Русский вратарь в сборной Армении по футболу — интервью со Станиславом Бучневым: цены в Ереване, релокация, гражданство

В России Станислав Бучнев скитался по низшим лигам, а в 30 круто изменил жизнь.

За последнюю пару лет сборная Армении привлекла сразу нескольких воспитанников российского футбола. Байрамян, Сперцян, Тикнизян, Арутюнян — тут сами фамилии говорят о происхождении, а «натурализация» не вызывает вопросов. И вдруг — Бучнев.

История Станислава нетипична для «новых армян» по двум причинам. Во-первых, он русский. А во-вторых, не сыграл ни минуты в РПЛ. Зато в Армении стал чемпионом, дебютировал в ЛЧ и выходил против сборной Германии. О крутом повороте в жизни и карьере нам рассказал сам вратарь.

«Однушка в центре города стоила $ 600 в месяц. Сейчас — минимум $ 1500»

— Вы уехали в Армению ещё до того, как это стало мейнстримом. Уже чувствуете себя местным в Ереване? — Можно сказать и так. Три года здесь. Плюс я родился во Владикавказе, а кавказский менталитет тут и там не особо отличается.

— Армянский понимаете? — Отдельные фразы. Армянский тяжёлый для изучения. Самим армянам легко даются другие языки — многие звуки совпадают с английским, французским. Нам — сложнее.

— С партнёрами по команде на русском общаетесь? — У нас интернациональная команда. Где-то английский использую, где-то русский, а где-то самый простой армянский.

— Семья с вами? — Приезжают-уезжают. У старшей дочки садик, кружки. Решили не срывать с места. Все мои во Владикавказе — отец, мама, брат, жена, дети, дяди, тёти. Я один здесь.

— Но русскоязычного народа стало ощутимо больше вокруг? — Конечно. Намного больше. На улицах обилие славянских лиц, в службах доставки. Ну и многие армяне, которые раньше жили в Москве, Питере, других городах, решили в это время вернуться сюда. Машин с российскими номерами заметно прибавилось. Как я понимаю, приезжают те, кто может себе позволить здесь жить, имеет определённый запас денег — на аренду жилья и так далее. В основном это специалисты из сферы IT, которые могут на удалёнке работать из любой точки мира.

— Местные не ворчат из-за наплыва россиян? — Армения — гостеприимная страна. Здесь очень радушный народ. Конечно, ворчали, хотя яро этого не показывали. Говорили: раньше Москва была «не резиновой», а теперь — Ереван. Но уже приняли ситуацию как данность. У всех свои трудности возникли. Больше рабочей силы — меньше мест. Когда россияне двинули в Армению, многие арендодатели попросили прежних жильцов съехать, чтобы выгоднее сдать квартиры.

— Ценник сильно поднялся? — Аренда жилья растёт громадными темпами. Понятно, что в центре Москвы цены выше, но в Ереване за год в два-три раза подорожали квартиры. Не так, что сделали ремонт и повысили арендную плату. Нет, поднимают, потому что есть спрос. Если раньше однушку в центре города можно было снять за $ 600, то сейчас она будет стоить $ 1500 минимум. У кого есть предпринимательская жилка — зарабатывают.

— Вас тоже «квартирный вопрос» коснулся? — Не коснулось только тех, у кого своё жильё. А у меня съёмное. Естественно, аренду подняли. Я посчитал, что выгоднее согласиться на новые условия, чем искать другую квартиру. Дешевле не найдёшь, а риелтору в любом случае придётся платить. Плюс обязательные платежи — за первый месяц, последний.

— Своим жильём не думали обзавестись? — Если бы у меня сразу был контракт на пять лет, об этом можно было бы задуматься. А мы продлевали каждый год. Не было уверенности, надолго я в Армении или через месяц придётся уезжать. А теперь цена квадратного метра чуть ли не в два раза скакнула.

— Но в целом жизнь дешевле, чем в России? — Цены сами по себе не прыгали. Но курс рубля колеблется. Если раньше он стоил 7 драмов, молоко ты мог за 60 рублей в пересчёте купить. А сейчас, когда он по четыре, молоко почти в два раза дороже покупаешь.

«И россияне, и украинцы — гости в Армении. Все ведут себя нормально»

— Из Украины переселенцев ощутимо меньше? — Не знаю пропорций, но, думаю, примерно такая же ситуация.

— Россияне с украинцами уживаются? — А чего им не ладить? И одни, и другие находятся в третьей стране. И те, и те гости в Армении. Ведут себя нормально — они же хотят здесь жить. Будут вести ненормально — возникнут проблемы: с полицией, местными жителями. Русский язык является точкой соприкосновения для выходцев из разных стран бывшего СССР. Понятно, что всем было бы комфортнее жить дома. Но в сложившейся ситуации трудно найти место лучше, чем Армения.

— У вас с украинскими одноклубниками не изменились отношения? — Нет, у нас всё хорошо. И я давно здесь, и они.

— Объясните тем, кто никогда не был в Армении, в чëм её прелести? — Гостеприимство. Большинство людей постараются помочь, если что-то надо. Еда вкусная. Относительно недорогая жизнь в плане кафе-ресторанов. Очень много красивых мест. Насколько я знаю, первая церковь в истории человечества была построена в Армении. Есть скалистая местность, есть швейцарские варианты — горы и много зелени. Есть лыжные курорты. И всё это в пределах трёх-четырёх часов езды на машине. Можно путешествовать, наслаждаться. Здесь и раньше в сезон был большой наплыв туристов. Много иранцев приезжало в отпуск — у них же всё жёстко, а тут комфортная погода, постоянно солнце, расслабленная атмосфера. Европейцы прилетают на экскурсии.

— В Ереване масса команд. Есть ощущение большого футбольного общежития? — Есть такое. Все друг друга знают, видят. Сербы вообще живут диаспорой, собираются, общаются. Играй они в разных городах, это сложно было бы сделать, а так они будто и не уезжали из дома. У них эта общность более ярко выражена, чем у россиян.

— В России часто бываете? — Как правило, два раза за сезон, зимой и летом. Последний раз не получилось из-за вызова в сборную. А так всегда еду в отпуск во Владикавказ.

— Замечаете свежим взглядом изменения в городе? — Да, город развивается. В связи с этой ситуацией внутреннему туризму стали больше внимания уделять. В республике и раньше был горнолыжный курорт, а сейчас делают новый, ультрасовременный. Парк развлечений строят. Дороги, социальные объекты ремонтируются. Изменения заметны.

«Один рынок взорвали, второй, потом — Беслан…»

— Вы из русской или осетинской семьи? — Из русской.

— Каким было ваше детство? — Обычным. Тогда ещё не было телефонов — никто в них не сидел. Постоянно на улице пропадали — то футбол, то казаки-разбойники. Побороться могли. Если человек рождается в кавказской республике, это большой отпечаток оставляет.

— Перед вами стоял выбор — футбол или борьба? — С шести до восьми лет занимался дзюдо. А потом футбол затянул. Начинал нападающим. Но бегать с детства не особо любил. Лет в 11 поставили в ворота. Пару раз мяч в меня попал — там и остался.

— Был вратарь, на которого смотрели и думали: «Я тоже так хочу»? — Когда уже понял, что хочу чего-то добиться, нравился Икер Касильяс. У нас комплекция, рост примерно одинаковые. Только он левша, а я — правша.

— Алексей Татаев мне рассказывал, что ребёнком застал и теракты в Осетии, и Беслан запомнил. А вы? — Все жители Северной Осетии это помнят. Повезло, что нас эти теракты обошли стороной — только по телевизору видел: один рынок взорвали, второй, потом — Беслан…

— В опасные ситуации попадали? — В такого рода — нет. Пистолет на меня никто не наставлял. А так детство как у всех было. Люди постарше иногда говорили: ты — против него. Выходили и дрались. Мальчишеские забавы. Сильнее становились.

«Лучшая команда — та, где меньше денег»

— «Автодор», Пятигорск, Назрань — интересное время? — Время большого футбола. Команда мастеров, первый контракт — это всегда знаменательно.

— Какой была первая зарплата? — 5000 рублей.

— Что можно было купить на эти деньги? — В 2008-м это было примерно как 15 тысяч сейчас. Да, немного, но мы играли за идею. Я жил дома, на тренировки ездил на маршрутке. Понятно, что в академиях «Спартака», «Зенита», «Локомотива» уже при переходе в дубль людям ставили зарплату тысяч по 30. Страна большая — на всех мест в столичных школах не хватит. Кто-то сразу раскрывается, кто-то — позже. Здесь важно только, любишь ты играть в футбол или нет.

— В целом какие были условия для футбола на Кавказе? — Вообще не задумывались об условиях. Главное, что у нас было зелёное поле. В кайф было ехать на тренировку. «Автодор» тогда был второй командой республики после «Алании». Люди приходили на стадион, смотрели. Для молодёжи это был своего рода трамплин. Нас снабжали экипировкой, вовремя платили — идеальный вариант для начала карьеры.

— Чем «Нефтехимик» запомнился? — Школа жизни — первый раз из дома уехал и решал с командой какие-то задачи. Но я там практически не играл — матчей шесть-семь провёл. Был более опытный вратарь — Серёжа Лосев, на него и делали ставку. А я учился, старался совладать с эмоциями. Тяжело сдерживать себя, когда ты молодой, горячий, импульсивный и хочешь играть.

— Могли вспылить? — Нет, но в голове крутилось много мыслей, которые мешали играть в футбол. Не всегда получалось сконцентрироваться на тренировке. Каких-то вещей не понимал, копался в себе: а что, а почему? На других это не выливалось — я всегда был достаточно разумным человеком.

— В Пятигорске, Назрани бывали приключения? — Прямо-таки приключений не было. Но в Пятигорске мы все жили на базе. Собралась такая солянка: дагестанцы, кабардинцы, чеченцы. Из Москвы ребята были. Все примерно одного возраста. И у нас реально сложилась компания, банда. Не зря говорят: лучшая команда — та, где меньше денег. Люди больше общаются, что-то придумывают сообща, весело проводят время. А когда денег много, футболисты как на работу приходят на тренировку: отзанимался — и побыстрее домой, чтобы никого не видеть.

— И как проводили время? — Много гуляли. Это же курорт. Горы, места Лермонтова. Играли в пейнтбол. Поле всегда было в нашем распоряжении. Даже в свободное время выходили потренироваться — настолько все были общей идеей увлечены. Стремились, чтобы из нас кто-то вырос.

«У Григоряна иногда вместо разминки танцевали лезгинку»

— В «Машуке» вы застали тренера Григоряна. Боксёрские спарринги на тренировках устраивал? — У нас не было. Григорян говорил: у вас здесь такой накал, что можете поубивать друг друга. Поэтому старался раскрепостить команду. Бывало, вместо разминки танцевали лезгинку — без музыки, под хлопки. Или нужно было зайти в круг и повторить удары из каких-то фильмов или мультиков. Нам нравились его методы. Человек приехал из первой лиги, из Хабаровска, поэтому все впитывали тот материал, который он давал.

— «Волгарь» — главная российская команда в карьере? — Ну да, больше всего времени там провёл. Первые два года команда была — бомба. Настоящий сплав опыта и молодости. Большая семья. Плюс все условия для футбола были. Не скажу, что много платили, но руководство — топовое, всё для игроков делало. За счёт этого мы даже в стыки попали. Уверен, если бы у всех контракты не закончились, на следующий год могли напрямую выходить в РПЛ. Но потом пошло омоложение состава, возникли проблемы с финансированием. Кажется, контракт с «Газпромом» область вовремя не продлила. Ребятам сказали: у кого есть варианты — ищите новые команды. Говорили, что команда доиграет сезон и опустится во вторую лигу, а может, вообще прекратит существование.

— Стыки с «Анжи» в 2016-м без шансов проиграли? — Не скажу, что без шансов, но не смогли причинить им достаточно неприятностей. В первой игре дома пропустили на 90+4-й минуте. Если бы закончили 0:0, на выезде могли бы побороться.

— А Астрахани реально нужна была Премьер-Лига? — За других говорить не могу, а я лично хотел туда выйти. Мне казалось логичным стремиться к чему-то большему. В клубе сказали: делайте, что должны, на поле, а обо всём остальном потом будем думать.

«Сутормину с Сергеевым в Астрахани сказали: «Полгодика подождите»

— Через Астрахань прошли Жиров, Терехов, Сутормин, Байрамян — все в приличных командах сейчас. Заслуга Юрия Газзаева? — Я не знаю, кто именно занимался приглашением, просматривал ли игроков сам Юрий Фарзунович. Но у нас был селекционер Миша Крамер. И к нам всегда приезжали люди, не особо известные, но потом заигравшие на высоком уровне. Лёша Сутормин побыл на сборах зимой, а потом уехал. Сказали: «Полгодика подожди — заберём». Так и получилось. Хорик у нас в аренде играл. У него уже какое-то имя было — в Универсиаде участвовал. Вместе с Суторминым из «Строгино» Сергеев приезжал, который теперь в «Зените». Ему тоже сказали подождать, но он не захотел и пошёл другим путём. Был в «Волгаре» Осипенко, нынешний капитан «Ростова». Но то ли не договорились, то ли не захотели оставлять. Так что это не разовая акция была — серьёзно работали, качественных игроков привозили.

— В Сергееве угадывался классный бомбардир? — А он даже не нападающим приезжал. Если не ошибаюсь, они на флангах играли: Сергеев — на правом, Сутормин — на левом. Или наоборот. Какие-то качества были, но я не думаю, что Иван сразу же заиграл бы в «Волгаре», как и Лёша. На их местах были футболисты, отвечавшие всем требованиям тренера, а новичков ещё нужно было встроить в систему. Это вопрос времени. Поэтому им и предложили полгода подождать.

— Байрамян — человек-позитив? — Подтверждаю эту информацию, ха-ха. Хороший, добродушный, отзывчивый человек. Мы до сих пор дружим и, надеюсь, продолжим дружить.

«Против ЦСКА терять уже было нечего — ну и пошёл на угловой…»

— Кубковый матч с ЦСКА за «Тюмень» в 2018-м — самый яркий момент российского этапа карьеры? — Один из ярких. Да, победили ЦСКА, но глобально ничего не добились. Один матч любая команда у любой может выиграть — зависит от настроя, везения. Вот с «Волгарём» мы Кубок ФНЛ брали, тоже по пенальти выиграли. Приятно вспомнить.

— Вы ведь и в голевой атаке против ЦСКА на 120-й минуте поучаствовали? — Терять уже было нечего — ну и пошёл на угловой. На подаче в кучу полез. Мяча, по-моему, не коснулся, но не дал нормально выбить. Мяч недалеко отскочил, его вернули в штрафную, и наш защитник сравнял счёт.

— До или после этого бегали в атаку? — Бывало, и часто. Но никогда не забивал.

— Два пенальти чисто на кураже взяли или были секреты? — Кураж — это когда в игре 19 раз мяч отбиваешь, а там примерно равная игра была. Просто решил сначала в один угол прыгать, потом — в другой. Они туда и пробили. Интуиция, что ли. В серии пенальти многое от бьющего зависит. Если он оставляет шансы, ты можешь их использовать. Но если пробьёт сильно, точно и на нужной высоте, то хоть заранее в этот угол беги — всё равно не отобьёшь.

— Вы вытягиваете матч с ЦСКА, а следующую игру с «Оренбургом» смотрите с лавки. Как так? — Не у меня надо спрашивать — у тренеров. Они посчитали, что так будет правильно. У нас был вратарь Игорь Обухов, вызывался в молодёжную сборную. Тренер сказал мне: «Он будет играть». Я на это никак не мог повлиять. И он хорошо сыграл, хотя и проиграли — 0:1.

«Воронеж — суперфутбольный город»

— В Воронеже при вас и близко не было нынешнего ажиотажа? — Всё от результатов зависит. До этого четыре-пять лет в Воронеже была крепкая команда. Но долги годами накапливались. Пришло новое руководство, заручилось поддержкой губернатора. Долги закрыли, однако в команде не осталось ни одного человека.

— Как это? — У всех заканчивались контракты. Решили никого не оставлять. Платёжную ведомость полностью закрыли и начали собирать команду заново, с нуля. За 17 дней до начала сезона. Понятно, люди ходили на стадион не так, как сейчас на Премьер-Лигу, но по меркам ФНЛ зрителей было очень много. На кубковую игру с «Арсеналом» полный стадион набился. Для них это принципиальный соперник. Вообще, Воронеж — суперфутбольный город. В Астрахани я два года был капитаном, но за пределами стадиона меня только раз узнали. Мужчина на автомойке подошёл: «Я тебя где-то видел». А в Воронеже уже на седьмой день таксист пожелал хорошего сезона. Это показатель, что люди увлекаются футболом — при том что команда своими результатами не давала болельщикам той отдачи, которую они заслуживали.

— Почему же задержались там всего на год? — Наверное, у руководителей надо спрашивать. Перед первой игрой с «Торпедо» я получил надрыв задней поверхности бедра. Матч отыграл, но на тяжёлом поле усугубил травму. Полтора месяца восстанавливался. Выздоровел, вернулся — поменяли тренера. Пришёл Бесчастных. Тогда как раз ввели правило, что молодой лимитчик должен играть. А у нас вратарь по возрасту подходил. Ну и команде было выгоднее иметь лимитчика в воротах, а в поле — более опытных игроков. Начали нас по кругу менять. А зимой, выполняя домашнюю программу, почувствовал дискомфорт в ахилле. Приехал на сбор, но понимал, что не смогу тренироваться. 10 дней лечился в Турции. За это время привели ещё одного вратаря. Стало понятно, что на меня не рассчитывают. В пандемию все разъехались по домам, а потом мне просто написали, чтобы приехал и забрал трудовую книжку.

— Хотя бы раз были близки к переходу в клуб РПЛ? — Были моменты, но не срослось. Я попал на стык двух эпох. Сначала считали, что раньше 30 лет игрока к воротам подпускать нельзя. Затем вектор резко изменился — стали больше развивать молодых, а я оказался посередине — и не слишком молод, и не слишком стар. Были команды, которые не хотели меня отпускать. А где-то просто не оказалось рядом правильных людей. Сами знаете, как всё делается.

— В российском футболе без связей тяжело пробиться? — Если ты очень сильный — всё возможно. Если играешь 20 матчей «на ноль», конечно, о тебе пойдёт разговор. А когда демонстрируешь плюс-минус такой же уровень, как люди в РПЛ, нужны правильные люди.

— У вас их не было? — История показывает, что нет. Я понимал, что и в РПЛ смогу дождаться шанса, и всё будет хорошо. Жаль, что не вышло.

«В Премьер-лиге Армении большинство клубов — частные. Один только государственный»

— Как попали в «Пюник»? — Во время пандемии предложили вариант. Я подумал: новый вызов. Приехал — всё понравилось. И остался.

— Не страшно было в 30 лет кардинально жизнь менять? — Я же не в баскетбол приехал играть. Просто другая страна.

— Чем руководствовались? — Мне ещё за год до «Факела» звонили из другой армянской команды. Тогда у меня были обязательства перед воронежцами, но дистанционно стал следить за чемпионатом Армении. Нравилось, что здесь много легионеров, качественные поля. Когда появился вариант с самой титулованной командой Армении, я подумал: почему нет? Знал, что здесь есть еврокубки и много других интересных вещей.

— Тогда за одно лето «Пюник» пополнило 12 новых игроков. Снова попали в разгар перестройки? — Насколько я знаю, клуб поменял вектор развития. Годом ранее «Пюник» с Талалаевым прошёл три стадии еврокубков, играл с английским «Вулверхэмптоном». Для клуба это был большой успех. Но потом началась пандемия, и президент решил больше делать ставку на свою молодёжь, а не на высокооплачиваемых иностранцев. Позже к молодым начали добавляться поигравшие люди вроде меня.

— «Пюник» — самый титулованный клуб Армении. Он же самый популярный? — Среди нового поколения — возможно. Наш президент уделяет много внимания популяризации футбола, привлечению болельщиков. Но люди постарше знают одну команду в Армении. «Арарат» ещё в Союзе сколько лет играл.

— Но сейчас он неважно выступает. — Это сейчас, а в прошлые годы они в еврокубках играли. У них там свои проблемы. Говорят, руководители то приходят, то уходят. Нет стабильности. Поэтому и команда внизу.

— «Пюник» — полностью частный клуб? — А в Армении большинство клубов — частные. Только одна команда государственная — ЦСКА. Как у нас раньше, играют ребята призывного возраста. По совместительству они ещё и костяк молодёжной сборной составляют.

— Дебют в квалификации ЛЧ — особые чувства? — Конечно. Мы все к этому идём. Когда ты ребёнком смотришь Лигу чемпионов или матчи сборных, представляешь и себя там. Как список желаний в детстве написал — и постепенно воплощаешь их в жизнь.

— Вы даже пенальти от «Црвены Звезды» взяли. — Мне два били. Один отбил, второй — угадал, достал, но всё же залетел.

«Матч с Германией — непередаваемые эмоции»

— Как вам так быстро — всего за год — удалось оформить армянское гражданство? — Нашли корни по отцовской линии. Предки происходят из мест на границе Турции и Армении. Плюс заинтересованность была. Сборной Армении требовался ещё один вратарь. Обычно процедура занимает пять лет, а я получил в упрощённом порядке. Но и от российского гражданства не отказывался (между странами подписан договор о двойном гражданстве — Прим. «Чемпионата»).

— С Давидом Юрченко, получается, конкурировали и в клубе, и в сборной? — Сначала — только в сборной. Ну как конкурировали: он играл, а все остальные на подхвате были. А потом зимой на сборах я получил травму, а Давид как раз без команды был — и его подписали. До конца сезона он доиграл. Потом, когда пошли еврокубки, нам примерно поровну давали играть — 50 на 50 или 60 на 40.

— Первый матч за сборную — против Германии. Как это было? — Непередаваемые эмоции. Жаль, не всё получилось так, как хотел. Пропустил один необязательный гол. Хотя он ни на что не повлиял — мы уже проигрывали 0:2.

— Неожиданным был выбор тренера? — Наоборот, ожидаемым. Турнирного значения матч уже не имел. Мы потеряли очки с Лихтенштейном, 1:1 сыграли, потом уступили румынам на выезде 0:1, а окончательно лишились шансов на выход в домашней встрече с Македонией — 0:5. Тренеры и решили поставить меня на Германию.

— Когда увидели перед собой тер Штегена, Мюллера и прочих звёзд, не было мысли: «Это реально со мной происходит?» — Нет. Ничего не бывает просто так. Наоборот, была радость, что позволили с такой сборной сыграть. Что достиг какого-то уровня.

— И волнения не было? — Не скажу, что трясло, но небольшое волнение было.

— Третий гол от Гюндогана — несчастный случай? — Не знаю. Вроде бы всё правильно делал, поставил ногу для подстраховки. А мяч подпрыгнул, попал в палец и покатился в другую сторону. Просто стечение обстоятельств.

— Самый обидный гол в жизни? — Да нет, в нашей жизни много досадного происходит. У Алисона спросите: какой гол самым обидным был — когда одному в ноги отдал или другому? Со всеми вратарями бывает. Главное — уметь вставать и идти дальше.

«Мхитарян? Ощущение такое, будто соседа встретил, которого 30 лет знаешь»

— Генрих Мхитарян — самый крутой игрок из тех, с кем играли за одну команду? — Да. По нему видно: совсем другой уровень работы с мячом, принятия решений. Но ещё больше его человеческие качества подкупили. Супертоповый человек. Везде поиграл и всё повидал, а ощущение такое, будто соседа встретил, которого 30 лет знаешь. Очень простой парень.

— Сейчас для молодых с армянскими корнями сборная Армении выглядит перспективнее российской? — Зависит от того, кто чего от футбола хочет. В плане развития карьеры — да. Но ситуация может в один день развернуться на 180 градусов, а обратного пути уже не будет.

— А вы верите, что она может быстро измениться? — Я не верю, но история показывает, что всё возможно. Смотрите, сейчас армянские футболисты не считаются легионерами в России. За них не надо платить никаких повышенных налогов. А если, допустим, завтра решат отменить это правило? Футболисты топового уровня, конечно, продолжат играть в клубах. Но остальным будут предпочитать пусть менее талантливых, однако всё-таки своих игроков. Но если вас зовут в сборную и вы считаете нужным ей помочь — конечно, езжайте и помогайте. Возможно, потом на вас и в европейских чемпионатах обратят внимание. В этом плане — да, сборная Армении сейчас выглядит выгоднее российской.

«Тикнизян очень хорошо выглядел. Арутюнян может прилично заиграть — если не в Европе, то в России»

— Сперцяна уже можно назвать лидером сборной? — Человеком, который вносит весомый вклад — можно. Но прямо-таки лидером — пока нет.

— А другие парни из России — Тикнизян, Арутюнян — добавили качества? — Да. Наир очень хорошо выглядел оба матча. Жора тоже неплохо себя проявил. Он ещё молодой, но имеет все данные для центрального защитника. За год-полтора чуть мясом обрастёт — и может очень прилично заиграть. Если не в Европе, то в России точно. Как ни крути, это проблемная зона. Не только в РПЛ — везде. Хорошие центральные защитники нужны.

— Грант-Леон Ранос из «Баварии» как с партнёрами общается? — Он немного понимает русский. На английском точно общается. Раз в Германии играет, наверняка и по-немецки говорит.

— Перед игрой с Турцией бешеный ажиотаж в стране был? — Да, это не просто матч был. История длится не 5-10 лет, а 100 с чем-то. Но на поле всё было в рамках фэйр-плей. Я считаю, что ничья была бы более справедливым результатом. По подходам к воротам, по голевым моментам было примерное равенство или даже небольшое наше преимущество.

— Какие перспективы у Армении в группе? — Со всеми можно играть, и матч с Турцией это показал. Чтобы вы понимали, Армения — это высокогорье. Пускай на 500, на 1000 метров, но выше уровня моря. Здесь любой команде тяжело на второй день играть. Поэтому надо дома использовать свои шансы. Так-то со всеми можно играть. С хорватами встречались в товарищеском матче на выезде. У них почти все основные вышли, но мы сыграли 1:1. Латвию тоже при правильном подходе и настрое можно побеждать. После игр с Шотландией и Ирландией в Лиге наций примерно знаем, чего ожидать от сборной Уэльса. Почерк плюс-минус одинаковый. Я думаю, шансы хорошие, чтобы попытать удачу и выйти в главный турнир.

— Что принципиально нового принёс в сборную после испанца Капарроса украинец Петраков? — Стало больше дисциплины. Какие-то игровые идеи тренер тоже донёс — что хочет получить от футболистов. Но это был только первый сбор, знакомство.

«Не пошло бы в футболе — стал бы инженером»

— Останься вы в России, ни сборной, ни тем более чемпионства с Лигой чемпионов в жизни не случилось бы? — Я бы иначе поставил вопрос: как всё прекрасно получилось. А остался бы в России — чем-то другим занялся бы.

— Чем? — Я не знаю. Это жизнь. Каждый новый день — это шанс что-то сделать.

— Посещали мысли уйти из футбола? — Передо мной ещё в 17 лет впервые встал выбор — строительный институт и работа по специальности или профессиональный контракт. Не пошло бы в футболе — повернул бы в другую сторону. Стал бы инженером, а со временем — прорабом, мастером. Учился серьёзно: три года очно, потом перевёлся на заочное отделение. У меня и второе высшее образование есть. Спортивное.

— Футболист с двумя высшими образованиями — редкость. — Уже нет. Футболисты просекли фишку, что в спорте может и не получиться, поэтому параллельно учатся. Таких, как Криштиану Роналду и Месси, получающих миллионы рублей в час, только двое. А многие за 15-30 тысяч в месяц рискуют здоровьем. Иногда лучше вовремя уйти в другую сферу.

— Но вы в целом довольны карьерой? — Абсолютно доволен и благодарен Всевышнему за то, что дал такую возможность, а родне — за поддержку. Наверное, где-то можно было сделать лучше, но тогда я не был бы там, где сейчас.