Встречи на хоккейных перекрестках
Анатолий Богданов — уже давно легенда украинского хоккея. Именно он сенсационно привел киевский «Сокол» к бронзовым медалям чемпионата СССР и проработал в этой команде главным тренером 15 лет. Но и в союзном масштабе Богданов был величиной. Уже в 32 года стал тренером второй сборной СССР, приводил молодежную сборную к победе на чемпионате мира. Именно Богданов в начале 1990-х с другими российским корифеями стал поднимать с колен финский хоккей, а затем тренировал «Трактор», «Витязь» и нижегородское «Торпедо».
Звали в СКА, но не хотелось оставлять сборную
— Анатолий Васильевич, вы родились в России, долго прожили на Украине. Кем себя считаете?— Наверное, гражданином СССР. Или человеком мира. Когда я уехал в Финляндию в начале 1990-х, моя страна еще была Советский Союз. Потом вернулся в Киев, у меня украинский паспорт. Прожил там много лет и люблю этот город. А также Россию. Вырос в Подольске. И скажу, что, наверное, человеку хорошо там, где он работает. — В свое время вас приглашали возглавить СКА? — Да. Но это было давно. В начале 2000-х, тогда президентом работал Борис Винокуров. — Что не срослось? — У меня особого желания не было. Да, и в Питере тогда, в «догазпромовскую» эпоху, царило полное безденежье. Команда не в лучшем состоянии находилась. Плюс в свободное от работы время я занимался со сборной Украины — во время сезона проходят турниры Еврочелленджа, чемпионаты мира, Олимпийские игры. СКА хотел, чтобы я сосредоточился только на работе в клубе, а меня это не устраивало… — Да, выбор сложный. — Одним словом, что-то не сложилось, пошло не так. Хотя у меня всегда были хорошие отношения с Питером. Когда тренировал вторую сборную, всегда приезжал сюда — ежегодно проходил по весне турнир на призы «Ленинградской правды». Кстати, одно время мы вели переговоры с Николаем Дроздецким, приглашали его в «Сокол», но не смогли противостоять ЦСКА. — Именно вы превратили Киев в хоккейный город — до этого он был хоккейной периферией. — Не надо так уж персонофицировать. У нас был хороший тренерский штаб — Фадеев, Сомович. Персонал. Профсоюзная организация УССР в лице Виталия Алексеевича Сологуба — кандидата в члены ЦК КПСС. Ведь в Киеве, как и в Москве, тогда, к примеру, прописаться было сложно. Все потихоньку работали: и тренеры, и игроки. Постепенно команда стала именитой, видной. А не просто пришел Богданов — и всё.
Мунтян предупреждал: «Футболисты не хоккеисты, к такой работе не привыкли»
— Для вас, вероятно, был примером для подражания Валерий Лобановский из киевского «Динамо»? Вы же были знакомы. — Ну, скорее шапочно: здрасьте — до свидания. Относились друг к другу, естественно, уважительно. Но каких-то общих планов не было. Единственно, когда Володя Мунтян закончил играть, он работал тренером в команде СКА (Киев), которая выступала во второй лиге — Валерий Васильевич приходил, и мы общались. И конспекты свои давал. Только предупреждал: «Ты смотри, футболисты не хоккеисты, они к такой работе не привыкли». — Вы, наверное, на уровне Лобановского демократом выглядели?— Нет (смеется). В этом плане, не сговариваясь, мы были сторонниками строгой дисциплины. И на площадке, и за ее пределами. — В Москве ревностно относились к успехам «Сокола»?— По-разному. Когда мы в 1985 году выиграли бронзовые медали чемпионата СССР, Борис Локтев, наш уважаемый мастер, написал большую статью в «Советском спорте». Мол, «Сокол» — команда слишком дисциплинированная, запрограммированная, мало импровизации и т.д. — Обидно было читать? — Я тоже написал в ответ: «Где можно — творим, где нельзя — строго выполняем задание». А так к нам везде хорошо относились в России. Я ведь работал на двух молодежных чемпионатах мира, девять лет руководил второй сборной: и главным тренером, и помощником Кострюкова, Моисеева. — Вас, кстати, тренером во вторую сборную привлекли очень рано, в 32 года. — Да, в 1979 году Анатолий Кострюков пригласил. Наверное, в Федерации посмотрели, что тренер молодой, мы как раз поднялись в Высшую лигу с «Соколом». Может, разглядели что-то хорошее. — Как складывались отношения с Виктором Тихоновым, ведь первая и вторая сборные должны однозначно в связке трудиться. — Отношения были нормальные, рабочие, но много пожеланий у него не возникало. У первой сборной и так был очень широкий круг кандидатов. Но в то же время случались конкретные задания от Тихонова. Например, перед Олимпиадой в Сараево, в декабре 1983 года, мы были в Америке с олимпийской сборной. И Виктор Васильевич — тогда уходил Третьяк — поставил задачу проверить Сашу Тыжных и Сережу Мыльникова. И Мыльников в этой серии выглядел увереннее.
При поездках в Америку нас готовили к худшему
— А Тыжных так и остался вечным дублером. — И еще Володя Ковин из «Торпедо» очень хорошо себя показал, и я порекомендовал его Тихонову. В итоге горьковчанин поехал на Игры. Но в основном в команду попадали или молодые, или те, кто заканчивал, но в случае нужды могли заткнуть дырки. Например, Билялетдинов играл в одной из поездок, Голиков-старший…— Уже в начале 1980-х многих советских игроков пытались вербовать за границей. При вас такие случаи были?— Да, кажется 1985-й или 1986-й год. Проходил молодежный чемпионат мира, я был помощником Леонида Киселева. За эту команду играл как раз Михаил Татаринов, еще игрок «Сокола». И вот однажды Миша обращается ко мне: пришли заокеанские эмиссары и принесли чемодан денег — чтобы он уехал в НХЛ. Хотя, наверное, это все-таки это был чемоданчик (смеется). Они жили в номере с Сашей Семаком. Спрашивает: «Что мне делать? Как дальше? Я никуда не собираюсь, не хочу»! — «Ничего не делай, продолжай спокойно жить. Только никому про эту встречу не рассказывай. Забудем историю»! — Послушался?— Да. Я попросил его ничего не сообщать человеку, который обеспечивал безопасность. Ведь если узнают — следующий раз не выпустят. А вот Годынюк у нас из «Сокола» уехал. Прикинулся, что болен. Тогда в Союз хлынул поток из-за границы — украинцы, евреи — с тысячью долларами в кармане они становились бизнесменами. Один такой делец и увез его в НХЛ. А если бы он еще поиграл здесь, может, и значительно лучше бы его заокеанская карьера сложилась. — Драки на заокеанских стадионах часто возникали? — Когда с «Соколом» совершали турне, вспыхнула драка пятерка на пятерку в предпоследней игре… Не могу сказать, что наши противники были настроены особенно агрессивно из-за своих политических взглядов, что им надо наказать коммунистов. Хотя иногда нас готовили к худшему. В 1980-м году обстановка накалилась из-за Афгана. Нам говорили: будьте осторожны, кругом провокации. Никто не едет в Америку, удивительно, что вы решились. Но всё прошло нормально.
Первого легионера пришлось «устроить» инструктором в «Зенит»
— Кто из игроков второй сборной, имеющий большой талант, так и не смог себя реализовать? — Много таких, к сожалению. К примеру, форвард московского «Динамо» Сергей Яшин. Очень талантливый парень, но по-настоящему так и не заиграл. Да и Белошейкин. Он у меня играл в молодежной сборной. -Тихонов его очень ценил. — Путь в большой хоккей ему всё-таки дал Михайлов, когда его совсем молодого стал выпускать в матчах Высшей лиги. Женька, конечно, был парень интересный во всех отношениях. Печально, что все так сложилось. Талант у него, действительно, был от Бога. — У вас же в «Соколе» появился первый в истории советского хоккея легионер — американец Тодд Хаджи. Как вы его заполучили? — Это «Виннипег» очень захотел его нам отправить. У этого клуба НХЛ генеральным менеджером работал Майк Смит, который был приверженцем советского хоккея. Смит обратился в нашу Федерацию — и «Джетс» заключили с «Соколом» договор о дружбе, обмене опытом и т.д. Меня пригласили на матчи Кубка Стэнли и сказали, что у нас есть мальчик, он задрафтован, заканчивает Гарвард, возьмете в команду? — Пришлось соглашаться? — Ну проблем с Тоддом никаких не возникало. Парень очень разумный, хороший. Гарвард, что там говорить. Но только в хоккей особо играть не умел, даже на уровне Высшей лиги. Максимум для четвертого звена. Зарплата у него была такая же, как и у всех. Проблема была только с документами. Как его протащить, к примеру, в Горький, город, закрытый для иностранцев. Что ж, выписали ему удостоверение, тем более что фамилия славянская, закарпатская. В списках числился как инструктор по спорту общества «Зенит». — Вы уехали в Финляндию, в «Ильвес», в 1991 году, когда финский хоккей был еще полупрофессиональным. — Когда я «Ильвес» возглавил, у нас числилось два-три иностранца-профессионала. Все остальные игроки работали. В 10 командах лиги было только два освобожденных тренера: я и Майоров, потом вместо него приехал Юрзинов. Мы поставили работу, которая была принята в СССР, а сейчас считается неправильной. И финны с удовольствием по ней пошли, стали много работать. Нами была дорожка проторена, и они по ней продолжают двигаться.
В «Витязе» говорили: нам результат не важен. Нужна драка, кровь
— В Россию вы вернулись в начале 2000-х, тяжело пришлось?— Нет. Хотелось объясняться на родном языке — великом и могучем. В Челябинске президент клуба, который взял меня на работу, вынужден был уволиться. И по договоренности — я за ним. Если говорить про «Витязь», то мало знал обстановку. Я сам начинал играть в Подольске, и мне было важно там себя попробовать. В «Торпедо» же обычная ситуация. Сейчас, в отличие от советских времен, ждать не готовы. Зато, когда уже с Кари Ялоненом работал в «Торпедо», показали хороший результат — лучший за годы выступления в КХЛ. — Неплохо. — Но тренерская судьба — всегда какие-то сложности. Когда работал с «Торпедо» еще в первом дивизионе, руководству казалась, что я с хоккеистами слишком мягко обхожусь: не ору, матом не ругаюсь. Хотя, проработав 13 лет в Финляндии, понял, что с игроками надо разговаривать, а не только орать. — У «Витязя» тогда уже была бойцовская команда. Требовали они постоянно тафгаев выпускать? — Да, был один паренек из Канады, который выходил на лед только драться. Другого от него не требовалось. Да, и играть толком не мог. Руководство, бывало, говорило, что нам результат не важен. Нужна драка, кровь. Игорь ГУРФИНКЕЛЬ.
