В постели со сталинским наркомом

Главой НКВД в сентябре 1936 г. Сталиным был назначен мало кому известный партийный клерк Николай Ежов. Через два года, в ноябре 1938 г. с этого партийного эшафота по велению того же Сталина Ежов будет снят. В апреле 1939 г. арестован. 3 января 1940 г. расстрелян. Казалось бы, обычная биография для диких 30-х годов. Но были в жизни Николая Ежова и личные моменты, которые выбивались за рамки даже того кровавого и безумного времени, названного затем навечно «ежовщиной». О них и поговорим. Гей, славянин! Будущий верный сталинец Ежов родился 1 мая 1895 г. Рос болезненным и хилым мальчиком. В детстве его часто унижали и били, даже родной брат Иван как-то отходил его… папиной мандолиной. При этом так вошел в раж, что даже сломал семейный музыкальный инструмент о спину брата. Может быть уже тогда, по-родственному, брат видел в юном Коле то, что еще было его тайной? Ответить на эти унижения избиваемый подросток тогда не мог по определению, а потому покорно их сносил. Сносил? Да. Забывал? Нет. В 15 лет Ежова, едва закончившего три класса ЦПШ, родители определили в подмастерья одного Санкт-Петербургского портного. Именно там по вечно-живым и ныне правилам гламурного мира более опытные коллеги ко всем прочим унижениям сделали будущего наркома… и своим сексуальным партнером. К всеобщему приятному удивлению участников, акция Коле Ежову понравилась! Ко всему прочему в одного из внезапных своих партнеров по фамилии Филатов он умудрился даже… влюбиться! Об этом, как и о многом другом, Николай Ежов охотно и в подробностях рассказывал на допросах вчерашним своим подчиненным уже будучи «бывшим» наркомом. Но об этом позже. В 1916 г. Ежова призвали в царскую армию, где в окопах Первой мировой войны он случайно встретил… своего питерского возлюбленного. Грязь, кровь, вши, стрельба и взрывы лишь возбудили их, уже ставшими взаимоактивными «семейные» отношения. Впрочем, ежовский избранник вскоре погиб «за веру, царя и отечество», а овдовевшего Ежова комиссовали из-за хлипкого здоровья. Тем временем случилась революция, в России начали активно буйствовать большевики и Николай Ежов понял, что без их «крыши» ему, некрасивому недоучке ростом лишь в полтора метра в новой жизни не светит ничего лучезарного. Что же касается его пагубной страсти, то Николай Иванович резонно рассудил, что и в рядах новых хозяев жизни обязательно найдутся и новые партнеры. Так и вышло. ВЧК – ОГПУ – НКВД – ЛГБТ? В 1919 г. на 2-й революционной базе радиотелеграфных формирований появился новый политкомиссар. Звали его Николай Иванович Ежов. Свое вступление в должность новый политрук начал с того, что отказался от секретарши и назначил своим, но уже секретарем, некоего радиомеханика Антошина, которому помимо обычных служебных обязанностей вменил и дополнительные (понятно, какие – авт.), наказав исполнять их с особой трепетностью, что тот и делал. За что потом, с подачи уже низложенного наркома, и поплатился. Тем временем карьера незаметного технаря Ежова, удачно записавшегося в 1917 г. в партию ВКПБ, медленно, но верно шла вверх. Время для получения заветного партбилета Николай Ежов выбрал точно: не попал в когорту «старых большевиков», в массе своей не без его участия сгинувших уже в сталинских лагерях, и не примкнул к т.н. «примазавшимся», чья судьба тоже была не слаще. В 1922 г. Ежов становится уже первым секретарем Марийского обкома ВКПБ. Отсутствие какого-либо образования ему и тогда, и впоследствии с лихвой заменяли физиологическая усидчивость и абсолютная исполнительность. Впрочем, они не помогли новому секретарю пережить местные интриги и уже через полгода Ежова решением ЦК переводят на такую же должность в казахстанский Семипалатинск, где он сразу же обзавелся и новыми любовниками. Очень быстро Николай Иванович дорос до должности II секретаря ЦК Казахской АССР (так тогда назывался Казахстан – авт.). Именно в то время он на каком-то совещании знакомится с Иваном Москвиным, тогда заведующим Орграспредотделом ЦК ВКПБ, т.е. главным партийным кадровиком! Ежов понял, что поймал перо… жар-птицы! Именно ничего не подозревающий Москвин дал Ежову блестящую характеристику, написав: «… Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным: он все сделает», которая определила и дальнейшую карьеру «кровавого карлика», и трагическую судьбу самого Москвина. После перевода Ивана Москвина в ВСНХ, Сталин назначает Ежова на его место. Так полуграмотный недоучка и гей становится главным кадровиком большевистской партии. Новую должность нужно было подкреплять новыми громкими делами и Ежов не подкачал. Лишь за один 1933 г. новый кадровик проводит «генеральную уборку» в партийных рядах, изгнав оттуда несколько сотен тысяч верных партийцев, что было на руку вождю. Поэтому в 1936 г. Сталин, решив убрать из НКВД ставшего неугодным Ягоду (тоже не чуравшегося мальчишеских «слабостей»), назначает на его место Николая Ежова. Задание одно: так же тщательно очистить и чекистские ряды от сталинских «недругов». Николай Ежов задачу понял. Большая часть руководителей НКВД, от начальников отделов и управлений были расстреляны, с рядовых сотрудников сдирали шевроны, а самих выбрасывали на улицу. Рушились резидентуры за рубежом, арестовывались и гибли наши агенты, но… кого это могло заинтересовать, если того хотел вождь? Ежовские детские унижения, юношеское, ставшее пожизненным, тоже насильное половое влечение к себе подобным, сделали из тихого и безропотного недоросля кровавого садиста! На суде он пафосно заявит: «… Я почистил 14 тысяч чекистов, но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил…» Уже после ареста Ежова в его кабинете нашли многочисленные исторические книги о пытках в казематах средневековой инквизиции, по которым нарком осваивал свою новую профессию. Освоил основательно: если его сменщик Лаврентий Берия лишь изредка присутствовал на допросах, то для Николая Ивановича высшим наслаждением было личное участие в них! По показаниям соучастников, Ежов своими садистскими наклонностями пугал даже их, тоже далеко не дилетантов в профессии палачей. Достаточно сказать, что когда в личном сейфе Ежова при обыске были найдены сплющенные пули, тот охотно пояснил, что ими были расстреляны видные «враги народа» Каменев, Зиновьев и другие т.н. троцкисты. Там же, между партийными брошюрами, аккуратной горкой высились всевозможные порнокарточки и секс-игрушки. Да, на службе Николай Иванович времени даром не терял и его рука в железной «ежовой» рукавице, очевидно отдыхала редко. Когда арестовали Ивана Москвина и его жену, которые по человеческой наивности допустили когда-то кроткого Ежова в свой собственный дом, угощали его домашними пирогами и наливками, то лично Ежов дописал в протоколах их допросов, что эта семья… хотела его отравить! Чету Москвиных конечно расстреляли. Светская львица при ЦК ВКПБ Ну а что же с семейной жизнью самого Николая Ивановича? А вот что. Невзрачная внешность, плохо залеченный сифилис и развившиеся от постоянных пыток и расстрелов вчерашних соратников острый психоз и алкоголизм, не помешали ему дважды создавать внешне обычные «ячейки общества». Эта традиция активно живет и по сей день как среди нашей гламурной тусовки, так и среди многих чиновников, создавая мощное «голубое лобби» и непробиваемую круговую поруку. Первый раз Ежов женился в 1921 г. Молодая супруга Антонина Титова часто уезжала в командировки, во время которых ее место в постели будущего наркома занимали не только проститутки, но уже и многие его сослуживцы. Брак распался. И в 1930 г. он, будучи уже заведующим Орграспредотделом ЦК ВКПБ, женится на Евгении Хаютиной (урожденной Фейгенберг), с которой познакомился в спецсанатории в Сочи. У девушки, мечтавшей о легкой и шикарной судьбе, началась новая лихая жизнь. В огромной московской квартире Ежова молодая супруга организовала непривычный для тех лет светский салон. Гости были сплошь именитыми особами из партийной, творческой и научной интеллигенции: писатели Исаак Бабель, Михаил Кольцов, Михаил Шолохов, путешественник Отто Шмидт, партчиновники Косарев, Поскребышев, Эйхе и многие другие. Гости выпивали, танцевали, музицировали, шутили и флиртовали с хозяйкой. Многих потом за эти шутки расплющенные чекистские пули свели в могилу. А уцелевших до поры счастливчиков – в будуар самой хозяйки. Например, среди многочисленных любовников Евгении Хаютиной отметились и полярник Отто Шмидт, и писатели Исаак Бабель и Леонид Соболев, и даже главный глашатай советского казачества Михаил Шолохов! Вот что рассказала об одном семейном скандале в семье Ежова на допросе ближайшая подруга Евгении Хаютиной Зинаида Гликина (которую потом тоже расстреляли). Дело было на госдаче Ежова в поселке Дугино: «…Ежов извлек из сейфа пачку каких-то документов и заставил жену при мне прочесть их вслух. Та начала, но быстро запнулась: это были детальные расшифровки ее недавней интимной встречи в «Национале» с Михаилом Шолоховым.» Причем, как пояснила Гликина, стенографисты НКВД расшифровали и зафиксировали в тексте и все звуки, отмеченные на пленке типа: «идут в ванную», «ложаться в постель», «постель скрипит» и т.д. Далее – по смыслу. Ежов был взбешен, но отнюдь не изменой жены, он сильно избил ее: ведь тогда НКВД активно разрабатывал и Шолохова, готовя новое, уже «казачье» дело, а тут такой облом! И от кого? От любимой, хоть и распутной. В общем, какой-то патологический «семейный подряд». Шолохов, логично ожидавший от НКВД какой-нибудь провокации, на всякий случай заранее «стукнул» вождю о том, что чекисты своими действиями на Дону могут довести гордое казачество до прямого бунта, что и спасло будущего Нобелевского лауреата от гибели. Его не тронули, а с Ежовым вождь поговорил отдельно и весьма жестко. В результате у Ежова появился новый первый заместитель: Лаврентий Берия. Приближающийся крах стал очевиден и вскоре Ежова решением Сталина назначили наркомом водного транспорта СССР, отдав НКВД под полный контроль Берии. Все понимали, что это последняя стартовая площадка Николая Ивановича перед роковым шагом к неизбежному расстрелу. Все понимая и не имея возможности что-либо уже изменить, Ежов совсем сорвался с катушек: пил не переставая и при этом все же умудрялся активно-пассивно общаться со своими фаворитами, о чем он подробно рассказывал затем на допросах. В результате все они пошли вслед за ним. Например, одним из первых, кого Ежов назвал своим давним секс-партнером, был некто Иван Дементьев, с которым Ежов близко сошелся еще в Семипалатинске. Впрочем, осудили и расстреляли Дементьева не за его нетрадиционную любовь к наркому, а за «вражескую работу», к которой того якобы привлек Ежов. Если за таковую считать по словам Дементьева совместное с Ежовым «гуляние по комнате без штанов», то враг, конечно, был обезврежен вовремя. По той же грустной дорожке пошел и директор МХАТа Яков Боярский-Шимшилевич, с которым у Ежова случился адюльтер еще в 1925 г. в Оренбурге. В то время Яков Боярский был председателем Казахского облпрофсовета и дружил с местным видным партийцем Филиппом Голощекиным, который тоже вскоре оказался в постели Ежова. Их арестовали в 1939 г., два года пытали и в начале 40-х поставили к стенке. В этом тяжком любовно-номенклатурном списке Ежова значится и начальник ленинградского Военторга Владимир Константинов, которого расстреляли даже раньше самого Ежова. Интересно (если во всем этом грязном перечислении это слово уместно – прим. авт.) то, что однажды Ежов сильно напоив свою пассию Константинова, … изнасиловал и его жену. Может, разминался? Судьба же «светской львицы» Евгении Хаютиной – Ежовой была ничуть не лучше судьбы ее супруга: в 1938 г. она, осознав всю глубину личного краха, приняла большую дозу люминала и тихо отошла в мир иной. Похоронена на Донском кладбище. Муж на похороны не приехал. Его расстреляют двумя годами позже – в 1940 г.