Это ведет к одиночеству: The Athletiс о языковых трудностях русских хоккеистов в Северной Америке
Хоккей – глобальный спорт, и всякий раз, как вы попадаете в раздевалку команды НХЛ, то можете услышать разноголосицу одновременно из трех, четырех и даже пяти разных языков.
Однажды Александр Каррье окинул взглядом русского новичка, сидевшего с каменным лицом слева от него на скамейке канадской юниорской команды «Гатино Олимпикс», заметив, что тот держал клюшку другого одноклубника. Всегда готовый прийти на помощь канадец вежливо указал ошибку, которую совершил Яков Тренин.
Русский хоккеист повернул голову, секунду просто смотрел на Каррье, а затем ответил: «Да».
Сбитый с толку, но раздираемый любопытством канадец задал Тренину еще один вопрос, единственным возможным ответом на который было – «Нет». Яков снова окинул Каррье невыразительным взглядом, сказав: «Да».
«И я такой: понятно, парень и понятия не имеет о том, что я говорю, – со смехом вспоминает ситуацию канадский защитник. – Это потребует много работы».
Тренину было 17 лет, когда он, преследуя свою хоккейную мечту, уехал из России на другой конец света, в Северную Америку. Да, он занимался дома, учил элементарный английский, чтобы хотя бы надеяться на то, что будет понимать своих тренеров и как-то впишется в коллектив к новым партнерам.
Но оказался-то он в Квебеке.
«Я и не знал, что там только на французском говорят, – вспоминает Тренин. – Я готовился к тому, что общение будет на английском, но, попав туда, я понял, что все там на французском».
Теперь, по прошествии почти 10 лет, Тренин может смеяться над той ситуацией. Сейчас у него отличный английский, а он проводит свой пятый сезон в «Нэшвилле», играя в одной команде все с тем же Каррье, чье место в раздевалке – прямо напротив места Якова.
Но когда Тренин только появился в «Гатино», он был единственным русским в команде – буквально чужаком на чужой земле. Он никого не знал. Он никого не понимал. Ему трудно было разобрать слова тренеров, которые они говорили на командных установках. Ему сложно было коммуницировать со своими партнерами на льду. В конце концов, просто тяжело вписаться, завести друзей, пойти потусить с парнями.
Каррье вместе с другими игроками «Гатино» делали все возможное, чтобы Тренин почувствовал себя в своей тарелке. Они водили его на волейбол после тренировок. Они приглашали его смотреть кино – даже при том, что он, по словам канадца, не понимал абсолютно ничего. Они говорили с ним на своем иногда ломаном английском – и Тренин, который все еще мало что знал и не ощущал себя комфортно, общаясь на этом языке, понял, что проще понимать франкоязычных, говорящих на английском, чем носителей языка, поскольку он находил их акцент похожим на свой.
«Невозможно было вести с ним какой-то длинный разговор, так что мы просто старались приглашать его куда-то, чтобы он чувствовал себя частью команды. Просто чтобы не сидел дома», – вспоминает Каррье.
«Теперь, когда я пробыл здесь достаточно времени, это уже не такая проблема, но все равно проще общаться с теми, кто говорит на твоем языке, с кем можно обсудить новости о том, что происходит в России. Когда в команду приходит кто-то из твоей страны, это радостно. Вы сразу становитесь близки», – подчеркивает Тренин.
«Даже если на самом деле этот человек тебе не нравится», – с улыбкой добавляет российский хоккеист.
Возможность общаться на родном языке есть далеко не всех. Иногда в раздевалке ты оказываешься единственным русским, единственным чехом, единственным финном или единственным франкоязычным парнем. И, независимо от того, являешься ли ты тинейджером в юниорской команде или же уже опытным игроком НХЛ, которому за 30, быть одним представителем своей страны может быть сложно. Это может привести к тому, что ты замыкаешься в себе и даже становишься одиноким.
«Иногда ты просто хочешь поговорить на родном языке, – подчеркивает 34-летний нападающий «Далласа» Евгений Дадонов, проведший в НХЛ более 10 лет и являющийся единственным русским в составе «Старз». – Я могу общаться на английском, но, когда говорю на русском, веду себя немного по-другому, в большей степени являюсь самим собой. В это время я не задумываюсь над какими-то словами, общение идет расслабленно. Когда общаюсь на английском, то всегда думаю и расслабиться сложно. С этим просто нужно справляться».
В тех редких случаях, когда игрок вообще не говорит на английском, команды идут на многое, чтобы сделать жизнь таких хоккеистов комфортнее – особенно, если речь идет о потенциальной звезде. Когда «Чикаго Блэкхокс» подписали контракт с Артемием Панариным, они также решили взять его друга и партнера по СКА Виктора Тихонова, который рос в Сан-Хосе и отлично говорил и на русском, и на английском.
Виктор мог держать определенный уровень, но в первую очередь его приобрели для того, чтобы он стал другом Панарина и его проводником по жизни в Америке. Но как только Артемий приспособился и почувствовал твердую почву под ногами, «Чикаго» хладнокровно обменял Тихонова в «Аризону».
В истории с приездом Панариным была еще одна любопытная деталь: Артемия познакомили с переводчиком Андреем Аксеновым, который был родом из Санкт-Петербурга, а жил в Чикаго вместе со своей женой Юлией Михайловой. Пара забрала Артемия в аэропорту, привезла его к ним домой, научила его покупать продукты и все в этом роде. Их сотрудничество с «Блэкхокс» и Панариным должно было продлиться до появления Тихонова, но они настолько сблизились, что «Чикаго» даже нанял Аксенова в качестве переводчика.
Клубы готовы идти на все, чтобы игроки чувствовали себя более комфортно, ведь какие-то проблемы в обычной жизни могут отразиться на льду.
И эти проблемы, ведущие к тревожности и беспокойству, – абсолютно реальны.
Защитник Никита Зайцев, в настоящий момент оставшийся единственным русским игроком в раздевалке «Чикаго», говорит, что самым сложным по его приезду в Торонто из Москвы был сленг и хоккейный жаргон. Его английский был неплох, но он продолжал слышать слова, которые до этого никогда не слышал – типичный жаргон для НХЛ, который теряется при переводе. Так что ему пришлось серьезно опереться на знания, которыми обладал еще один русский представитель «Мэйпл Лифс в лице Никиты Сошникова.
«Ты просто хочешь знать точно, убедиться, что слышишь правильно. Это может быть сложно. Иногда хочется поболтать с кем-нибудь на русском языке. Чувствуешь в этом необходимость. Так что всегда будет тяжело, особенно в первый год», – резюмирует Зайцев.
