Интервью с экс-игроком ЦСКА и Крыльев Советов Иваном Тарановым: методы Газзаева, юмор Слуцкого и Дзюбы, сборная России

Каким был юный Акинфеев, чем отличается юмор Слуцкого от юмора Дзюбы и как забыть собственный выход на «Эмирейтс».

Иван Таранов поиграл за ЦСКА, «Крылья Советов» и «Краснодар». Мы пообщались с экс-защитником сборной России, чтобы узнать о происходившем внутри команд того времени, а также о настоящем и будущем Ивана.

Из интервью вы узнаете:

Где сейчас Иван Таранов

— Чем сейчас занимаетесь? — Тренирую детей 2010-2011 годов рождения в спортивной школе в городе Прохладный в Кабардино-Балкарии.

— Это ваша отдушина? — Конечно. Хочется поделиться с детьми своим опытом. Никогда не скрывал, что решил заняться именно этим возрастом, так как у меня сын тоже здесь занимается.

— На каком уровне сейчас детский футбол в регионах? — Уровень везде разный. С детьми нужно работать. Также нужно развиваться самим тренерам. Футбол взрослый, как и детский, не стоит на месте. Знакомясь с методиками зарубежных специалистов, мы уже понимаем, что где-то неправильно работали. Хотя за рубежом ещё работают по нашим, советским методикам. Пытаешься всё это совместить и проанализировать, а затем применять на практике.

Я не пристально следил за предыдущим поколением ребят, которым сейчас 18-20 лет. Но невооружённым глазом видна определённая разница между нашим поколением и тем, что сейчас выросло. Новое — менее сильное.

— Сами по футболу скучаете? — Я сейчас больше получаю удовольствие. Играю не профессионально, на любительском уровне: в формате 8х8 в ЛФЛ, а также здесь, по республике. Всю жизнь отыграл на своей нелюбимой позиции центрального защитника — меня всегда тянуло в центр полузащиты или в атаку. Но тренеры почему-то видели меня в центре защиты. Однако это уже история и большой опыт, который сейчас пригождается в тренерской работе.

Теперь я играю в нападении, и в оборону меня уже не перетянуть. Забил себе место впереди и стою там, как столб, жду передачи.

— Как относитесь к Медиалиге? — Это околофутбольный турнир, хоть там и присутствуют бывшие профессиональные игроки. Но основная масса — показуха. Как будто какой-то фильм, который не соответствует действительности. Это далеко от профессионального футбола. К медиафутболу отношусь ровно и за ним не слежу.

Детей настраиваю на то, чтобы они больше стремились к профессиональному футболу. Я знаю, что у нас ребята следят за 2DROTS и ещё какими-то командами. Мне это чуждо, и я этого не понимаю.

— В 37 лет многие футболисты ещё играют. Не задумываетесь, что могли бы попылить ещё пару-тройку лет? — Нет. Я сразу убил в себе карьеру футболиста. В первую очередь из-за травм, перенесённых за последнее время. В четвёртый раз прооперировал колено. Пришли с доктором к мнению, что если на пенсии ещё хочется двигаться, то пора уходить из профессионального спорта. Не скучаю.

— Травмы — единственная причина, почему закончили в 33 года? — Конечно, не единственная. Не буду врать — не было таких предложений, чтобы идти на риски, связанные со здоровьем, ради каких-то денег.

— В одном из интервью вы сказали, что «расслабили булки» под конец своего периода в «Крыльях». Почему? — Наверное, не под конец. Просто были периоды, когда казалось, что всё на мази и есть какая-то стабильность. Когда время ушло и есть опыт, уже понимаешь, что нужно было более профессионально относиться к делу. Может, не пойти на какое-то мероприятие и получше подготовиться.

Я провёл около 10 лет в Самаре — и уходить не хотелось, но большого стимула расти в последнее время не было. Поддавливала молодёжь. Надо понимать, что у каких-то клубов есть высокие цели и амбиции, которым нужно соответствовать. А есть случаи, когда борешься за выживание или тебе говорят, что нужно в серединочке закрепиться и никуда не лезть. Наверное, это тоже влияло.

— Самара больше была про «бороться за выживание» или «закрепиться в серединочке»? — В Самаре были абсолютно разные годы. Каждый год мог развернуться на 180 градусов. Когда я переходил из ЦСКА в «Крылья Советов», у нас были самые высокие амбиции, были сумасшедший состав и результаты. Потом случился резкий спад, чуть ли не банкротство и закрытие клуба. Болельщики бастовали.

Это были смутные времена для клуба — то вылетали, то возвращались. Поэтому неправильно говорить, что перед «Крыльями» стояли высокие цели. Если клуб болтается сверху-вниз и обратно, то тут никого не обманешь.

— Вы во время карьеры не особо режимили? — Наоборот. Если бы не режимил, то карьера совсем не получилась бы. Но можно было более строго относиться к себе.

Почему не заиграл в ЦСКА и где был во время финала Кубка УЕФА — 2005

— Первое время после перехода из «Черноморца» в ЦСКА не тряслись ноги? — Нет. Даже мыслей таких не было. Я пришёл из Новороссийска и попал в очень сильную команду. Партнёры были более квалифицированные — в таком коллективе легче играть и расти. Абсолютно не было никакого давления. Только стремление совершенствоваться.

— Кто больше всех, уже в основе, помогал с адаптацией? — Соломатин и Рахимич всегда поддерживали молодых и помогали советом, могли успокоить. Семак тоже хорошо относился к молодым.

— А старшие пихали? — Я бы не сказал. Валерий Георгиевич Газзаев пихал. Но в коллективе — нет. Бывало, что Игнашевич вспылит, но не сказал бы, что был пихач.

— Вспомните самый жёсткий пихач от Газзаева? — Помню один момент. Мы играли чемпионский матч во Владивостоке и выигрывали с крупным счётом. Под конец он меня выпустил минут на 15. В каком-то из эпизодов я не нашёл продолжения игры и не стал обострять, а отдал пас назад Акинфееву. Валерий Георгиевич со скамейки так жёстко на меня накричал… Говорил: «Надо было выйти, показать себя и проявить»! Тогда я это не совсем понял. Мы выигрывали, и психология у меня была такой — сохранить мяч для команды. А Газзаев хотел, чтобы я играл смелее и мог, например, пойти в неоправданный дриблинг или ещё что-то. Только спустя время я допёр, чего он хотел от молодёжи.

— О тренировках Газзаева ходит много легенд. Бывало, что после них тошнило? — Меня не тошнило. Нас в дубле тоже неплохо готовили физически. Когда попадали под основу, не было никаких мыслей о нагрузках. Там настолько зашкаливали эмоции, что тебя взяли тренироваться с основой, что ты готов был выдержать любую нагрузку. Мы старались, пахали и доказывали. Тогда у ЦСКА был очень сильный состав.

— Березуцкий рассказывал про погружение в бассейн на определённое время. Что самое жёсткое запомнилось вам? — Когда приехали на первый сбор в Израиль, в первый же день тест Купера. Нужно было бежать выше среднего темпа, а мы только прилетели и особо никакой подготовки не было. Сразу в бой! Это очень запомнилось.

Что касается бассейна, то я детство проводил с отцом на озёрах и речках. Для меня было абсолютной нормой просидеть минуту под водой. Я и две сидел. Это было сложно для тех ребят, у кого детство не было связано с водой и плаванием.

— Обижались на Валерия Георгиевича за малое количество игрового времени? — Обижался. Амбиции были запредельные, и хотелось играть больше. И в молодёжке играл, и в юношеской сборной. Вообще не было в голове мысли о высокой конкуренции — просто хотелось играть больше.

— Вы это с ним как-то обсуждали? — Нет. Валерий Георгиевич всегда держал дистанцию с командой. Сказывалось и наше советское воспитание — мы не могли набраться смелости и пойти высказывать претензии тренеру. Терпели и пахали. Между собой что-то бубнили, потому что всем хотелось играть больше.

— Вы не получили медаль за Кубок УЕФА в составе ЦСКА? — Не получил. В том розыгрыше я не был вообще ни на одной игре. На финал тоже не ездил. Команда вернулась из Португалии, и буквально через месяц человек пять из дубля стали плотно привлекать к основному составу. В том числе меня.

— Финал смотрели по телевизору? — Да.

— Сильно переживали? — Конечно! Ничего себе! А радовались больше, чем переживали. Даже когда проигрывали, всё равно было ощущение, что переломим. После победы выглядывал в окно: было полное ощущение праздника. Люди праздновали, салюты запускали — непередаваемые ощущения.

— Что творилось на скамейке по ходу знаменитого матча с «Арсеналом», когда выиграли 1:0? — Мне больше запомнился выезд в Лондон, когда сыграли по нулям. Тогда «Арсенал» столько раз простил! Ощущение, что ворота были заколдованы. Когда Вагнер убегал и мог забить гол, Валерий Георгиевич на это после игры сказал: «Если бы Вагнер забил, это было бы крайне несправедливо». «Арсенал» нас переигрывал полностью.

Плюсом запомнилась атмосфера самого стадиона — тогда «Эмирейтс» был новым. Это был театр, где сидишь и наблюдаешь за действом. Я даже не запомнил, как выходил на поле… Проиграл спор своему другу, что выйду в этом матче играть.

— На что спорили? — На 5 тысяч рублей.

— Думаю, не жалко было отдать. — Конечно, не жалко. Он мне показал видео, где я выходил на поле. Говорю: «Обалдеть! Похоже, меня тогда сильно накрыло, что выхожу на «Эмирейтс»! Нас ещё так давили всю игру. Игорь Акинфеев, как говорится, с бабкой подъехал, и она стояла там шептала (смеётся).

— Акинфеев говорил, что тот матч с «Арсеналом» был лучшим в карьере. — Я даже помню его реакцию и Газзаева. Когда я сидел на скамейке и нас простили раз третий или четвёртый за первый тайм, Акинфеев смотрел на скамейку и улыбался, а Валерий Георгиевич отворачивался и тоже улыбался.

— А что Акинфеев сказал после матча? — «Всё под контролем. Как обычно».

— Удивляет, что он до сих пор играет? — Не удивляюсь. Вратарская позиция подразумевает спортивное долголетие. Игорь — молодец. Он всегда был целеустремлённым и преданным своему делу. Держит марку. Думаю, повлияло, что он закончил со сборной. Я прекрасно понимаю, как это тяжело — всем дают выходные, а ты едешь в сборную. Просто тяжело держать такой высокий уровень. Если сравнить то время и нынешнее, то сейчас ему полегче.

— Молодого Акинфеева кто-то осмеливался осадить? — Никому не западло было напихать. Но я не помню таких моментов, чтобы прямо душили. Все могли что-то высказать друг другу.

— Существует мнение, что в то время в ЦСКА царила семейная атмосфера. Правда или миф? — Семейная атмосфера была в том плане, что там были молодые и опытные и старшие тянули младших. Коллектив был хороший и дружный. Может быть, легионеры немного отделялись. Но все россияне и балканцы были в общей обойме: после игры в баню, что-то делали на базе.

Но это несравнимо с той атмосферой, которая была у нас в Самаре в 2008 году. Вот там была настоящая семья: совместные мероприятия, какие-то поездки на катерах на Волгу, на рыбалку. В ЦСКА такого не было, но общий дух на поле — это правда семья, где бились друг за друга. Однако в Самаре была шикарная и нефутбольная атмосфера.

Чем юмор Дзюбы отличается от юмора Слуцкого и Березуцких

— Ролан Гусев был главным приколистом в ЦСКА? — Да. Если Ролан начинал рассказывать историю, то можно было сидеть, развесив уши, и не замечать, как пролетает время. Был кайф находиться в ту минуту и в то время в этой компании, и просто слушать, что рассказывают старшие.

— Березуцкие тоже были весельчаками? — Я бы не сказал. У них своеобразный юмор, который не всем так заходил, как у Гусева. Ролан как даст — хоть стой, хоть падай, любил подкалывать. Березуцкие тоже шутили, но их приколов я не запомнил.

То же самое можно про Леонида Викторовича Слуцкого сказать. Когда он играл какие-то сценки в КВН, получалось не так смешно, как у его друга Дзюбы. Вот Дзюбы и Гусева юмор по мне. Они очень находчивые и за словом в карман не полезут. Умеют быстро реагировать. Если сравнить Comedy Club и КВН, то я больше склоняюсь к Comedy. А кому-то ближе КВН — более культурный юмор. Наверное, братья Березуцкие — тоже больше КВН, чем Comedy Club.

— Когда поняли, что пора уходить из ЦСКА? — Выделю 2007 год. Как я говорил ранее, мне очень хотелось играть. Я тренировался с основой, но играл за дубль. Хиддинк тогда подтягивал в основную сборную.

Те же Хиддинк и Бородюк в индивидуальных беседах говорили: «Дубль и молодёжка — это хорошо, но тебе надо играть и выходить на более высокий уровень». Постепенно я и сам это осознал. В один момент понял: нужно что-то менять, чтобы расти и идти дальше.

Когда зимой ушли в отпуск, позвонил Леонид Викторович — он сам меня пригласил. Насколько я знаю, Слуцкий общался со Стукаловым, который работал в молодёжке, а также с Бородюком и Хиддинком. Я приехал в Самару и понял, что это то, что нужно. Глоток свежего воздуха! Вообще без раздумий согласился на переход.

— «Крылья Советов» — главный клуб в вашей карьере? — «Крылья Советов» — один из самых долгосрочных периодов в карьере. Главным клубом нужно называть тот, с которым ты добился бóльших результатов. У меня были победы в дубле ЦСКА, потом — трофеи с основой. Больше запоминается такое, чем взлёты, падения и непонятка. Остаётся то, к чему ты стремился. В Самару пошёл с целью сделать шаг назад, чтобы потом сделать два вперёд.

— Молодой Слуцкий уже тогда выделялся чувством юмора? — Я не помню, чтобы Леонид Викторович как-то сильно юморил тогда в команде. Да, у него есть хобби ходить на КВН и принимать участие в сценках по сценарию, который придумала его команда. По факту он отыгрывал роль.

Слуцкий всегда любил шутить фразами из фильмов. Кстати, тоже такое люблю. Он всегда шутил: «Из какого это фильма? Из какого? А-а-а, не знаешь»! Мог интересно подколоть интеллектуальным юмором. Есть один пример.

— Давайте. — Как-то Ярошик опоздал на тренировку и прятался за деревьями — боялся, что оштрафуют. Вся команда стояла и наблюдала. Леонид Викторович выдал тогда: «В первый раз вижу долларового миллионера, который за $ 50 гуськом прячется». Вот такой был коллектив. Все друг друга уважали, что даже Иржику было стыдно опаздывать на несколько минут.

— А вы в команде троллили Слуцкого? — Конечно, троллили. Я считаю, что он даже чересчур позволял футболистам троллить себя. Эта грань между тренером и игроком была слишком маленькой. Не знаю, как было в ЦСКА, но в Самаре он позволял футболистам лишнее.

— Роман Шишкин рассказывал, что Слуцкий был на волне с командой и вне поля. Ощущали это на себе? — Я уже рассказывал, что, помимо футбольной семьи, у нас была нефутбольная семья. Активистом и организатором всех мероприятий являлся Слуцкий. Он придумывал какие-то посиделки и выезды на Волгу и за неё. Плюсом всегда составляли какую-то программу. Не просто поехали, пожарили шашлыки, поели и уехали. Всегда были какая-то программа и какие-то приколюхи. Леонид Викторович был душой компании.

— В чём отличие Слуцкого того времени от нынешнего? — А я сейчас его вижу только в каких-то шоу. Взять, например, его шоу с Дзюбой. Во-первых, я его никогда не смотрел — мне только рассказывали, что они там есть и как кого-то троллят. Мне это непонятно. Зачем и для чего это? Я не приветствую такие вещи, когда в публичном пространстве матерится тренер сборной, что он позволяет себе так идти на поводу моды и выражать себя таким образом.

Но оценивать его с этой стороны тоже неправильно. Я несколько раз видел его лекции и слушал их в Высшей школе тренеров — по тренировочному процессу, восстановлению и так далее. Я сидел с раскрытыми ушами и впитывал информацию. А то, что происходило в медиа — мне не близко. Он настолько разноплановый человек, что о нём невозможно сказать что-то однозначное.

За что фанаты «Крыльев» сожгли его «мерседес»

— После первого вылета с «Крыльями» в ФНЛ не возникало желание сменить команду? — Нет. Тогда было только одно желание — вернуться в РПЛ в первый же сезон. Для этого были созданы все условия: команда сохранилась, пришёл бельгийский тренер Франк Веркотерен, с которым было очень интересно. А после возвращения, возможно, и хотелось что-то сменить.

— Но не было предложений? — Не это в первую очередь. Очень понравилась работа с бельгийцами, команда сплотилась и усилилась. У нас получился боевой коллектив. Была задача — сохранить его и выступить хорошо в РПЛ. Мы сразу заняли девятое место — довольно хороший показатель для команды, которая только вернулась из ФНЛ.

Потом пошёл какой-то спад. Всё немного приелось. Может быть, в тот момент, как я выразился, и расслабили булки. Мы выстрелили, и казалось, что нужно идти дальше и ставить более высокие цели. У нас тогда состоялся разговор с Франком.

— Что за разговор? — Я передал ему мнение большинства, что подготовка стала однообразной. Хотели, чтобы немного поработали над физикой. Мы чувствовали, что нас не хватает. На что он ответил: «Ребята, подготовка второй год одинаковая. Вы же хорошо себя чувствовали — значит, причина не в нас, а в вас». Говорил, что они ничего не меняли, а нам теперь что-то не нравится. Это их подход.

Может, этот европейский подход и правильный. А нам всё время нужно что-то выдернуть, добавить какой-то импульс. Веркотерен, когда его спрашивали про разницу между российскими и европейскими футболистами, говорил: «Я удивлён, что россиян нужно подталкивать и подгонять. Европейские сами хотят — им только нужно помочь. А российские футболисты всегда чего-то ждут от тренера».

— После того как фанаты сожгли ваш «мерседес», не было желания сменить обстановку? — Сменить желания не было. Хотелось понять, кто это сделал. Спустя несколько лет только стало известно, когда всё улеглось. Болельщиков тоже можно было понять. Это же было в период нашумевшего матча в Грозном. Мне, наоборот, хотелось развернуть к себе болельщиков не словами, а своей игрой. Мы хотели показать, что являемся заложниками ситуации, а не инициаторами той игры.

— А как руководство клуба отреагировало на историю с машиной? — Они пообещали вернуть деньги, но своё обещание не сдержали.

— Какая самая большая дичь запомнилась за два сезона в ФНЛ? — Там мало реализовывают моменты. Это не дичь, а профессиональный взгляд на разницу между ФНЛ и РПЛ. Если в Премьер-Лиге человек выходил один на один, то в 80% случаев — это гол. А в ФНЛ — фифти-фифти. Там могут в пустые ворота не попасть. В РПЛ такие моменты не прощают. А по накалу и объёму работы лиги ничем не отличаются.

— Главной причиной ухода из «Крыльев» стали травмы? — Нет, травмы тогда меня не беспокоили. Скорее, решение тренерского штаба во главе с Андреем Валерьевичем Тихоновым. Со мной вообще никто не разговаривал. Только спустя время мне позвонил генеральный директор Шашков, поблагодарил за всё и сказал: «Руководство и тренерский штаб больше не нуждаются в тебе». Он заверил, что лично у него ко мне хорошее отношение. А больше никто не позвонил. На этом всё.

— Не очень-то красиво по отношению человеку, который 10 лет карьеры отдал клубу. — Как есть.

— Почему пошли в «Краснодар» после «Крыльев»? — Исходя из тех предложений, которые были. Краснодар ближе к дому, и там хороший климат. Понимал, что карьера идёт не на восход, а больше в закат. Хотелось посмотреть инфраструктуру, которая так шумела. Мы видели академию «Краснодара» и эти условия. Хотелось окунуться в это всё. А кроме того, у меня мама с родной сестрой живут в Краснодаре. Душа склонилась туда.

Думал: зачем идти в команду — откровенного середняка ФНЛ? Когда мы общались с руководством «Краснодара», в частности с Хашигом, мне объяснили, что заявка сквозная, и я могу играть как за молодёжку, так и за основу. Это была интересная работа.

Но в «Краснодаре» я начал мучиться со спиной, стало подводить колено. За полгода до конца контракта мы сели и поговорили. Мне сказали: «Ты нам нужен как футболист, а не как человек, которого нужно постоянно лечить». Я сам всё прекрасно понимал. Но «Краснодар» проспонсировал мне операцию уже после расторжения контракта, за что я им очень благодарен.

— С молодыми в «Краснодаре» были на одной волне? — С молодыми были очень хорошие отношения. Мне всегда нравилось работать с молодёжью, было интересно, как они думают, насколько они разные, как переносят нагрузки. Я делился с ними опытом и говорил: «Ребята, это не нагрузки по сравнению с тем, что было у того же Газзаева».

Им тоже было интересно — постоянно задавали вопросы. Спрашивали о каких-то жизненных ситуациях. Помимо футбола, ездили на море компанией в пять или шесть человек. Они показывали свои молодёжные движения.

— А по каким нефутбольным вопросам обращались? — Им было по 18-19 лет. Например, с подружкой там поругались — спрашивали, как и что делать. Я с позиции старшего брата давал какие-то советы.

— Вы рассказывали, как один из молодых просил у вас дать погонять на «Ауди». Были ещё проявления дерзости? — Ребята просили и денег занять. Это нормальная практика. Я молодым тоже иногда перебивался. Желания много, и кровь кипит. В «Краснодаре» и ЦСКА похожая и, на мой взгляд, правильная политика — молодёжь особо не балуют высокими зарплатами и премиальными.

Порой ходили в кафе. Хоть там про меня и сказал один известный джентльмен, что я не платил по счетам, я такого не припомню. Наоборот, скорее закрывал счета, нежели за меня кто-то платил. А сейчас, когда ребята уже повзрослели и играют в РПЛ или Первой лиге, при встрече говорят: «Ты за нас тогда платил — теперь мы за тебя платим». Вот это правильно! Значит, не зря я с ними проводил время (смеётся).

— Было какое-то взаимодействие с Галицким? — Да, Сергей Николаевич очень общительный человек. Он мог подойти даже в перерыве или во время тренировочного процесса, чтобы задать какие-то вопросы относительно молодых ребят. Спрашивал моё видение как опытного игрока о перспективах того или иного пацана. Мне было очень интересно и приятно, что такой человек интересуется моим мнением.

Чем удивлял Хиддинк в сборной России

— Вы были в заявке сборной России на товарищеский матч со сборной Нидерландов. Что запомнилось тогда? — Я помню тот выезд. Была ощутимая разница между физическими качествами и вообще между строением голландцев и нами. Мы на их фоне казались какими-то мальчишками. Они — здоровые, крепкие. Тот же Кюйт или Зеедорф — груда мышц. Это очень запомнилось.

— Что ещё запомнилось из сборной? — Запомнился сам вызов, сборы в Сочи. Меня тогда вызвали авансом, потому что я неплохо проявлял себя в молодёжке. Тогда на сборе были тот же Титов, Семшов, Смертин. Я ходил в садик и смотрел на них по телевизору, а тут мы в одной команде с такими грандами. Эти эмоции очень запомнились. Конечно, ещё запомнился диалог с Хиддинком.

— Расскажите. — В перерыве игровой тренировки он подозвал меня и сказал: «Я не могу понять: зачем мы тебя сюда вызвали? Ты собираешься себя проявлять?» У меня сразу что-то щёлкнуло. Я закрыл на всё глаза. Забыл, что против меня играет Кержаков и ещё кто-то. После этого начал играть так, как умею. Уже после тренировки он ко мне подошёл и сказал: «Вот теперь вижу, за что мы тебя сюда взяли. Это нужно делать всё время».

— Каким был Гус в работе? — На тренировках была лёгкая и непринуждённая атмосфера. В то же время он мог взорваться по любому поводу. Например, Торбинский плохо подал угловой — Хиддинк на английском матом как начнёт орать! Но Гус всегда всех подбадривал: «Good, good». В команде была дисциплина.

— Вы допускали серьёзные ошибки по ходу карьеры? — Ошибок была уйма. Но жалеть об этом нет смысла, потому что сейчас есть колоссальный опыт, которым можно поделиться. В этом плане ошибки очень помогают, и не нужно бояться их совершать. Это такая штука — берёт дорого, но объясняет доходчиво. Я ни о чём не жалею. Всё супер! Зато сейчас, проанализировав прошлое, ты понимаешь, где так не нужно или нужно делать.

— Не сносило голову, когда появились большие деньги? — Мне никогда не сносило голову. Я не менялся как человек. Деньги не меняют людей, а показывают их сущность, нутро. Если ты хорошо воспитан и порядочен, то деньги никогда не испортят. Таких примеров очень много.

Есть и обратные примеры, когда голову сносило. Однако у меня никогда и не было больших денег — я не зарабатывал миллионы долларов. У меня был средний или выше среднего заработок.

— На что потратили первую круглую сумму? — Купил машину.

— Какую? — BMW X5.

— Долго прокатались? — Прокатался недолго, потому что машина была объёмной, на больших колёсах. А в то время в Самаре были очень плохие дороги и было некомфортно на ней ездить. Потом искал другие варианты — что-то более мягкое, чтобы было комфортно и нечасто ремонтировать.

— Карьера могла сложиться удачнее? — 100%. Но что об этом говорить? Сейчас бы эти мозги мне молодому, но время уже упущено. Жалеть об этом смысла не вижу. Лучше акцентировать внимание на большом опыте.

Сегодня я получаю колоссальное удовольствие от работы с детьми, когда вижу, как они растут и развиваются. В то же время очень хочу в будущем попробовать поработать с большой профессиональной командой.

— Клуб мечты? — Прямо сейчас — ЦСКА.

— У Федотова появился конкурент? — А почему нет?