«Стараюсь сохранять счастье внутри себя». Боец из пригорода Луганска дерется в UFC
Перед этим интервью нас попросили не спрашивать о политике. Мы смогли. Кто такой Никита Крылов: два больших интервью (одно, второе) Никита Крылов (27-8 в ММА) на турнире в Лондоне должен будет провести бой с Полом Крэйгом (15-4-1). Крылов штурмовал UFC с двух попыток. В 2013-м он стал одним из первых русскоговорящих бойцов, кто подписал контракт с лигой, а к 2016-му закрепился в топе полутяжелого веса. Потом ушел, вернулся в 2018-м, и после возвращения у Крылова 2 победы и 3 поражения. Правда, тут есть одна особенность. — После возвращения в UFC вы проиграли три раза. Сначала бывшему чемпиону Блаховичу, и вышли на этот бой с весом 92 кг при категории до 93 кг; потом действующему чемпиону Тейшейре, и говорили, что в том бою чувствовали себя плохо; и в последний раз — будущему чемпиону Анкалаеву, при этом у вас была киста в плече. Позволяете себе думать, что вы по уровню близки к чемпиону UFC? — Я могу адекватно оценить уровень своей оппозиции. Если из двух человек, кому я проигрывал, один был чемпионом, другой — стал, я могу понять, какой у них уровень и как я себя с ними чувствовал. И я знаю, что я могу лучше и мог себя лучше проявлять в тех боях. Будь я чуть активнее на протяжении одного раунда с Анкалевым или Тейшейрой, все бы пошло иначе. Считаю себя топовым бойцом, одним из лучших в мире в этой весовой категории. Стану ли я лучшим — посмотрим. — В перерыве между раундами в вашем бою с Анкалаевым вы сказали секунданту: «Все, рука не поднимается». Потом мне говорили, что вы делали операцию на плече. Что это было? — У меня появились очень сильные боли в плече после подготовки к бою с Волканом Оздемиром (бой был запланирован на осень 2020-го и не состоялся. — «Матч ТВ»). Я просто даже по ночам просыпался от того, как болело плечо. Попробовали вылечить это без внутреннего вмешательства, боль ушла, и я подумал, что, если начну тренироваться, все пройдет. Стал тренироваться в Америке — ни за неделю, ни за месяц это не проходило. На каждом спарринге, начиная со второго раунда, я понимал, что левую руку могу использовать только на 20%: не могу ее поднять вверх, не могу отжать ей соперника. После одиночного удара она падала вниз, и потом ее отдельным движением надо было возвращать. Отправили меня на МРТ, и там стало видно, что у меня киста надлопаточного нерва размером с мяч для пинг-понга. Доктор предложил написать в UFC, чтобы меня сняли с боя, потому что это была довольно веская причина для отказа. Я понимал, что у меня может отмениться второй бой подряд, вторая подготовка пройдет зря, у меня не оставалось бы денег на следующую подготовку, поэтому мы решили попробовать откачать кисту и специальным препаратом слепить ее стенки, чтобы она больше не наполнялась. Сделать это на 100% не получилось, вроде бы УЗИ-аппарат в клинике не пробивал толщину мышцы, и плюс жидкость внутри уже начала превращаться в желе, карамелизоваться. В итоге я подрался с тем, что было, и сделал операцию уже в Москве после боя. — Еще вы перестали вести инстаграм, поэтому придется спросить, как и с кем вы готовились к бою. — Есть фраза «чем меньше вы меня видите, тем больше я делаю». Мне кажется, я смог больше внимания и энергии направлять на тренировки, чем на инстаграм. К этому бою подготовка была насыщенная. В начале января мы приехали в Тверь к моему первому тренеру по ММА, который и открыл мои глаза на мир смешанных единоборств. Это Валерий Николаевич Андреев, он сам из Макеевки, но в 2014 году переехал в Тверь. Все основные тренировки у меня были под его руководством. У него одна тренировка может идти 2,5-3 часа, и по объему это как три отдельных занятия в American Top Team. И периодически я приезжал в «Стрелу» на спарринги для среза своих знаний. — С кем вы спарринговали? — В Твери это был Павел Снигур, мой давний товарищ, которого я знаю с первых дней моих занятий у Валерия Николаевича. МСМК по самбо, мастер спорта по кикбоксингу и по рукопашному бою. Помогал Роман Гудочкин. Еще у Валерия Николаевича тренируется молодой боец Евгений Котов, выигравший Кубок России по любителям. В «Стреле» мне неплохо помогали Владимир Дайнеко и Сергей Павлович. Уделяли внимание тактическим моментам и уходам из определенных положений, которых стоит опасаться в бою с Крэйгом. — После боя с Магомедом Анкалаевым вы не давали интервью около года. Почему? — Наверное, у меня нет интереса к интервью, мне нравится чуть по-другому проводить время. Даже не знаю, что ответить. — Вы как-то мне говорили, что поняли, что слова спортсменов никак не влияют на глобальные процессы в мире, и поэтому вам не кажется интересным о чем-то высказываться. Это связано с тем, что вы перестали вести инстаграм? — Это же устоявшееся мнение. Сейчас много спортсменов, много бойцов говорят на основную тему, которую все поднимают. Даже если бы мне ее было интересно развивать, я понимаю, что будут люди с другим мнением и всегда будет оппозиционная сторона и это будет вызывать кучу негатива. А зачем вызывать у людей негатив? Лучше тогда уж оставить свое мнение при себе. Я недавно увидел такое исследование, вернее даже выписку: в период одной из войн на Востоке, по-моему, это было где-то в Ливии. Были такие люди, которые развивали внутри себя чувство любви, осознание мира, и когда их закидывали в горячие точки, там количество жертв и разрушений снижалось. И было доказано, что на город с населением в один миллион человек было достаточно 8 тысяч человек с четким осознанием мира внутри себя и того, что мы сами творим свою реальность. И все происходит от человеческой энергии. И мне бы хотелось постараться быть одним из тех восьми тысяч на миллион, кто своим спокойствием может уравновесить какие-то беспорядки внешние. Понятно, что в голове у меня только одна тема, и озвучивать ее я не хочу, но все, что сейчас происходит в медиа, на 60-70% для каких-то публичных людей это привлечение внимания к себе как к личности. Им не настолько интересно что-то изменить, как высказать мнение и привлечь внимание к своей персоне. У меня нет желания привлекать внимание к своей персоне. — Нас попросили не говорить о политике в интервью, поэтому можете ответить на вопрос «как настроение»? — У меня? Я счастлив. Несмотря ни на что. Я понимаю, что дома меня ждет семья, к которой я хочу вернуться. Здесь со мной мои друзья, которые держат меня в боевом тонусе. Что касается внешней ситуации, мне очень грустно от того, что все так происходит, от количества страдающих людей, но я стараюсь сохранять счастье внутри себя. — Вы родились в Красном луче, это 80 км от Луганска. Там сейчас есть родственники? — Мои родители и брат находятся в Красном луче. Это город на равном удалении от Луганска, Донецка и российской границы. Острых боевых действий там не ведется. Брата я бы в ультимативной форме попросил уехать, но выезд мужчин в возрасте от 18 до 55 лет сейчас невозможен, а в эту категорию попадают и мой брат, и мой отец, и тесть. Но вроде бы всеобщей мобилизации пока не проводится. При этом старшее поколение и не стремится куда-то уехать. Я созванивался со своими друзьями из Донецка, слышал об ужасных новостях из города, среди моих друзей и близких пострадавших не было. — Вы же вылетели в Англию гораздо раньше, чем планировали. Получилось нормально закончить подготовку? — В UFC вызывались перекрыть все затраты из-за этого: они сняли мне номер, в котором я до сих пор живу. Мы немного перепланировали подготовку, и в России в последнюю неделю перед вылетом я провел около 15 тренировок: две каждый день и еще одну в воскресенье. Поэтому в Лондоне я себе дал два дня отдыха, как раз прошел акклиматизацию. Нам предоставили зал, в нем многое было для самостоятельной работы и была возможность поддерживать физическую форму. Потом для меня подыскали комнату с ковром [для борьбы], где можно было делать специальную работу. Через неделю приехал Сергей Билостенный, у которого очень хорошо получается помогать мне в отработках, в тактической подготовке. — Как бы этот бой ни сложился, многие впервые увидят огромную татуировку на вашей спине. Что это такое? — Она пока еще не закончена: работа довольно кропотливая, много тонких мелких деталей. А еще это довольно больно. Мне мой кум скинул картинку одного парня, который в инстаграме выкладывает рисунки такого психоделического вида. И мне, наверное, двух секунд хватило, чтобы понять — именно это мне нужно для моей спины. Там много всего изображено: солнце, животное, символизирующее нашу родину, земля, воздух. Должна быть изображена фигура, выглядящая как шишка, а я довольно давно наблюдаю тот факт, что в голове у человека есть шишковидная железа, которая отвечает за нашу связь с высшими силами. Считается, что неправильные продукты и образ жизни могут ухудшать ее работу, и я как раз в последние годы стал изучать этот вопрос. Потом моя супруга нашла мне мастера, я приехал к нему в Краснодар, договорился, мы очень хорошо поладили. Все началось с солнца, и когда мы начали его наносить, у меня в первые 30 минут работы сложилось мнение, что будет у меня только солнце на затылке. Думаю: «На этом и закончим. Солнце — тоже неплохо». — Почему? — Было очень больно. Пока он зацарапывал, было терпимо, но когда он начал тушевать, а это еще был цвет, а цвет это в разы больнее, я подумал, как это вообще можно вынести. Потом мы стали спускаться ниже от шеи, и я понял, что все нормально, можно чуть потерпеть ради своей цели. Начали мы где-то в мае–июне, приезжал в Краснодар я до осени 3-4 раза. Сейчас есть еще место, которое надо затушевать полностью и доработать детализацию. Сделано где-то процентов 60. — Дорого получается? — Ну да. Относительно да. То, что я сделал сейчас, это около 200 тысяч рублей, не считая дороги и проживания в Краснодаре.
