Интервью с тренером Николаем Лемтюговым – о тренерской философии и двух увольнениях Рябыкина за сезон

Один из самых искренних людей в российском хоккее рассказывает, как строит карьеру на новом поприще.

Сменить больше десятка клубов, героически вернуться на лёд после удаления селезёнки, сыграть в хоккей в Южной Корее и Англии – Николай Лемтюгов провёл неоднозначную, но очень яркую и насыщенную карьеру игрока. С прошлого сезона экс-форвард осваивает новую профессию – тренера. В эксклюзивном интервью «Чемпионату» ассистент в штабе «Стальных Лис» рассказывает, как направляет своих подопечных и чему научился сам.

«Брагин был очень близок к пацанам»

— Николай, последние новости из мира тренеров: Игорь Гришин покинул «Спартак» меньше чем через три месяца после назначения; Дмитрия Рябыкина уволили дважды по ходу одного сезона, в «Ванкувере» некрасиво отставили Брюса Будро. Естественный вопрос на этом фоне: а что хорошего может быть в такой нестабильной профессии, как тренер? Какие достоинства в этой работе находите вы? — Многие говорят про мою карьеру, что я был «ходоком» — как в «Игре престолов». Я фильм не смотрел, но меня так назвали, потому что был во многих командах лиги. У всех переходов были разные причины, всякое бывало.

Я продолжил карьеру в хоккее, и для меня это большой опыт. В чём? В том, что научился выходить из разных ситуаций с минимальными потерями. Если в первый год я сомневался, то во второй могу на 100% сказать, что молодёжный хоккей — это прежде всего психология. Вижу параллели с теми тренерами, с которыми работал как игрок, и понимаю, что самое трудное в хоккее — найти общий язык с хоккеистом. Проблемы возникают тогда, когда тренер перестаёт искать ключи. Так как у тренера больше рычагов влияния на хоккеиста, при появлении сложностей он может либо супермощно затренировывать игрока, либо и вовсе прибегнуть к его увольнению.

Для меня очень интересно работать в тренерской профессии, потому что я пытаюсь найти ключи к каждому хоккеисту. Неважно — лучший он игрок в команде или, наоборот, у него что-то не получается. Я пытаюсь дорыться до самой сути, почему происходит тот или иной случай.

— Но ведь хоккей — командный вид. Разве правильно заниматься с каждым индивидуально? — Нет, почему же индивидуально? Не бывает такого, чтобы 24 человека в полном порядке, а у одного проблемы. Я вам честно скажу, что у всех плюс-минус общие проблемы. У кого-то проблемы с любовными историями, у кого-то — с родителями, у кого-то хоккейные, у кого-то всё вместе. Говорят, что когда ты приходишь на арену, то должен забыть обо всех проблемах и работать. Но эти проблемы не уходят просто так, и игрок продолжает нервничать, переживать. Стараешься помочь в решении каким-то советом. Это нормальные вещи, и я вам скажу, что во многих случаях это работает. Кроме того, команда видит, что тренерскому штабу небезразлично, и хоккеисты больше открываются для диалога, меньше замыкаются в себе.

— А как же тактика, статистика, разборы видео, упражнения на льду и в тренажёрном зале?.. — Это уже механика. Процесс, который люди просто выполняют, а ты их поправляешь. Главные проблемы у спортсменов всё равно сидят в глубине. Человека можно научить тягать штангу, но, если ты поможешь ему решить внутренние проблемы, это будет в пять раз ценнее, чем если ты научишь его правильно приседать. Конечно, это тоже немаловажно: нас раньше никто не учил правильно приседать, поэтому многие спортсмены заканчивали из-за травм. Я играл в Европе, в Америке и не понимал, когда тренер приходит в раздевалку и спрашивает, как у меня жена, есть ли у меня бытовые проблемы. Я этого не понимал, думал: ну спрашивает и спрашивает, какая ему разница. Но именно такой подход располагает к себе человека, он начинает меньше негативить. Когда тебя не дёргают и нормально общаются, ты расслабляешься. Если что-то не получается, не идёт, то немного отпускаешь ситуацию, и некоторые проблемы на льду решаются сами собой. Кто играет в хоккей, тот меня поймёт: когда тебя постоянно дёргают — неважно за что — ты постоянно на нервяке и никак не можешь решить эти проблемы. — Кажется, не самый популярный подход в России. Чувствуете себя первопроходцем? — У каждого своё, конечно, но, например, когда я играл в Казани, со мной общался Зинэтула Хайдярович (Билялетдинов. — Прим. «Чемпионата»). Он вызывал и говорил, как надо играть, в чём мои проблемы. Брагин в молодёжной сборной тоже активно общался, спрашивал, что мешает. Он действительно был очень близок к пацанам — почему и работал в команде так долго. Шутки, лёгкость в общении — ты понимал, что человек реально за тебя переживает. Не напрягал каждый день, а только в тот момент, когда тебе действительно надо напрячься, закусить удила, работать — и никаких хи-хи, ха-ха. Когда было время для этого, он и сам был готов посмеяться, пойти на моменты, про которые многие тренеры подумали бы: «А с чего я вообще буду за одним столом с ними сидеть». Я не работал с Тарасовым, но про него говорили, что он в своё время был другом для всех. Об этом рассказывали старшие хоккеисты. Однако в целом раньше часто боялись подойти к тренеру, спросить совет. Мне кажется, проблема в наших тренерах, что иной раз идёт перегиб — и очень масштабный. У нас по классике не трогают только иностранцев. Взяли иностранца — и стараются лишний раз не дёргать. А русского чего бы не дёрнуть?

«Когда команда разгильдяйская, выходит на пафосе и из-за этого проигрывает, меня может крыть»

— Вы очень спокойно говорите о проблемах, которые окружают хоккеистов. А как вы реагируете на поражения? Когда «Стальные Лисы» проигрывают, вы также спокойны или можете закипеть? — За два года у тренерского штаба не было больших проблем с этим. В прошлом году у нас вообще были суперсерии — 11 побед, потом через одно поражение — 14 побед. В этом году у нас 10 поражений в 44 матчах — это третий результат в лиге. У нас не было такого жёсткого завала, как у других команд. Но в любом случае в раздевалке сразу после игры нельзя делать какие-то глобальные выводы — менять состав, кого-то критиковать за игру. Этим нужно заниматься на следующий день. Я себя приучил, что после поражения не делаю жёстких заявлений для команды. Сначала нужно всё пересмотреть, всё сложить и понять, почему случилось это поражение: либо команда устала, либо, наоборот, не проснулись, слабо размялись, либо ещё что-то. Но в целом к поражениям я спокоен. Больше нервничаю, когда поражения возникают из-за разгильдяйства. Когда поражение закономерно, это не так обидно. Если твоя команда проигрывает вчистую по основным критериям, то понимаешь, что нет смысла на кого-то срываться, что-то выискивать, делать трагедию. Когда команда, наоборот, разгильдяйская, выходит на пафосе и из-за этого проигрывает, меня может крыть. — Про молодёжные команды часто говорят, что их задача не выиграть, а дать кадры в КХЛ. Для вас как для тренера, что будет бóльшим успехом: если условные Канцеров и Квочко дорастут до «Металлурга» или если они возьмут Кубок Харламова? — А разве вырастут эти кадры — Канцеров, Квочко, Гребёнкин, Крохалев, если будут находиться в постоянном негативе и проигрывать? — Есть разные ситуации: можно выдать длинную серию побед, а в полуфинале-финале проиграть. — Дойти до полуфинала или финала — это уже достойный результат… — Есть разные команды. СКА, кажется, может устроить только Кубок… — Это уже другой вопрос: у СКА в радиусе 500 километров — четыре команды. Наверное, я бы с таким резервом, с таким количеством игроков ставил цель только выиграть. Но если у тебя в команде 25-30 человек, и из них семь-восемь молодых парней 2005 и 2006 годов, полуфинал и финал будет считаться хорошим результатом, и никто в тебя камень не кинет. Победа — это не случайный фактор, а результат работы: правильно выбранная тренерским штабом тактика, хорошее выполнение этой тактики игроками. Когда всё это складывается, хоккеист растёт, и на выходе мы получаем больше ребят, способных играть в КХЛ. Тот же Гребёнкин зашёл и поехал, сейчас зажигает в Хабаровске. Расскажу простой пример. Есть такой Максим Кузнецов, он в Орске сейчас играет. В прошлом году у него были проблемы на предсезонке — даже вставал вопрос, оставлять его в команде или нет. Мы тренерским штабом увидели, что он нужен команде, что с ним можно поработать и что у него есть много плюсов, которые можно развивать. Закончилось это тем, что он стал лучшим бомбардиром команды и побил рекорд «Стальных Лисов» по голам. — Лучший бомбардир «Стальных Лисов» этого сезона — Роман Канцеров — вызывался в «Магнитку» на несколько матчей, но в итоге сыграл в общей сложности только две минуты. Можно ли таким вызовом психологически «прибить» молодого игрока? — По поводу психологии это, наоборот, хороший момент. Канцерову дают почувствовать и понять, что на него обращают внимание, на него смотрят. Даже сыграв эти две минуты, он тренировался с командой, всю кашу видел изнутри, видел, как опытные хоккеисты готовятся к матчу, как они готовят свой инвентарь и так далее. Во всём этом он поварился — это большой плюс. То, что у него отсутствовала игровая практика, это, наверное, для нас не столь важный вопрос, потому что, возвращаясь к нам, он играет по 25 минут. Ему не надо играть пять матчей лишь для того, чтобы вернуться на свой уровень и попасть в ритм. В этом я вижу плюс — тем более для Ромы, ему ещё мало лет, чтобы заходить и творить чудеса в КХЛ. Он физически ещё этого не сможет сделать.

— Как устроена коммуникация между штабами молодёжной и главной команд? — У нас есть менеджер, который держит связь с главной командой. Двери главной команды всегда открыты. Если у меня возникает какой-то вопрос по большинству, например, или что-то ещё, я всегда могу обратиться к Илье Петровичу (Воробьёву, главному тренеру «Металлурга». — Прим. «Чемпионата»). Нет никаких запретов, что мы не можем куда-то заходить. Перенять опыт игры, тактики — это всё работает. Момент, который тоже очень важен: к нам могут зайти в тренерскую, спросить, кто, на наш взгляд, находится в ближайшем резерве для первой команды. Есть основные имена, но физическое состояние никто не отменял. Илья Петрович может зайти к Станиславу Андреевичу (Шумику, главному тренеру «Стальных Лисов». — Прим. «Чемпионата») и узнать, в каком состоянии сейчас Жуков, Канцеров, Рыбин, Квочко, Зимин… Всё это свободно, мы ведём диалог, изоляции между командами нет. — Хартли просил тренеров в ВХЛ и молодёжке играть в тот же хоккей, какой он ставил главной команде. Перед вами стоит задача по стилю соответствовать «Металлургу»? — У нас, наоборот, акцент стоит на развитии, на том, скажем так, советском хоккее, когда команда играет с шайбой. Не отбрасывается, создаёт много моментов и много забивает. Нам не то что не разрешают — у нас не приветствуются выходы из зоны через стекло, пробросы. Нам поставили задачу развивать ребят, а в осторожном хоккее развивать тяжело.

«Зинэтула Хайдярович пришёл и все шестерёночки составил так, как надо»

— У команды МХЛ свой сложный график. Насколько внимательно вы следите за КХЛ? — Я хожу на все домашние игры первой команды, если мы в Магнитогорске. По телевизору в принципе не люблю смотреть хоккей — картинка другая. Когда смотришь живьём, обращаешь внимание на множество разных факторов — следишь не за одним хоккеистом, не за шайбой, а за всеми игроками на льду. Что они делают, как и куда передвигаются. Люблю брать нюансы на заметку. — В вечном споре теоретиков и практиков вы на чьей стороне? Может ли человек без опыта игры на высоком уровне пройти свой путь и стать эффективным тренером? — Я думаю, что такой путь возможен, но при условии, что у тебя есть помощники, которые этот путь уже прошли. Если ты зашёл один, без помощников, это уже не то. Когда рядом есть люди, которые могут грамотно и вовремя подсказать, это сильно влияет на результат.

Примеров много. Тот же Захаркин — скажем так, профессор, который строил тренировки, определял, когда и что делать. Быков, скорее, в роли мастера — по технике, тактике. Когда два человека так сходятся, то и результат есть. Я не исключаю, что человек извне может прийти, но рядом с ним должны быть опытные люди. — В КХЛ интересный расклад по тренерам: Фёдоров выиграл Кубок в первый год работы, Ларионов в первый год поднял «Торпедо», Билялетдинов вернулся после долгого перерыва и оживил «Ак Барс». Какой вывод можно сделать из этих примеров? Все трое — гении или роль тренера переоценена? — Тех людей, которых вы назвали, нельзя занижать. Проблема «Ак Барса» была не в игре. Проблема «Ак Барса» была в людях. Зинэтула Хайдярович пришёл и все шестерёночки составил так, как надо; с кем надо поговорил, кого надо успокоил — и всё у них наладилось. Естественно, наладил игру в обороне. Но, опять же, если в коллективе всё нормально и все вопросы закрыли, решили, то и хоккей идёт совсем другой. Мы понимаем, что состав «Ак Барса» совсем не на предпоследнее место в лиге. Поэтому их взлёт был делом времени. За полтора месяца они всё собрали, отсюда и результат.

— Билялетдинов — очень опытный тренер, но Ларионов и Фёдоров в первый же год стали выдавать суперрезультаты… — Ларионов, во-первых, очень умный человек. Во-вторых, сам был отличным хоккеистом. Плюс, когда он закончил с хоккеем, то, как я понимаю, много развивался: посмотрите, он сразу поднял вопрос с питанием. У нас этот вопрос мало кто вообще поднимал. У кого-то были свои отдельные моменты: нельзя пить колу, убрать кетчуп, убрать майонез. А здесь Ларионов пришёл и всё наладил. И возьмём другой момент. Заметьте, у него в команде — только два-три взрослых хоккеиста. Остальные — молодые парни, которые уже вышли из МХЛ, но в хоккейной жизни всё ещё считаются молодыми. Ему с ними комфортно работать, потому что эти парни готовы слушать, готовы вникать во всё, что он им советует. Тем более Ларионов — такое имя. Наверное, если бы ребята были чуть постарше, то был бы не тот коннект с ними. Всё равно взрослый хоккеист думает: «Ну я же уже поиграл, что ты мне рассказываешь, что есть, что не есть». Не говорю, что было бы плохо — говорю, что было бы труднее. — Что ценнее для тренера — выиграть Кубок с составом уровня ЦСКА или сделать самобытную крепкую команду с мизерным бюджетом, как «Северсталь» в прошлом сезоне или «Торпедо» — в этом? — Цель у всех одна — выиграть Кубок Гагарина. Приходит главный тренер, набирает команду — и у него такая цель. Тот же Ларионов не строит команду на год — он строит команду на будущее. И каждый раз у него будет стоять цель выиграть. Ценность Кубка не будет выше или ниже — это будет Кубок. Когда выигрываешь его, понимаешь, насколько это круто. Самое интересное, что через два месяца все забывают, что ты выиграл. Надо уже за новым идти, у всех уже новые цели. — Но если команда с возможностями «Северстали» выходит во второй раунд — это уже достижение, разве нет? — Я как спортсмен могу вам сказать, что это достижение для вас — для прессы, для болельщиков. Для того же Андрея Разина это не достижение. Он понимает, что можно работать ещё и ещё выжимать. Он знает команду изнутри, знает, где и какая шестерёнка в моменте сдвинулась не туда. Окружающие думают, что это максимум. А тренер и команда видят, что они могли идти дальше, но сорвалось здесь, здесь и здесь. Знаем мы об этом? Знаем. Исправим на следующий год? Будем делать всё возможное, чтобы исправить. Такое мышление. — Циркуляция идей между тренерами — насколько это распространённый процесс? Часто ли удаётся подсмотреть какие-то фишки у коллег и затем внедрить их в игру своей команды? — Попытки из команды МХЛ сделать команду КХЛ не приведут к успеху. Совсем разные лиги и разные люди. В МХЛ можно и нужно работать, исходя из того, какая у тебя команда. Ты не можешь играть в быстрый хоккей, если у тебя нет 15 человек со скоростью. Ты подстраиваешься, подстраиваешь систему под тех людей, которые у тебя есть, и играешь на их лучших качествах.

«1:0 — это, наверное, не хоккей»

— Судя по вашим словам, тренер КХЛ и МХЛ — две разные профессии. Видите ли вы себя тренером в КХЛ? — Конечно, я хочу, иду к этому. Какой солдат не хочет стать генералом. — Тогда почему вы начали путь именно с МХЛ — с лиги, которая так отличается от КХЛ? — Логически давайте подумаем. Придёт Лемтюгов сейчас в какую-то из команд. Я более чем уверен, будут большие проблемы в плане невосприятия. Очень много времени уйдёт на то, чтобы поставить себя как профессионала, чтобы тебе поверили и тебя услышали. И очень много нервов придётся потратить. Не всегда эти нервы будут, скажем так, положительными. Простой пример — Дмитрий Рябыкин. Моё мнение: он не задержался главным тренером в «Авангарде», потому что не смог справиться с нервами, которые у него появились. Он не нашёл подход к команде. Я более чем уверен, что его не стало в команде только из-за этого. Это сугубо моё мнение. Тем более зная Дмитрия лично и как тренера, и как игрока, с которым играл. Это его большая проблема, из-за неё у него и не сложилось нигде. Много, много времени занимает поставить себя перед ребятами. При этом «поставить себя» не означает, что нужно заниматься тиранией — говорю не про Рябыкина, а в целом. Есть очень много разных психологических ключей, которые ты можешь подобрать к ребятам.

Сейчас не хочу заходить в КХЛ даже помощником, потому что могут выгнать в ноябре-декабре, и ты больше нигде работу не найдёшь. Я спокойно готов работать в команде МХЛ, развивать тех парней, которые только-только начинают входить в хоккей, готов делиться с ними знаниями, как из тех или иных ситуаций в команде выходить, как разговаривать.

Есть планы двигаться до главного тренера. Я ставлю себе три-пять лет на это. И что самое интересное, эти парни, с которыми работаю сейчас, к тому времени уже будут играть в КХЛ. И когда ты зайдёшь в эту лигу, ты будешь понимать, что они о тебе наслышаны и воспринимают тебя. Тогда моя адаптация в КХЛ будет совсем другой. Мне не придётся кого-то «строить» — люди уже будут знать меня как специалиста, который чего-то добьётся. Ну или не добьётся, но надеюсь, что добьюсь. По крайней мере, у меня есть такие цели.

— Хоккеисты начинают заниматься в три-пять лет, посвящают игре всю молодость, отдают здоровье. А потом многие из них идут в тренеры. Всё это действительно от любви к игре? Или здесь важно ещё естественное человеческое желание — остаться в той сфере, которая ему хорошо знакома? Неужели хоккей как род деятельности совсем не надоедает? — Многие вообще удивились, зная меня как хоккеиста, что я пошёл работать тренером. Говорили, что я раздолбай и всё такое. Но у меня всегда было своё мнение в плане игры, и мне всегда нравилось развиваться в этом направлении. Я всегда делал какие-то записи, анализировал. Когда заканчиваешь с хоккеем, много думаешь: почему так случилось, почему где-то не срослось. И я знаю всю свою карьеру, где и почему у меня не пошло. Это очень облегчает мою нынешнюю работу. Я ребятам показываю и рассказываю на своих примерах, на примерах других хоккеистов — и они меня слышат. Меня это очень радует, и мне ещё больше хочется влюбляться в эту работу. — Вы говорите про свой взгляд на хоккей. А какой он? Вы предпочтёте выиграть 1:0 или 6:5? — Я бы лучше выиграл 6:3. Потому что 1:0 — это, наверное, не хоккей. Бывают всякие игры, но сколько сейчас игр по 1:0 мы видим, в овертаймах и по буллитам — это, конечно, совсем уныло. Человек быстрее развивается, если он играет в хоккей. У этого, конечно, тоже должны быть рамки. Есть «красный лист» — зона обороны, где ты должен играть по определённым стандартам. В атаке включается твоя фантазия, твоё мастерство, твоё умение разбираться в конкретных ситуациях. Если ещё и в атаке закрепощать хоккеистов, то человек будет работать в одном направлении. Когда придёт другой тренер с другим направлением, такой человек уже не сможет с этим справиться. Тогда у него возникнут проблемы: начнут сажать на лавку, менять, выгонять. У человека должны развиваться фантазия, игровое мышление. Если он забрасывает шайбу в зону, то должен делать это так, чтобы дальше игра развивалась на него или на его партнёра.

«Мы настаиваем на том, чтобы люди не дома валялись, а думали про учёбу»

— Вы рассказывали, что со многими партнёрами сохранили хорошие отношения. Есть ли среди них человек, с которыми вы хотели бы поработать в одном тренерском штабе? — Я вам даже больше скажу: у меня есть единомышленники, с которыми мы вместе планируем создать тренерскую команду. Потому что тренерская команда тоже должна быть очень сплочённой; в тренерском коллективе все тоже должны быть положительно настроены. Даже если какой-то спор, то он должен заканчиваться позитивно. Все должны высказывать своё мнение — тогда и результаты твоей и командной работы будут повышаться. Иной раз ты видишь одно, кто-то видит другое, никто не подсказывает — тем самым совершаются иногда даже ключевые ошибки в матче. За всем одному главному тренеру уследить невозможно. — Летом вратаря ЦСКА Ивана Федотова внезапно забрали в армию. Какой была реакция со стороны молодых хоккеистов? Может быть, кто-то не планировал, но стал задумываться о том, чтобы быстрее переехать в североамериканские лиги?.. — Честно, какой-то паники вообще не было. Просто все начали задумываться о своём будущем: лучше тренироваться, лучше играть в хоккей, не пропускать колледж или университет. Мы на этом тоже делаем акцент. Если у нас выходной, значит, люди должны идти учиться. Мы настаиваем на том, чтобы не дома валялись, а думали про учёбу.

— Если игрок выпадает на целый год, он может вернуться на свой уровень? — Всё зависит от самого хоккеиста. Я думаю, что если хоккеист с головой, то может — почему нет. Вопрос в первую очередь — в том, чтобы правильно провести лето. Думаю, это вообще не проблема, если проведёшь 2-2,5 месяца с правильно поставленными целями и задачами, с правильными людьми — не с теми, кто будет тащить тебя куда-то в бар, а наоборот, следить за твоим режимом. — В КХЛ ужесточают лимит и говорят, что делают это во благо молодых игроков. Как вы считаете, помогут ли им эти ограничения? — Мне, честно, кажется, что нет. Молодого не надо искусственно сажать на лавку — надо, чтобы он играл. Тогда он будет развиваться. Если мы убираем иностранцев, то у кого они будут учиться? Да, есть хорошие русские ребята, они могут помочь и подсказать. Но если будут качественные иностранцы, то для молодёжи будет больше толка. Жизнь покажет, но, мне кажется, нельзя людям давать такую возможность, чтобы они искусственно заходили в лигу. Знаете, в хоккее, как в природе: за жизнь надо драться, за хорошую жизнь надо драться ещё сильнее. Нельзя просто сидеть на лавке, получать какие-то деньги и расслабляться. Эти деньги надо зарабатывать, драться, выгрызать себе это место, чтобы все вокруг реально понимали, что ты достоин. Должна быть здоровая, правильная конкуренция — тогда и хоккей будет выше уровнем.

— Вы всегда с теплотой говорили об «Авангарде». Сейчас вы сохраняете отношение к омскому клубу как к главному в своей карьере? — Душой не буду кривить: в Омске у меня был один из самых светлых периодов и в карьере, и просто в жизни — у меня там родился сын. И грустное было, но в непростое время я попал к отличным врачам, которые меня вытащили. Разумеется, есть чувства, и контакты остались. Всем омским болельщикам всегда отвечаю, рад, что помнят. Через вас передаю им большой привет. Они сейчас стали ещё счастливее: арену построили, команда вернулась. Город опять зажил старыми красками. Кубка не буду желать (смеётся), но дай бог, чтобы и дальше всё так же шло.