Иван Штырков: если выиграю пояс ACA, то польются и слова, и слёзы

Иван Штырков признался, что в обычной жизни его крайне редко можно увидеть плачущим, как это произошло после победы над Артуром Астаховым на ACA 132. Боец смешанных единоборств считает, что за пределами клетки подобные эмоции у него может вызвать рождение ребёнка. В интервью NEWS.ru Уральский Халк также рассказал, почему отказался от карьеры в бодибилдинге и планирует ли в будущем перейти в тяжёлый вес.

— Люди, которые видели вас перед боем с Артуром Астаховым, отмечали, что вы смотрелись гораздо менее мощным, чем обычно. Вы действительно старались немного подсушиться?

— Убрать мышцы невозможно, разве что перестать их наращивать. У меня кардинально поменялся подход к тренировкам. Со временем организм адаптировался и начал меняться. Мне все говорили: «Какой-то ты маленький стал в сравнении с тем, что было до этого». Хотя сам не замечал, потому что вес был тот же. Но это всё плоды тех самых изменений.

Надо понимать, что мы постоянно работаем. Некоторые думают, что бойцы сидят без дела, а потом просто выходят в клетку. Но это не так. Лично я провожу по две тренировки ежедневно. Нахожусь в зале независимо от того, готовлюсь к поединку или недавно провёл его.

— В последнее время самой запоминающейся стала трансформация Александра Волкова, внезапно набравшего солидную мышечную массу. Вы, наоборот, скинули. Чем это было продиктовано?

— Да, Волков заматерел, стал больше. И из-за этого его гораздо сложнее уложить на канвас. Раньше у него была проблема в плане защиты от тейкдаунов. А сейчас попробуй перевести такого монстра. Что касается меня, то со временем понял, что необходимо изменить. Стал делать больше объёмной работы, чтобы увеличить выносливость, иметь возможность «дышать» дольше.

На самом деле наличие больших мышц не говорит о силе. Лично я свою нынешнюю форму могу объяснить двумя факторами: физиология и работа на протяжении длительного времени. Ещё до перехода в MMA я постоянно качался, у нас ещё в школе было так принято. Не перестал и после того, как начал выступать в смешанных единоборствах. Проводил много кроссфит-тренировок, сильно закислялся, поэтому и рос.

— Что изменилось сейчас?

— Перестал заниматься кроссфитом, работать с железом, провоцировать закисление. Поэтому организм вынужден адаптироваться к новым условиям. Очень рад, что люди заметили изменения. Хотя было бы проще, если бы и дальше думали, что я не выносливый, продолжали недооценивать меня (смеётся).

— Какими были ваши рекордные показатели в базовых упражнениях — жиме штанги лёжа, приседаниях, становой тяге?

— На пике жал 200 килограммов от груди. В то время сам весил 100-105 килограммов. Приседания — под 240 килограммов, становая тяга — около 260.

— Как изменились показатели в последнее время?

— Не могу сказать. Жим лёжа не делал больше года, приседать со штангой и делать становую тягу также перестал.

— С какими весами вы работаете сейчас?

— Всё зависит от этапа подготовки. В преддверии поединков не трогаю железо, максимум гантельки по килограмму, ленты. Очень давно не жал больше своего веса. Максимально дистанцировался от того, что меня закисляло и «пампило» всё это время. Многие могут подумать, что это неправильно, что силовые показатели нужно поддерживать. Но у меня они очень быстро растут. Чтобы вернуться на пик, мне будет достаточно двух месяцев.

Поэтому сейчас рабочим можно назвать вес моих спарринг-партнёров. Говоря об упражнениях, выполняю подтягивания, отжимания, выпрыгивания, взрывную работу — всё с минимальным весом. Закисление допускаю только во время борьбы. Но оно качественно отличается от того, что происходит в процессе силовых тренировок.

— Раз вы так легко набираете мышечную массу, не думали бросить MMA и заняться бодибилдингом?

— За свою жизнь успел позаниматься в разных залах. И некоторые бодибилдеры хотели перетащить меня к себе. Говорили, у тебя такая фактура, такие возможности. Отвечал: «Извините, ребята. Не считаю бодибилдинг спортом. Это мне чуждо».

— Почему?

— Не могу качаться больше двух месяцев кряду. Мне недоедает, становится неинтересно, необходимо переключиться на что-то другое. С ребятами иногда шутил: «Закончу с мордобоем — пойду в ветеранские турниры по бодибилдингу». Но на самом деле этого точно не произойдёт. Подобное отношение и к пауэрлифтингу. Когда ты изо дня в день поднимаешь неодушевлённые предметы, считаешь килограммы, а против тебя лишь одна сила притяжения — это скучно.

— Уже долгие годы вас называют Уральским Халком. Не думаете, что в случае дальнейшего уменьшения мышечной массы придётся сменить прозвище?

— Для этого мне нужно стать марафонцем и вегетарианцем, после чего долгие годы жечь мышечные волокна. Все помнят мой поединок с Ясубеем Эномото, ради которого я спустился в средний вес (технически бой проходил в промежуточной категории до 85 килограммов). А уже спустя трое суток после схватки я весил 110. Организм был в шоке, поэтому произошла суперкомпенсация. Получилось, что сначала мышцы как будто высохли на солнце, но стоило полить их водой, белками и углеводами, всё вернулось обратно.

— Давайте представим, что перед вами стоит выбор. Вы можете выглядеть как Геркулес, но выступать на нынешнем уровне и не иметь возможности прогрессировать. Либо обрасти жирком, как тот же Дэниел Кормье, но получить его навыки и талант. Что бы вы выбрали?

— Прозвучало немного обидно (смеётся). Признаюсь, мне никогда не хотелось быть похожим на кого-то. У меня не было кумира. Не говорил, что хочу драться, как Фёдор Емельяненко, Джон Джонс или тот же Кормье. Да, мне нравятся некоторые спортсмены. Те же Александр Усик и Василий Ломаченко. Обладать их навыками или скоростью было бы круто, но я прекрасно понимаю, что всё это даётся лишь огромным трудом. И немаловажно, к чему ты предрасположен.

Например, я такой, какой есть. Много сил потратил, чтобы добиться своей нынешней формы. Но дело в том, что я не ставил перед собой цель выглядеть так. Просто тренировался, работал, а в итоге развил то, что мне было дано природой. То же и в случае с Кормье. Так что ни за что не поменял бы свою жизнь и тело.

— Возвращаясь к поединку с Астаховым, наверняка многих удивил эпизод после боя, когда вы опустились на землю и заплакали. И я не соглашусь с тем, что это была скупая мужская слеза. О чём вы подумали тогда?

— Всё же не сказал бы, что успел полноценно заплакать. В тот момент думал, сколько сил, энергии, эмоций потратил. Когда ты живёшь в постоянном ожидании схватки, ощущаешь на себе ответственность, ожидания, а потом выходишь в клетку и в прямом смысле слова своими же руками делаешь такое... Происходит осознание того, что ты что-то можешь в этой жизни.

Заплакал — ну и пусть. Не стыжусь своих чувств и эмоций. Даже когда даю слишком откровенные интервью. Многие говорят, зачем ты раскрываешь свою душу? А я люблю делиться с людьми чем-то личным. Тем, что у меня накопилось.

— Вы эмоциональный человек или подобные эпизоды происходят довольно редко?

— Это не разовая акция. Я довольно открытый, душевный. Нет, не плачусь каждому встречному, но иногда могу поделиться переживаниями, впечатлениями. Не считаю, что это неправильно. Не боюсь, что потом кто-то может использовать это в своих целях, упрекнуть меня. Делаю это искренне. Да, в повседневной жизни не всегда представляюсь таким. Думаю, было бы немного неправильно ходить и постоянно изливать душу. Подобное происходит, когда это необходимо лично мне, либо в очень эмоциональные моменты. Именно такой случился после победы над Астаховым. Это было не наигранно. В конце концов, не каждый день побеждаешь (смеётся). Так что тогда мог позволить себе.

— Аналогичное происходило после других поединков?

— Бои — это вся моя жизнь. Как только заканчивается один, я сразу начинаю думать о следующем. За пределами клетки предпочитаю спокойствие, штиль. Признаюсь, мне очень сильно повезло. Мои родители живы-здоровы, рядом друзья, девушка. Эмоций же мне хватает, когда выхожу биться. В остальном же нет поводов для проявления чувств.

Например, покупка дорогих вещей у меня не вызывает таких эмоций. Скажем, приобрёл машину, потратил на неё честно заработанные деньги, но подобных сильных чувств не испытал. Это не тот энергетический всплеск. Это просто вещь. То же самое в случае с условной квартирой. Другое дело схватки. В спорт я вкладываю больше всего сил, поэтому и реакция соответствующая.

— Как думаете, что может заставить вас испытать такие же эмоции в обыденной жизни?

— Мне кажется, подобное смогу ощутить, если у меня родится ребёнок. Пока я ещё не познал радость отцовства. Не могу сказать, как среагирую на это. Одним словом, в обычной жизни меня очень сложно увидеть таким эмоциональным.

— Если выиграете пояс ACA, будете стараться сдержать слёзы?

— Нет, в это время я не контролирую свои эмоции. Это же не спланировано, это своего рода порыв. Я беру микрофон и говорю от души. Если бы во мне была какая-то гниль, то в эти моменты она бы вырвалась наружу. Но этого нет. Сам видел примеры, как спортсмен очень уважительно ведёт себя до поединка, но потом побеждает, обращается к публике и уже кажется далеко не таким тактичным, позволяет себе довольно грубые высказывания в адрес противника.

Думаю, если выиграю пояс ACA, то польются и слова, и слёзы. А быть может, наоборот, ничего не случится. Например, после победы над Муратом Гуговым был такой уставший, что не хотел ничего говорить. Но тогда я провёл все три раунда в клетке, а после досрочных побед всё иначе. Замечаю, что в эти моменты из нас вылезает что-то животное. Когда ты кого-то добил, нокаутировал, очень сложно себя сдерживать.

— Отвечая на вопрос о титульном поединке, вы отделались общими фразами. Видите ли сами более достойных претендентов?

— Не спешил, не рвался за поясом. Сразу сказал, что буду драться с теми, кого мне предложит лига. Считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Когда ты находишься в таком промоушене, как ACA, неуместно заниматься подбором соперников, говорить: «Этот не находится в топе, не хочу с ним драться». Есть матчмейкеры, которые занимаются своей работой. Скажут биться с чемпионом — хорошо, организуют схватку с нерейтинговым спортсменом — не проблема.

Не считаю правильным недооценивать кого-либо из возможных оппонентов. С максимальным уважением отношусь к каждому из них. Хотя бы потому, что они могут разделить клетку со мной. Что касается пути к титулу, то не собирался пользоваться своим статус в медиа, чтобы укорачивать его. Хотя сам не считаю, что имею какие-то рычаги давления.

— У большинства бойцов ACA есть одна общая черта — все они очень уважительно отзываются о руководстве лиге, в отличие от UFC, например, где спортсмены позволяют себе активно критиковать Дэйну Уайта. Чем это обусловлено?

— В первую очередь, уважением к руководству, его поступкам, политике лиги. Мне очень по душе то, что в ней не допускаются хейт и треш-ток. Посмотрите на поп-MMA, на ту дичь, что там происходит. При этом в ACA напрямую не запрещают агрессивно вести себя по отношению к противнику. Но сама атмосфера подталкивает к этому. Кроме того, мне импонирует и тот факт, что промоушен ставит спорт во главу угла. Зачастую эта составляющая наглухо перекрывают медийную. Главная задача — собрать сильный кард, свести между собой топ-бойцов. Это здорово.

Также мне нравится и то, как ведёт себя руководство лиги. Лично я считаю, что начальник должен держать своих подчинённых на жёсткой сцепке. Когда ты попадаешь в ACA, то понимаешь, что шутки кончились. Это хорошо, меньше нытиков. Я не могу понять, как можно создавать проблемы на ровном месте. Ты прочитал контракт, изучил его, подписал.

— Как я понимаю, это камень в город Артёма Резникова...

— Скорее всех тех, кто сначала получил что-то, а потом внезапно посчитал, что достоин большего. Надо быть честными по отношению к себе и людям.

— В своё время вы говорили, что не планируете опускаться в средний вес, а что насчёт движения в другом направлении? Допускаете, что в случае завоевания пояса в дивизионе до 93 килограммов решите провести объединительный бой с чемпионом тяжёлой категории?

— Когда только пришёл в ACA, то шутил: «Надо забирать пояс в полутяжёлом весе, а потом создавать красивую историю и брать титул в тяжах, как тот же Кормье». Признаюсь, после каждой весогонки думаю, что это последний раз. Безусловно, настанет определённый момент, когда я не смогу делать это. С возрастом процесс становится всё тяжелее и тяжелее, организм всё хуже реагирует на некоторые вещи. Поэтому мысли о подъёме в смежный дивизион есть.

Мне кажется, что с моими данными у меня есть все шансы успешно выступать там. С весом в 106-107 килограммов это вполне возможно. Да, в ACA есть 120-килограмовые гиганты типа Салимгерея Расулова, Дениса Смолдарева, Тони Джосона. Но масса — это не главное. Я бы хотел какое-то время подраться в тяжёлом дивизионе, не обращая внимания на сгонку веса. Потому что это отдельное испытание, зачастую более сложное, чем сам бой.