

«Фигурное катание в Швейцарии не так уж и популярно»

— В день произвольной программы ты говорил себе что-нибудь особенное? Или для тебя это был просто очередной соревновательный день? — Я иногда разговариваю сам с собой мысленно. Но это была скорее ситуация, в которой мне нечего терять. Я уже в короткой испортил всё, что мог.

— Аксель был в порядке. — Да, с акселем всё было в порядке. Может быть, вращения и шаги, но… На тулупе и каскаде я сильно ошибся. Но знал, что, если исполню произвольную хорошо, возможно, останется шанс на медаль. Однако это была совершенно другая ситуация, чем перед короткой. Я не новичок и знал, что у меня есть шанс. Поэтому был так расслаблен, не испытывал давления и просто делал элемент за элементом. Я сказал себе выложиться на 100%. И всё это принесло удачу в конце концов.

— Может тренер сказал что-нибудь интересное, чтобы настроить тебя на произвольную? Или после твоей победы. — Я так плохо запоминаю эти вещи! Это как в трансе, как в кино — я в своем мире. Я точно не помню, что Михаэль сказал перед произвольной. Но он говорил, что нужно сосредоточиться на приземлениях, поскольку в короткой с этим были большие проблемы. И утром у меня была ужасная тренировка. Обычно тренер не проявляет особых эмоций: он всегда очень спокойный, рассудительный. Первый раз, когда я снова увидел его после победы на чемпионате Европы, это было в отеле. Уж не знаю, где он до этого прятался!

Михаэль был очень счастлив и поздравил меня. Сказал, что я написал небольшую историю: с 1947 года швейцарские фигуристы не брали золото на чемпионатах Европы. Это на самом деле первая золотая медаль для Швейцарии за 78 лет!

— Чувствуешь ли ты, что для Швейцарии это важное событие? В России некоторые фигуристы становятся знаменитостями и национальными героями, когда выигрывают медали, это большое событие. А как у вас? — Честно говоря, это огромное событие. Я совсем этого не ожидал. Обычно фигурное катание в Швейцарии не так уж и популярно. В Цюрихе, когда я приехал, была приветственная вечеринка, на которую пришли около 300 человек. Думаю, Art On Ice организовали эту вечеринку, и там были представители СМИ, национальное телевидение, все крупные каналы. Тогда впервые в жизни у меня была эта сцена, которую я никогда не забуду, когда шесть или семь камер прямо перед тобой. Это было что-то особенное.

Конечно, ко мне никогда не было такого количества внимания со стороны СМИ, это было немного ошеломляюще. Первую неделю у меня не было ни минуты для себя, кроме полета обратно в Мюнхен. Всё остальное — сплошные интервью и репортажи, и в основном национальному телевидению. Потом я даже поучаствовал в телешоу.

Конечно, всё это не настолько круто, как у лыжников, там совсем другой уровень, однако это намного больше, чем я ожидал. Но да, в конце концов, у нас в Швейцарии не так много чемпионов Европы. Швейцария маленькая, в лыжах у нас много чемпионов, в сноуборде. В общем, всё, что связано со снегом… А в других видах спорта не так много.

«Я стал чемпионом только потому, что проехал чисто»

— Давай поговорим о начале твоей карьеры. Твоя мама была тренером по фигурному катанию. — Она занималась танцами на льду, но просто в качестве хобби, также тренировала детей. Вместо того чтобы оставлять нас с няней, она просто водила нас с братом кататься на коньках. Мне это довольно быстро понравилось, поэтому я больше никогда не покидал лед. Именно так я впервые начал заниматься фигурным катанием. Я из города Шаффхаузен на северо-востоке Швейцарии, это близко к Германии.

— Как ты относишься к критике в свой адрес? Некоторые эксперты называют тебя слабым чемпионом. Что бы ты им ответил? — Честно говоря, я мало читаю о себе, потому что знаю, что всегда есть критика, люди, которые будут судить. Я действительно не хочу волноваться об этих вещах и стараюсь даже не читать всю эту ерунду. А что они имеют в виду под слабым чемпионом? Я думаю, что не должен был выигрывать. Я имею в виду, что были и другие фигуристы, которые намного сильнее, но они просто допустили ошибки в ту субботу. И я стал чемпионом только потому, что проехал чисто, ну почти.

Да, технически у меня не так много преимуществ, у меня было только два четверных тулупа. Обычно этого недостаточно, чтобы стать чемпионом. Однако поскольку фигурное катание – это про качество, возможно, мне немного повезло, что другие допустили ошибки, а я – нет. В конце концов, я могу с ними согласиться в техническом плане. Не сказал бы, что я слабый, потому что последние три сезона постоянно был на довольно высоком уровне.

Я много боролся с травмой колена, а в остальном держался. Но да, это всего лишь один четверной тулуп. Так что если они имеют в виду это, то я с ними согласен. Это не так безумно сложно, как у других, как у Ильи Малинина, как у Адама Сяо Хим Фа, как, может быть, у некоторых российских фигуристов. Это совершенно верно. Но, в конце концов, нужно кататься чисто, и я смог сделать это. У других был гораздо более сложный контент, однако они не смогли его показать. Но я точно не ехал на чемпионат в статусе фаворита.

— В мужском одиночном катании нужно делать как можно больше четверных, развиваться с помощью новых квадов. Что думаешь об этой стороне развития фигурного катания? Или ты считаешь, что нужно развивать артистическую сторону спорта? — Не хочу упоминать никаких имен, потому что не хочу говорить плохо о других фигуристах. Однако есть те, кто вставляет много четверных в программы, но в их катании ничего нет с артистической точки зрения. Я считаю, это не то, что должно быть спорте. Четверные прыжки важны, это впечатляет, если вы делаете шесть квадов в произвольной программе. Я это поддерживаю, надо технически совершенствоваться. Но, с другой стороны, если у тебя программа только с прыжками и беговыми шагами между ними, то люди начнут засыпать от этого.

Должен быть баланс. Мы должны уделять внимание обеим сторонам в равной степени. Многие фигуристы теряют больше, не только артистизм. Им нужно сосредоточиться на прыжках и отдыхать между ними. И я думаю, что это не очень хорошее развитие событий. Но комбинации с четверными очень впечатляют. И я люблю смотреть на такие вещи, как тройной аксель — четверной тулуп или тройной аксель — четверной сальхов Михаила Шайдорова. Это же просто вау! Но в то же время фигуристы также должны улучшать компоненты.

«Я не такой уж большой талант»

— Ты говорил ранее, что прыгнул двойной аксель только в 15 лет. Сейчас ты один из самых опытных фигуристов топ-уровня. Считаешь ли, что твоё долголетие в спорте связано с тем, что ты не нагружал себя сложными прыжками в молодости? — Ну я над ними работал, просто не мог выучить двойной аксель. (Смеётся.) Где-то в 11-12 лет я начал учить дупель, однако мне потребовалось три года, чтобы выехать его. Иногда меня угнетало то, что я работал над ним три года и не мог добиться успеха. Но, возможно, это тоже хорошо. На меня никто не давил, когда я был молодым: ни мои родители, ни кто-то ещё. У меня никогда не было амбиций быть чемпионом Европы, входить в десятку лучших в мире. Мне казалось нереальным в какой-то момент находиться на этом уровне, поскольку у меня действительно не было таланта.

Я и сейчас не такой уж большой талант, но каким-то образом мне удается делать хотя бы четверные тулуп и сальхов. Я один из самых возрастных фигуристов, которые выступают сейчас. Людей старше меня не так много. Это, к примеру, Маттео Риццо. Я чувствую, что уже не такой молодой, поэтому появляется всё больше и больше нюансов. У меня проблемы с коленом из-за сальхова. Но в целом я был рад, что у меня не так много травм.

— Чувствуешь ли ты давление сейчас из-за тенденции добавлять больше четверных. Собираешься ли вставлять новые квады в программы? — Я работал над четверными, у меня вроде неплохо получался сальхов, но потом случилась травма левого колена, и мне пришлось остановиться. Я также тренировал и риттбергер, и лутц, и флип — пробовал все квады, кроме четверного акселя (смеётся)… Я не Илья и уже не так молод. Некоторые из них были довольно хороши, другие получались немного сложнее. Прошлым летом у меня были серьезные проблемы с коленями, поэтому я почти не тренировался. Я занимался несколько дней, и мне снова приходилось брать выходные.

Продолжать тренировать четверные было невозможно. Надеюсь, в следующем сезоне снова смогу работать над сальховом, потому что он на самом деле был довольно хорош. Я планировал включить его в свою программу ещё в прошлом году, однако всё изменилось. Но давление точно есть, так как многие фигуристы, включая Адама Сяо Хим Фа, Даниэля Грассля, прыгают как минимум два разных четверных в программе. И во всём мире таких спортсменов гораздо больше: японцы, американцы, корейцы. Мне нужно работать над четверными, чтобы не отставать.

Я хочу совершенствоваться. Не хочу оставаться на этом уровне всю оставшуюся жизнь, это же скучно. У меня в программе всегда один и тот же контент, поэтому хочу бросить себе вызов. Я знаю, что не самый артистичный фигурист, поэтому хочу и могу многое. Поскольку у меня теперь есть титул чемпиона Европы, люди ожидают от меня большего.

— Ты сказал, что у тебя не было никаких амбиций стать топ-фигуристом, пока тебе не исполнилось 14 или 15 лет. Это связано с тем, что ты выучил двойной аксель? — Да, 100%. Когда выехал свои первые аксели, уверен, что-то изменилось. Я знал, что без акселя даже на национальном уровне у меня нет шансов выиграть. Когда приземлил дупель, то затем всего за год выучил все остальные тройные. Так что прогресс пошёл довольно быстро. Тогда я понял: да, у меня теперь больше шансов, но, честно говоря, всё равно мне не стать чемпионом. На моих первых юниорских Гран-при, я был 16-м или, может быть, 10-м, когда у меня был суперхороший день. Однако я никогда не был настолько хорош.

Последние четыре года что-то изменили. Перед Олимпиадой, когда я понял, что есть шанс претендовать на путевку на Игры — это стало большой мотивацией в психологическом плане. Титулы чемпиона Европы или даже победителя Гран-при были совершенно нереальными для меня ещё четыре-пять лет назад. Поэтому сейчас достичь этих целей ещё более ценно. Мне запомнилась бронзовая медаль двухлетней давности на чемпионате Европы. Я думал, что для меня это невозможно. Это было то же самое, что и в этом году, — просто чистый прокат, чистый и свободный.

«На Олимпиаде претендовать на что-то большее, чем топ-8, невозможно»

— Что ты почувствовал, когда понял, что прошёл квалификацию и поедешь на Олимпийские игры? Это была твоя запредельная мечта, верно? — Да, это была моя запредельная мечта. Когда я ехал на чемпионат мира в Стокгольме, то выкинул из головы, что это квалификация на Олимпийские игры. Пытался отключить эти мысли, потому что находился в сильном стрессе. И чтобы успокоиться, сказал себе, что это просто тренировка. С одной стороны, я получил право на участие в Олимпийских играх и завоевал квоту для Швейцарии. Но 15-е место на чемпионате мира стало для меня какой-то умопомрачительной вещью. Это был мой самый большой успех на тот момент.

Обычно я даже не попадаю в произвольную. Так что для меня это было большим шагом, ещё даже более впечатляющим, чем олимпийская квота. Однако потом я понял, что теперь у меня есть шанс поехать на Олимпийские игры, если проведу хороший следующий сезон. Так что сбылись сразу две мечты.

— Теперь ты попытаешься пройти квалификацию на следующую Олимпиаду. Учитывая весь опыт и титулы, что ты сейчас чувствуешь? — Думаю, я в состоянии это сделать. Но короткая программа — она такая. Никогда не знаешь, что будет. У нас, к сожалению, достаточно ситуаций с участием опытных фигуристов, которые допускали ошибки в короткой программе, чего никто не ожидал. Так что не факт, что я пройду квалификацию. Мне ещё предстоит откатать программу, и у меня не может быть такой короткой программы, как сейчас в Таллине.

Я знаю, что если катаюсь хорошо, то могу кататься даже на уровне 90 баллов или больше, как в прошлом году. Знаю, что могу сделать гораздо больше, чем просто квалификация, но эта короткая… Она всегда что-то вроде лотереи, справишься ты с этим или нет. Но теперь у меня достаточно уверенности, чтобы просто показать надежную программу.

— И какова твоя цель на предстоящие Олимпийские игры? — Это зависит от формы, от моих травмы и так далее. Но я мечтаю получить диплом на Играх: если попадаешь в топ-8, то получаешь олимпийский диплом. В прошлом году я был шестым на чемпионате мира, так что знаю, что это возможно, если хорошо откатаюсь. Но претендовать на что-то большее, чем топ-8… Топ-7, топ-6 или подиум — всё равно невозможно. Так что нет — на самом деле всё это не моя мечта или что-то ещё.

«Уровень во многим дисциплинах без россиян упал»

— Российским фигуристам теперь разрешено участвовать в нейтральном статусе фактически в двух турнирах: в олимпийской квалификации и на Олимпийских играх. Как ты относишься к тому, что им разрешили вернуться? — Есть две точки зрения. Если посмотреть на это с политической точки зрения, то всегда можно сказать: тяжёлая ситуация всё ещё продолжается. С другой стороны, если честно, уровень во многим дисциплинах без россиян упал. Снизился у девочек, в парном катании. У нас ещё есть потрясающие фигуристы, помимо россиян. Но русские буквально доминировали, по крайней мере, в женском одиночном и парах, также немного в танцах. Мужчины тоже были очень хороши, хоть и не всегда доминировали.

Ещё сейчас не хватает зрителей. Когда мы катались с россиянами, на аренах было просто больше людей, поскольку они большие поклонники фигурного катания. По этим вещам я точно немного скучаю. Ну, кроме разговоров о политике. Но, говоря о самом катании, точно чего-то не хватает. Мне тоже повезло в какой-то мере, что их здесь нет. Я бы, наверное, не стал чемпионом Европы, если бы они катались.

Сейчас что бы я ни сказал — это точно кому-то не понравится, потому что я знаю, что некоторые не хотят, чтобы они не соревновались из-за ситуации на Украине. Также знаю, что другие люди хотят, чтобы они соревновались, потому что конкуренция может повлиять на хороший уровень катания. В общем, я не знаю, у меня действительно нет мнения по этому поводу.

— Есть ли у тебя друзья-фигуристы в России? Общаешься ли ты с кем-то из России? — Раньше, то есть до начала всей ситуации, я был не так известен. Я даже не помню, катался ли тогда по этапам Гран-при. Я даже особо не пересекался с россиянами, потому что занимал свои 15-е места. Сейчас, возможно, всё было бы немного по-другому. Я бы чаще встречался с ними на Гран-при или где-то ещё контактировал. Но в юниорские времена я знал некоторых людей, потому что много соревновался с россиянами.

Например, Пётр Гуменник — я соревновался с ним много лет, надеюсь, он меня помнит. Я смотрел несколько видео с ним сейчас. Видел, что он стал очень высоким. Когда я с ним соревновался, он был таким маленьким, невинным мальчиком на юниорских Гран-при! Сейчас я смотрел какие-то соревнования, может, это был чемпионат России. У них впечатляющие программы.

По крайней мере, технически: все эти четверные, которые они делают, – это безумие. И девочки тоже впечатляют. Не могу сказать однозначно, хорошо это или плохо, что они снова могут соревноваться, но лично я, чисто со стороны спорта, немного скучаю по тому уровню. Однако это очень сложный вопрос.

«Никогда не смог бы кататься под Чайковского, это невозможно»

— Как бы ты описал свой стиль катания? — Наверное, у меня есть свой стиль. Я не самый чистый и не самый элегантный фигурист. Но мне нравится веселить людей. И я думаю, это то, что работает в моём случае — давать зрителям развлекательную программу. Так что мой стиль… не знаю, можно ли его назвать развлекательным. Но у меня такие плечи, да и мои руки не самые красивые.

— Но ты отличаешься своими показательными программами. — Это я точно умею, и у меня получается неплохо. Однако я никогда не смог бы кататься под Чайковского, это было бы невозможно. Да я и не хочу. Для меня это не так уж и интересно, мы достаточно видели это в фигурном катании. В целом мне больше нравятся прогрессивные программы.

— Твоя короткая программа в этом году — это что-то вроде манифеста, верно? Как она придумывалась? — Идея пришла от моего хореографа. Впервые мне понравилась программа с таким глубоким посланием, адресованным не только мне, но и всей аудитории. В какой-то мере это действительно глубокая и содержательная программа. Также очень хорошо подходит для сегодняшнего мира со всеми конфликтами, которые сейчас идут. К сожалению, это касается событий во всем мире, не только на Украине. Это также не направлено против кого-то конкретного, это просто общее послание, которое хочу донести.

К сожалению, это очень хорошо вписывается в нынешнее время. Для меня это важная программа. И отзывы, которые я получаю, очень позитивные, людям это нравится. Это также мой новый стиль. Мы много используем язык жестов. Хореография действительно отличается от той, что была обычно. Учить её было сложно, использовать этот язык жестов, словно произносить слова руками. Это был вызов, но я очень рад, что всё сложилось хорошо.

— Какие фигуристы тебе нравятся или нравились в детстве? И на кого ты равнялся? — Я всегда был большим поклонником Стефана Ламбьеля, когда был молод. Конечно, он был моим чемпионом. Когда он ушел, я всё ещё был его большим поклонником, но тогда это было время Ханю, это было время Нэйтана, тогды был Хавьер, Флоран Амодио — в каждом из них было что-то уникальное и особенное, и я пытался взять что-то от каждого. Я обожал программы Хавьера, даже катался под те же песни, что и он — настолько они мне нравились.

Амодио мне нравился своими танцами. Ханю — навыками и прыжками, Чен — своими прыжками. Я старался видеть в каждом что-то позитивное, в чём они были лучше всех. Так что это уже был не конкретный человек, а комбинация разных сторон разных фигуристов.