Казанский о 90-х и детском хоккее: «Страна сломалась, дворы криминальные, с района на район перейти опасно. Нужна была дисциплина, постоянная загрузка»

– У тебя есть сильное воспоминание из детского хоккея?

– Очень хорошо помню методы воспитания. Наша тройка была так здорово рассчитана, что справа был технарь – сначала Ваня Бочаров, потом Балмочных (он за 78-й катался сначала, а потом к нам попал), а в центре Саня Быковский, очень умный центральный нападающий. Мое дело было открыться на дальнюю штангу и замкнуть. Ничего лишнего.

Как-то в важной игре первенства России без московских команд с «Дизелистом» в Пензе я раз не замыкаю, два не замыкаю, три не замыкаю – жуть. В очередной раз не замкнул, приезжаю на скамейку. А я тогда еще занимался гитарой в музыкальной школе. Тренер берет меня за маску, и начинает: ты, музыкант, блин, играй в хоккей или на своей балалайке! Без матов, потому что он никогда не матерился, но вот такой был жестяк.

– То есть было такое, что тебе прилетало в духе тех видео, которые сегодня быстро вирусятся – когда тренер клюшкой бьет детей и так далее. 

– Конечно, конечно. Вот страх – меня поднимают в первое звено из третьего. И начинается настоящий ужас, потому что первое звено всегда первым делает упражнения. А наш тренер был новатором: сам придумал упражнения, очень много ездил по стране, смотрел, что-то подсматривал и нам, детям, давал много нетривиальных. То есть были стандартные разминочные 1-в-0, 2-в-1, 3-в-2, а дальше начинались хитромудрые.

И если ты неправильно его выполнял, прилетало жестко: кувырки, перепрыгивания через борт, и клюшкой мог ввинтить совершенно спокойно.

И я поднимаюсь в первое звено, которое как раз и начинает эти упражнения, а они были сложные. Думаю: ну все, попал. Попадал.

Мы бесконечно были в поездках, и нас часто наказывали в поезде. Ходьба гуськом в плацкартном вагоне – вообще милое дело. Или уборка этих самых вагонов, если свинячили. 

Была суровая история, когда у нас появился спонсор. Нам давали настоящие деньги, и за них надо было расписываться. Один парень расписался не в той колонке – и якобы документ испорчен. Тренер нас выстроил. Спрашивает: кто? Естественно, никто не признается.

Дал нам 500 кувырков. Это было утро перед школой, и у нас такая ОФП – 500 кувырков на бетоне в подтрибунке.

Откувыркались, за 500 раз никто не сказал – он накинул еще 500. Когда дошли до цифры где-то в 900, этот парень не выдержал. А мы все знали, естественно. Он боялся, что ему голову снесут, а мы молчали как партизаны. 800-900 кувырков на бетоне – это, хочу сказать, на всю жизнь.

Еще одна история – у нас был третий вратарь, мой близкий товарищ. Играем с годом младше и играем плохо. Приходим в раздевалку – там разнос. Прям ор. Только без мата.

Тренер всем раздает, на всех орет, и этот бедный третий вратарь тут сидит. То есть первый пришел и отдыхает, второй караулит клюшки, а третий зашел в раздевалку, потому что ему делать нехрен. Тренер поворачивается к этому третьему вратарю и устраивает ему страшнейшую сливку с фразой, тоже все запомнили: «А ты что здесь сидишь?» Ржать нельзя, но смешно жутко.

Такого жесткого тренера не было ни в каком другом году. И удивительно, знаешь: тогда мы все его боялись, а сейчас понимаем, что по-другому нельзя было. И все его дико уважают.

– Ты с таким выводом это запомнил? Что по-другому было нельзя?

– Да-да. Тут нужно делать скидку на время – это довольно суровое начало девяностых, страна сломалась. В городе дворы уже довольно криминальные. С района на район перейти опасно. Так что нужна была дисциплина и постоянная загрузка. И результат мы давали сильный. «Липецк-79» был очень мощным, мы высоко котировались по России, поэтому многие из нас пошли дальше.

Я думаю, если бы это был расслабленный вариант, мы были бы хуже – и мы видели примеры, у нас 1980 год был таким. А 81-й за нами выиграл Россию и не раз с тренером Сергеем Сухаревым. Недавно с Данисом Зариповым (он как раз 81-го) вспоминали, и он кивал, когда речь зашла о липецком 81-м годе. Но что интересно в большом хоккее никто, кажется, из липецких того года и не заиграл, – сказал Казанский.

Интервью с Денисом Казанским – о любви к хоккею