Счастливый Понедельник
Ушел из жизни Виктор Владимирович Понедельник, последний футболист из «золотого» состава сборной СССР, выигравшей первый Кубок Европейских наций. В матче, состоявшемся 10 июля 1960 года на стадионе «Парк де Пренс» в Париже он забил решающий гол в ворота Югославии. Это произошло на 112-й минуте дополнительного времени…
Финальный матч начался в воскресенье, а завершился после дополнительного времени уже на следующий день. Выходит, понедельник стал для 23-летнего Понедельника счастливым. Как и для жителей всего Советского Союза.
В еженедельнике «Футбол», главным редактором которого через несколько лет стал Понедельник, был опубликован победный репортаж. Текст писателя Юрия Трифонова был экспрессивным, полным эмоций:
«Когда Озеров стремительно, торопясь обрадовать, таким изменившимся голосом выкрикнул «Го-о-л!» - наверное, дрогнул воздух над одной шестой частью Земли оттого, что разом облегченно вздохнули миллионы слушателей, прильнувшие к репродукторам. Виктор Понедельник забил решающий гол.
В Москве часы показывали начало первого. В Свердловске, Ташкенте и Омске была глубокая ночь. Это была радостная ночь. Ночь небывалого нервного накала, ночь упорства и надежды, борьбы до конца, стиснув зубы, под дождем, в чужом городе, перед темными чужими трибунами, перед всей Европой, глядящей в телевизор. Ночь схватки с железным противником, который, не щадя ног ни своих, ни чужих, рвался к победе. Жестокая ночь, не признающая перемирия. Ночь единственного желания, ночь мужества и порыва и напряжения всех сил души и тела. И ночь исполнения желаний…»
Зарубежные журналисты рассыпались в комплиментах – у России великолепная команда, их игроки достойны выступать в лучших клубах Европы. После финального матча Сантъяго Бернабеу – хозяин знаменитого «Реала», к тому времени уже пятикратного обладателя Кубка европейских чемпионов, пригласил Понедельника, Льва Яшина, Валентина Иванова, Славу Метревели и Михаила Месхи в свои ряды и посулил зарплату, которая им даже не снилась.
Сейчас, на фоне скудности и убогости нашего футбола это кажется фантастикой. Но тогда никто особенно не удивился. Хотя, конечно же, все пять игроков остались на родине. Однако, заманчиво представить, если забыть о тогдашних реалиях советской жизни, что они все-таки перебрались в «Реал». Местная публика была бы от новичков без ума, и даже испанский диктатор Франко им аплодировал. По слухам, каудильо особенно нравилась игра Понедельника…
В свое время я представил такую «версию» Виктору Владимировичу. Он усмехнулся и ответил, что мол, подобное заманчиво представить, но моя жизнь и так удалась. Автор этих строк спросил у Понедельника про «Волгу, которую, по слухам, обещал ему Хрущев за победный гол в ворота югославского вратаря, македонца Благое Видинича.
Виктор Владимирович снова усмехнулся: «Ну, да, подарил. Только до сих пор автомобиль до меня не доехал. Но премиальные нам вручили - по 200 долларов каждому. Выяснилось, что в главном спортивном ведомстве страны в наш успех никто не верил, поэтому в его бухгалтерии не было предусмотрено такой «наградной» статьи…»
Многое в жизни Понедельника было необычно. Начиная с фамилии. О ее происхождении рассказывала прабабушка. После отмены крепостного права предкам футболиста нужно было выходить в «люди». Пошли к местному писарю, чтобы получить бумагу с фамилией. И тот, взглянув на календарь, записал: «Понедельник». Так и пошло…
Его пригласили в сборную СССР из команды класса «Б» (!) «Ростсельмаш», когда ему было едва за двадцать. Виктор был парень статный, играл тонко, технично. Ему было все равно кого огорчать – поляков, австрийцев, чехов, уругвайцев, итальянцев. Забивал по-всякому: просто, затейливо и потрясающе красиво, как, например, с Аргентиной: через себя в падении. После игры в Буэнос-Айресе его уводили с поля под охраной полицейских – с трибун ему грозили разъяренные «инчас».
У Понедельника, который перешел из «Ростсельмаша» в ростовский СКА (это была сильная команда), был не только мощный удар с обеих ног, но и рукой он мог добавить, как следует. Второй разряд по боксу - это не шутки! Но драться на улице и, тем более, на футбольном поле ему не приходилось. Виктор Владимирович всегда был человеком спокойным и интеллигентным. Хотя защитники с ним не церемонились. А он их часто оставлял за спиной и забивал. В том числе, Льву Яшину.
В 1964 году ростовский СКА в Москве играл с «Динамо». Счет открыл Понедельник на 12-й минуте. Через несколько минут гости забили второй гол Яшину. Победа? А вот и нет! Динамовцы ответили тремя мячами и победили со счетом 3:2. После игры Лев Иванович сочувственно похлопал по плечу Виктора Владимировича…
Однажды Понедельник чуть не устроил в Ростове-на-Дону бунт. В 1961 году на 24-летнего футболиста, игрока сборной СССР, положил глаз ЦСКА. В ту пору армейский клуб, который курировало министерство обороны, мог мобилизовать любого футболиста...
Настала очередь Понедельника. Его привезли в Москву под охраной и вручили ключи от квартиры «генеральского» дома на Соколе. А в это время в Ростове-на-Дону началась стихийная демонстрация - люди требовали не снижения цен, не повышения зарплаты, а возвращения их любимца!
Представители власти растерялись. А отец футболиста, известный журналист, стал действовать. Позвонил своему знаменитому знакомому, писателю Михаилу Шолохову. Автор «Тихого Дона» и «Поднятой целины», узнав, в чем дело, возмутился и связался с министром культуры Фурцевой.
Екатерина Алексеевна была далека от футбола, хотя курировала спорт и футбол, в частности. Она была дамой очень влиятельной, членом президиума ЦК КПСС, хрущевского аналога Политбюро.
Фурцева вызвала к себе футболиста, и тот поведал, в чем дело. Взмолился: «Хочу играть в ростовском клубе! На Дону у меня дом, семья! И вообще, тут моя родина…»
Фурцева вошла в положение. Прямо при Понедельнике позвонила председателю Госкомитета по физкультуре и спорту Павлову: «Сережа (он был молодой, едва за тридцать), у меня есть вся информация по Понедельнику. Думаю, его надо оставить в Ростове-на-Дону».
Павлов стал возражать, Фурцева настаивала. В итоге всесильный ЦСКА был вынужден отказаться от своей «добычи». Когда Понедельник вернулся в родной город, болельщики вынесли его из вагона на руках. Вокзал был забит людьми – некоторые думали, что на Дон пожаловал сам Хрущев или кто-то еще из высоких гостей...
У Понедельника был «смертельный», как тогда говорили удар, благодаря которому он заколотил 21 мяч за сборную, между прочим, всего в тридцати одной встрече. Плюс 63 гола - в высшей лиге союзных чемпионатов. Вроде не так много для центрфорварда, но ведь и футбольный век Понедельника был невелик. Отправил его в запас не суровый тренер, а тяжелая болезнь – астма. Игроку было всего 29 лет...
Несколько слов о странностях судьбы. Вскоре после ухода Понедельника в сборной СССР появился человек, удивительно на него похожий и внешне, и по манере игры – Анатолий Банишевский из бакинского «Нефтчи». Но в остальном они были полными антиподами: Понедельник чтил дисциплину и порядок, а «близнец» ее часто нарушал. Первый, завершив футбольную карьеру, стал известным журналистом, второй начал тренерскую практику. Его стали одолевать болезни, которые привели к роковому финалу…
Понедельник редактировал, как уже было сказано, еженедельник «Футбол» (потом он назывался «Футбол-хоккей»), писал репортажи с различных турниров. Виктор Владимирович стал автором нескольких книг. Разумеется, они о футболе…
Если коллегам-журналистам требовалось его компетентное мнение, Понедельник никогда не отказывал. В жизни был таким же интеллигентом, как и на поле. Слова были выверены, как передачи, суждения точны, как удары по воротам. А в глазах, спрятанных за стеклами темных очков, тлели отблески футбольного костра, который согревал его душу.
Футбол был для Понедельника не просто игрой. Это - маленький срез жизни, где есть честь и честность, благородство и иные, противоположные качества. Об этом он никогда не забывал.
«Накануне чемпионата мира-94 я невольно следил за торгом некоторых игроков сборной России с тренерами и руководителями команды по поводу гонораров, и мне было очень грустно, - говорил Понедельник в одном из интервью. - Потому что нет таких денег и нет таких благ, позарившись на которые можно наплевать на страну, как бы трудно ей ни жилось. Впрочем, наплевать-то можно. Но только «золотой» год больше может никогда не случиться. Как тот, на «Парк де Пренс», в шестидесятом, на 112-й минуте…»