«Стоишь на улице, а над тобой в ста метрах пролетает самолет». Как возрождали футбол в Грозном

Легенда «Ахмата» Руслан Идигов — о футболе в Чечне. Руслан Идигов провел в «Тереке» (который потом переименовали в «Ахмат») больше 26 лет. Сначала как игрок, а потом как тренер. Видел, как пропадал клуб во время войны в Чечне, а затем — как возрождался. И выиграл главный трофей в своей истории — Кубок России-2004. Главное из интервью: Почему отец был против футбола;Как жили вместе русские и чеченцы в СССР;Каким был молодой Газзаев-тренер;Как остановился футбол в Чечне во время войны;Путь от клуба без стадиона до победы в Кубке России-2004Гуллит приезжал не за результатамиЧем запомнился КадыровУсловия в новой академии Грозного «Отец был против футбола: «Ну как ты в трусах будешь бегать?» — Вы воспитанник «Терека». Что тогда было с футболом в Республике? — Я жил в пригороде Грозного — поселке Карпинский курган. Тогда время чуть другое было — с утра до вечера пацаны играли в футбол и хоккей. Этим увлекались вообще все. Площадки, поля — все открыто и доступно — не как сейчас, когда за каждый вход надо платить. В третьем классе к нам в школу пришел детский тренер, набрал ребят. Я упустил этот момент, но помог мой друг — Игорь Остроухов. Он позвал с собой на тренировку, после нее меня тоже взяли в команду. Так я попал в футбол. Хочу поблагодарить двух моих первых тренеров, они привили мне любовь к игре. Это Ариф Межидович Алиев и Геннадий Петрович Кудрявцев. Позже я тренировался на стадионе имени Орджоникидзе — там же, где играла главная команда. Подавал мячи, смотрел за их работой. Особенно мне нравилась команда 1979 года. Отец не разрешал, но мы тайком ходили на футбол. Играли Виктор Колядко, Виталий Якушкин, вратарь Юрий Дарвин. Геннадий Кудрявцев — мой тренер. А в десятом классе меня самого позвали в «Терек». Первое время тяжело было: вокруг люди, на которых я ходил на стадион, а тут мы вместе тренируемся. Переживал: «Смогу или нет?» — Родители не были против? — Первое время отец говорил: «Ну как ты в трусах бегать будешь? Что это такое?» Он не был против футбола, когда я был ребенком, но когда требовался выбор — учеба или сборы с «Тереком», категорично высказался. Я учился в Нефтяном университете в Грозном, первый курс. И тут меня пригласили на сборы с командой. Отец сказал: «Сначала образование, а потом будешь уже решать. Если уедешь сейчас, домой можешь потом не возвращаться». А мне нужно было решать прямо сейчас. Тут большую роль сыграла мама: «Руслан, ты езжай, а с отцом я поговорю». Потом, когда я закрепился в команде, перевелся в другой вуз (педагогический), он сказал: «Раз ты так решил, иди своей дорогой». Почти сразу, как я попал в команду, стал самостоятельным человеком. — Даже молодым игрокам неплохо платили? — Конечно. Тогда зарплата рабочего была 120-140 рублей. Мне — молодому пацану — в «Тереке» платили столько же. Плюс премиальные за победу. Сезон я начал запасным, но на втором выезде получил шанс. Меня поставили левым защитником. С тех пор редко садился на скамейку. — Как вы вспоминаете советский период жизни? — Людям хорошо жилось. Никто не стремился к каким-то сверхбогатствам (а если и стремился, мы этого не видели), все жили практически одинаково. Никто не голодал, работы сколько угодно. Любую профессию выбирай, осваивай. Сейчас, конечно, немного тяжелее. Но понятно, что времена юности — они всегда милее человеку. Ты свободен, делай что хочешь, главное — не нарушай правил и обычаев. Есть ностальгия по тем временам. — В команде 79-го вы назвали несколько русских фамилий. Как тогда русские и чеченцы жили вместе? — Я вам приведу пример нашей улицы в поселке. Первый дом — моего дядьки, потом — Иничкины, потом — чеченцы, армяне, еще русские. Внизу улицы — украинцы, абазины. В других частях поселка — ингуши, евреи и так далее. Это я только несколько домов перечислил. У нас был очень многонациональный поселок, при этом дружный. Мы жили в одной большой стране, где не было каких-то претензий: «Ты кто такой? Откуда» Прекрасно жили. Да мы и сейчас прекрасно живем — не в наших головах случилось что-то, а в чужих. «Заходит Газзаев — и бьет кулаком по столу: «Здесь говорить буду я» — После четырех лет в «Тереке» вас позвали в «Спартак» Орджоникидзе. Это был Газзаев? — Да. Хотел попробовать себя на более высоком уровне. Все-таки Грозный тогда играл во Второй лиге СССР, а «Спартак» — в Первой. Молодой Газзаев ничем не отличался от того, что все знают. Строгий, требовательный. У него в командах всегда порядок. В нем есть стержень, характер. Помню, как в перерыве одной из игр заходим в раздевалку, 0:0 и очень напряженная игра, все на нервах. Начали кричать: «Ты этому не отдал, ты тут не добежал». Заходит Газзаев — и как ударит кулаком по столу: «Молчать всем. Здесь говорить буду я». Мне Валерий Георгиевич дал очень много полезного. Жаль, у меня тогда, как и у всех, не было агента. Не хватило терпения. Амбиции были не те, что надо. Требовалось чуть потерпеть, но я уехал через год. Считаю, не надо было уходить. Тогда Первая лига было очень сильной — в ней весь Советский Союз играл. Узбекский «Пахтакор», «Кайрат», грузинские команды, Кишинев. Мощь. Тот уровень ничем не уступал нынешней РПЛ. — Но вы вернулись в «Терек» в 90-м. — Александр Федорович Тарханов убедил вернуться. Создали очень хорошую команду, но начались странные вещи в плане политики. — Судейство? — Ну и судейство тоже. Вообще руководство «Терека» тогда относилось к объединению «Грознефти». Может, кто-то не хотел, чтобы мы двигались выше Первой лиги. Я не осведомлен, это просто мое предположение. Потом произошли августовские события (путч 1991 года. — «Матч ТВ»). Все начали тревожиться. Тарханов отработал сезон, уехал в Ташкент и «Пахтакор». Вместе с ним улетели я и Александр Бондарь (который позже оказался в «Спартаке»). Планировался чемпионат СНГ, должны были в нем участвовать. Но ближе к началу турнира Грузия, Украина и, по-моему, Прибалтика сказали, что не будут в нем участвовать. Стало ясно, что чемпионата СНГ не будет. Все разъехались по домам. — Экс-игрок ЦСКА и «Спартака» Масалитин рассказывал, что в начале 90-х уже чувствовалось, что в СССР происходит что-то не то. В Донецке ЦСКА чуть не побили, потом то же произошло в Армении. Вы это чувствовали? — Первый раз такая катавасия случилась, когда создали буферную зону — Запад, Восток и Юг. В каждой зоне по 20 команд. В Сумгаите произошли события [погром и беспорядки в 1988-м] между армянами и азербайджанцами. У нашей команды никаких происшествий не было, но в том же Сумгаите чувствовалось напряжение у людей на лицах. О каких-то глобальных вещах тогда не задумывался, но настороженность была. Мы же люди, выросшие в СССР, не задумывались, к чему это может привести. Думали, поругались два человека, потом помирились. Казалось, что СССР будет вечен. Никто не верил, что распад так быстро произойдет. В итоге в 92-м я попал в команду «Эрзу» [тоже из Грозного]. Ее создал местный бизнесмен (Русланбек Лорсанов. — «Матч ТВ»). «Не знал, живы ли родители. Поэтому сказал: «Отпустите домой» — Тренер «Эрзу» Ваит Талгаев говорил, что многие команды боялись ехать в Грозный из-за неспокойной обстановки в регионе. В итоге у «Эрзу» было» 13 технических побед из-за неявки соперника. — Это уже 94 год был. В самом Грозном было спокойно, но вокруг стояли войска. Сами чувствовали напряжение. Поэтому нельзя винить тех, кто не решился ехать. Никто не хотел рисковать. — Тогдашний президент Чечни Джохар Дудаев посещал матчи «Эрзу». Он помогал команде? — Нет, мы его видели один раз — на игре с новороссийским «Черноморцем». Приехал, посмотрел. А так все делал Лорсанов, это были его деньги. Когда мы садились за стол переговоров, говорил ему, что футбол — очень сложное и затратное дело. Можно быстро сгореть. — Но «Эрзу» в итоге распался из-за войны, а не из-за отсутствия денег у Лорсанова? — Наверное, я же не считал его деньги. Он много вкладывал — к нам приехали сильные игроки. Тот же Хомуха, который потом выступал за ЦСКА. Зирченко, игравший на Украине в Одессе (а потом в «Зените». — «Матч ТВ»). Хорошие пацаны были. Когда «Эрзу» снялся с чемпионата, всех до единого разобрали другие команды. Кого Москва, кого Питер. — Как вы узнали о начале войны? — Как и все. По телевидению объявили, что войска входят в Чечню. Пацаны все разъехались, а нам куда ехать? Когда начали бомбить, мы перебрались в другую республику. — Самое страшное, что видели тогда? — Страшно было, что бомбили. Стоишь на улице, декабрь месяц, а над тобой в ста метрах пролетает самолет. Когда он сбрасывал бомбы на кирпичный завод, который был в километре от города, это одно, а когда он прямо над тобой, и все дрожит вокруг, это вызывает какой-то страх. Первые доли секунды. Потому что ну чего бояться? Если суждено там умереть, там и умрешь. Если суждено в другом месте, тогда в другом умрешь. Страх проходит быстро, потом привыкаешь ко всему. — Каким был Грозный в 2001-м, когда вы вернулись? — Грозного-то и не было. Одни развалины. Знаете, как после землетрясения — начинаешь разбирать завалы и обратно все строить. То же самое было и тогда. — После «Эрзу» вы оказались в КАМАЗе — это была Высшая лига. Почему не задержались там? — Меня звали и в Нальчик, и в Элисту, но Валерий Васильевич Четверик был убедительнее всех. Плюс хотелось посмотреть себя на фоне футболистов Высшей лиги. Сравнить. Главное впечатление «вышки» — это игра Ильи Цымбаларя, покойного. Это был Месси Советского Союза, профессор футбола. Печально, что его с нами нет сегодня. Из КАМАЗа пришлось уйти, потому что было сложно психологически. Не знал, что происходит дома, живы ли родители, близкие. Связи же тогда не было никакой — только по стационарному телефону. После нескольких игр сели и поговорили с Четвериком. Сказал: «Поеду домой, не могу здесь находиться». Если вы нормальный человек и не знаете, живы ли ваши близкие (а, может, их уже и нет), тренироваться и играть в таком состоянии тяжело. Четверик согласился — и отпустил. Близких в итоге я нашел — и как появился вариант с Нальчиком, отвез их туда. Клуб помог с квартирой. «Победа в Кубке — это прилив эмоций для всего чеченского народа» — Как вы попали в сборную Азербайджана, за которую провели несколько матчей в 1996-м? — После сезона в Нальчике к нам в гостиницу на сборах пришел Фуад Мусаев, бывший секретарь горкома компартии Баку. Он на тот момент возглавлял федерацию футбола Азербайджана. И он предложил поиграть за сборную. Подумал: «Не каждый день вызывают в сборную. А это же международные матчи, плюс ты всегда на виду. Было интересно». Тем более команда готовилась к отбору на ЧМ. Тогда действовал указ или закон, что родившиеся на территории бывшего СССР могли спокойно получить второе гражданство [одной из стран СССР]. Все быстро оформили — и я сыграл 10 товарищеских матчей и три официальных. Один из них — победный против сборной Швейцарии (1:0). — Почему потом не играли? — Одно дело попасть в сборную в 22-23 года, а другое — в 30. Там новое поколение подошло, после отборочного цикла на ЧМ вызова не было. В футболе так бывает. — В 2001-м началось возрождение «Терека», который сейчас мы знаем как клуб «Ахмат». Что было у команды? — Ничего не было. Ни базы, ни стадиона. Тренировались в 40 км от места, где жили в Кисловодске. 80 км туда и обратно за день. Плюс нас в Кисловодске не воспринимали поначалу. Никуда не пускали. Все-таки война была, а людям какой дашь рисунок, такой они и увидят. Но постепенно все наладилось. Финансирование у команды было хорошее. Еще четыре года я отыграл — до 37 лет. — Вы завершили карьеру в 2003-м. За полгода до исторической победы «Терека» в Кубке. Не обидно? — А чего жалеть? Мне 37 лет, скорость уже не та. А на поле надо прыгать, толкаться, не проигрывать борьбу. Видимо, Талгаева что-то не устраивало. И я перешел к нему в тренерский штаб. При этом 50% матчей в том сезоне отыграл, даже гол забил. Медаль за победу в Кубке получил потом. — Главное воспоминание из того финала? — А какие могут быть воспоминания, когда ты берешь Кубок? Один из двух главных трофеев в российском футболе. Это большая радость — не только игроков, болельщиков, руководства, но и всей республики. Прилив эмоций для всего народа. В тот момент мы забыли про все трудности, просто радовались. Что спорт возрождается, что продолжается жизнь, что надо жить дальше и работать, развиваться. Это мы делаем и по сей день. — Роман Адамов, игравший в «Тереке» на следующий сезон после победы в Кубке, недавно рассказал, что столкнулся с дедовщиной в команде. Молодым доставалось тогда? — Не знаю, кто там обидел Ромку, что он такие высказывания делает. У нас был очень дружный коллектив. Бывает, что между двумя людьми возникает конфликт — на поле или по жизни. Не думаю, что Рома имел ввиду дедовщину. Мы же не в армии. Есть ребята постарше, а старшего у нас всегда надо уважать. Но это в жизни, а на поле все равны. Все должны выполнять одну работу. Не думаю, что его заставляли дедушки, не знаю, где он их там нашел, бегать за них. Рома, видимо, чего-то придумал. — Вы застали Гуллита в «Тереке»? — У него тогда была своя команда [тренеров] — иностранцев. Если говорить со стороны, честно, мне не понравилось. Видимо, у них другой менталитет. Они считали, что можно рассказать и показать что-то игрокам, а те дальше должны сами все выполнить. Тренировочный процесс мне не нравился. Они больше делали акцент на том, что человек должен сам все понимать, что делать. Такое виденье у них было. Может, Гуллит был пресыщен футболом и он ему был не нужен? Его имя давало ему привилегии. — Он приехал заработать или для него это было больше как приключение? — Так и не понял, честно. Но не думаю, что он приехал делать результат. Просто приехал — и уехал. «Мечтания закончились. Просто хочется, чтобы ребята из академии выходили толковыми футболистами» — Когда вы познакомились с Рамзаном Кадыровым? — В 2001-м или 2002-м. Он постоянно приезжал в Кисловодск, разговаривал с командой. Стоял у истоков возрождения клуба. Смотрел футбол, любил его. Сам играл. — Какое впечатление он произвел как человек? Строгий начальник? — Отличный человек, любящий футбол и спорт в целом. Строгий руководитель, который мотивировал команду играть лучше, подниматься выше. — Сейчас вы работаете в академии Рамзана в Грозном. Какие там условия? — Великолепные. Пять полей, вся инфраструктура. Общежитие на 150 человек, административный центр, тренажерный зал. Не знаю, можем ли мы конкурировать с Галицким и его академией, но превосходим многие школы. Рамзан Ахматович создал все условия — и академия названа в его честь. — На сайте академии одна из целей — это развитие не только физических, но и нравственных способностей. Есть уроки по воспитанию молодых ребят? — Все, что входит в годичный план, все проводится. Иногда приходят люди из университета, объясняют, как ребятам вести себя в жизни. Что можно, что нельзя. Нельзя сказать, что мы делаем на это упор, но занимаемся и этим. — Молодежь Чечни также чтит традиции, как ваше поколение? Если говорить о религии, например. — А почему они не должны? У нас это из поколения в поколение переходит. Все идет от семьи. С определенного возраста молодой человек обязан молиться. Что тут такого? Это с кровью должно быть у каждого. Это наша обязанность. Никто никого не принуждает, но молодой ты или старый — ты должен молиться. Это закон в каждой семье. График занятий составлен так, чтобы молодые ребята могли, не отвлекаясь от учебы или футбола, соблюдать традиции. — Тяжело тем, кто соблюдает Рамадан? — Могу за себя говорить — сам прошел через это. Когда жара, конечно, это давит. Но все терпимо. Наоборот худеешь, стройнеешь. Тут ничего такого нет — ну не выпил ты воды, не покушал, но люди также ходят на работу. Как и все. — Как вам современный Грозный? — Красавец. Много чего строится — высотки, жилье, дороги. Что еще надо? — О чем мечтаете сейчас? — Ха-ха. Мечтания уже закончились. Просто хотелось, чтобы те пацаны, которых мы растим, выходили толковыми футболистами. Когда у них начинается меняться организм — гормонально и физически, многие перестают играть, не идут дальше. И те ребята, на которых была надежда, пропадают. Из последних ребят, кто пробился, это Лечи Садулаев (к сожалению, он сейчас травму получил). Он и в сборную России вызывался. Вратарь Яхь Магомедов получил вызов в юношескую сборную. Мы очень этому рады. Тренеры ведь тоже не молодеют, тратят нервы и силы. Хотим разобраться, почему больше ребят не идут дальше по карьере. Но это не только вопрос для нашей академии, во всей стране так. Поэтому стараюсь чаще общаться с ребятами, говорить им о том, что футбол надо любить. Нельзя так, что сегодня поработал, а завтра нет. Таких футбол выталкивает.