Олимпийская чемпионка Рио Елена Веснина побывала в редакции «Чемпионата». 16-я ракетка мира, отвечая на вопросы журналистов и читателей, рассказала, как справляется с московскими пробками, где хранит подарки болельщиков, о самом большом штрафе и лучшем сезоне в карьере, о необычном дизайне телефона, о желании помогать развитию тенниса в Сочи и о многом-многом другом.
>>> Фоторепортаж. Елена Веснина в гостях у «Чемпионата»
«Мы выиграем эту Олимпиаду, я это чувствую»
— Елена, минувший сезон у вас был весьма успешен: победа на Олимпиаде, победа на итоговом турнире WTA, полуфинал Уимблдона в одиночке, долгожданное попадание в топ-20. Как вы сами расставите приоритеты – что на первом месте?
— Однозначно самая важная победа – это золотая олимпийская медаль в Рио с Катей Макаровой. Это была наша главная цель и вообще это была самая-самая заветная мечта детства, о которой ты думаешь, и, когда приближались Олимпийские игры, было непонятно, попадём мы туда с Катей или нет. Была очень двоякая ситуация. И вот мы туда отобрались и после первого круга, когда я увидела, что первые сеяные проиграли, мы стояли на остановке и ждали автобус в Олимпийскую деревню, ехали голодные на ужин, и я сказала: «Катя, мы выиграем эти Олимпийские игры». Она засмеялась: «С чего ты это взяла?» — «Я это чувствую!». И как-то это чувство до конца не отпустило.
>>> Веснина: Кубок Кремля стал бы вишенкой на торте
— Все знают про ваши приключения, когда вы с трудом добирались до Рио. Как вам удалось выиграть стартовый матч? Ведь этот этап самый сложный, плюс неразбериха с переездом отобрала у вас несколько дней подготовки.
— Да, мы боялись, что из-за таких вот сложных «путешествий» мы не сможем чувствовать себя на все 100% перед первыми матчами. Когда мы прилетели в Рио, сразу же пошли на корт тренироваться. Наши тренеры ещё сомневались – готовы ли мы, всё-таки два дня мы не брали ракетку в руки. Только и делали, что были в отелях, аэропортах и самолётах. Но после нашей с Катей тренировки мы на удивление хорошо себя начали чувствовать. На первый матч мы вышли настолько настроенными, что провели его на одном дыхании и выиграли очень уверенно и спокойно. После этого мы с Катей наконец-то освоились и поняли, что мы в игре, мы знаем, что должны сделать.
>>> Кузнецова: футболисты за три года получают, как я за всю карьеру
— Действительно ли на Олимпиаде было всё так плохо, как описывала Светлана Кузнецова?
— Я читала интервью со Светой. Она довольно жёстко прошлась по многим аспектам. Я была на двух Олимпиадах: в Лондоне и в Пекине, и, конечно же, на каждой Олимпиаде организация где-то, в чём-то хромает. Мы понимали, когда летели в Рио, что страна не самая богатая, что для них Олимпиада – это шанс проявить себя, показать все свои красоты и возможности. Что поделать, слишком мало таких крупных соревнований, кроме чемпионата мира по футболу, проводилось в Бразилии. И мы были морально готовы ко всему. Да, по поводу еды были у нас вопросы, особенно вначале, когда после нашего прилёта в Рио мы пришли в столовую и никак не могли найти рыбу или мясо. В результате нам пришлось каждый день питаться курицей с рисом. Если мы замечали большое скопление спортсменов около какой-нибудь кухни, то пристраивались рядом с ними, так как понимали, что там дают что-то свежее и вкусное. Однако всё остальное оставило приятное впечатление: автобусы ходили по расписанию, да и сама Олимпийская деревня была на приличном уровне, в комнатах у нас были кондиционеры. Так как у нас по объективным или необъективным причинам отсутствовала половина нашей сборной, целый этаж полностью принадлежал сборной по теннису, так что каждая наша теннисистка жила в своей отдельной комнате, а не по две в одной, как многие другие спортсмены. Была хоть какая-то приватность. В целом мы не жаловались. Все хорошо знали, зачем туда приехали и что это всего на две недели, и то только раз в четыре года. В конечном итоге за это терпение нам воздалось. Наверное, поэтому эта золотая медаль теперь у нас.
— Объясните болельщику: теннисисты же привыкли получать большие призовые, играть за очки и т.д. На Олимпиаде этого ничего нет. За что тогда играли вы с Катей на этом соревновании?
— Наверное, это как-то заложено генетически, когда воспринимаешь Олимпиаду как нечто самое ценное и как спортсмен, и как простой болельщик. Олимпийские игры для многих — это самое важное соревнование. Когда я была маленькая, смотрела Олимпийские игры, и для меня всегда Олимпиада была чем-то невероятным – это было что-то запредельное.
Когда я стала профессиональной теннисисткой, то начала зарабатывать хорошие деньги, ездить по красивейшим городам, жить в красивых гостиницах. Но всё равно мы все дети из прошлого. Я не выросла в королевской семье и вполне себя комфортно чувствую в спартанских условиях. Мне приходилось играть в не самых живописных условиях, особенно в начале карьеры. Думаю, очень многие через это проходили. Приходилось жить в хостелах, где туалет зачастую был в конце коридора. Честно признаться, это было страшновато, особенно если ты ещё совсем молоденькая девочка. Мне в этом плане очень помогало, что со мной рядом был папа, и я понимала, что с папой ничего не страшно…
Я уже забыла, на какой вопрос отвечала. Ушла куда-то далеко (смеётся).
— Про ценность Олимпиады.
— Олимпиада с детства для меня стояла особняком, и, когда объявили где-то за год, что за неё не дают очков, я это вообще никак не восприняла. Сказали нет – значит нет, сказали да – значит да. Так оно и есть. Катю спросите – она ответит то же самое.
«Нет приставки «экс», когда ты олимпийский чемпион»
— Самые большие призовые за последнее время исчисляются в каких суммах?
— Вы можете зайти на официальный сайт WTA (смеётся).
— То есть вы деньги не считаете?
— Если честно, нет. Я даже не знаю, какой призовой фонд на турнире. Спросите моего папу. Ко мне если кто-то подойдёт и спросит, сколько дают на «Большом шлеме» за выход в полуфинал, я сразу поворачиваюсь: «Пап, сколько?». То есть для меня деньги далеко не на первом месте. Нет, сами по себе они очень важны. Это, наверное, главная составляющая того, как мы должны себя хорошо чувствовать и быть здоровыми, иметь хорошее образование, быть просто в социуме. Но когда ты спортсмен и ставишь перед собой спортивные цели, то я считаю неправильным, когда деньги стоят на первом месте. Может быть, я звучу немного пафосно, и вам покажется, что я где-то лукавлю, но так оно и есть. Может быть, поэтому у меня и получается выигрывать и зарабатывать эти деньги, потому что для меня они не на первом месте.
— Что тогда на первом месте?
— Титулы, золотая олимпийская медаль, спортивные цели, которые я ставила ещё в детстве, не зная ни о каких призовых вообще. Извините, у меня телефон звонит. Кстати, у меня очень красивый чехол на телефоне (смеётся).
— Покажите.
— У меня знакомая занимается дизайном чехлов для телефонов, и она предложила увековечить нашу победу. Я попросила сделать ещё один для Кати Макаровой и ещё один – у её тренера, Евгении Александровны Манюковой, где мы стоим вдвоём. Мы ещё смеялись – может вам тоже медаль, третью повесить? Она ответила: «Нет, давайте вы с медалями, а я между вами буду, посередине».
— Что-нибудь ещё привезли из Рио, кроме статуса олимпийской чемпионки и золотой медали?
— Большую игрушку Винисиус, это талисман Олимпийских игр в Рио, золотая медалька в сертификате… То есть я её купила ещё до того, как мы вышли в финал. (Смех в зале) Она мне просто очень понравилась. Думала кому-нибудь подарить. А в итоге теперь у меня две золотые медали.
— Было предчувствие, что победите?
— Когда летели в Бразилию, оно абсолютно отсутствовало. Наверное, оно пришло после первого матча. Знаете, мы с Катей ведь играли в Монреале за неделю до Олимпиады. А ведь я поначалу не хотела лететь на этот турнир. После Уимблдона у меня был небольшой спад именно в одиночном разряде. Чувствовала себя не так великолепно, как на самом Уимблдоне. Это, в принципе, нормально. И физически я была не в очень хороших кондициях. Папа мне даже предлагал не лететь в Монреаль, а восстановиться и прилететь сразу на Олимпиаду, полной сил. Но я подумала, и решила лететь в Монреаль именно для того, чтобы сыграть в паре с Катей. Папа со мной согласился. В итоге мы выиграли турнир и, не буду скромничать, получили колоссальную уверенность. Титул «Мастерса», наверное, это хорошая подготовка для Олимпийских игр. И вот когда, после всех наших «приключений», мы прошли первый круг, это осознание пришло получше.
— Олимпиада стояла для вас на особом месте. Цель достигнута. Какую поставите цель теперь?
— Вот уже, наверное, полгода прошло после Олимпиады в Рио, а воспоминания до сих пор свежи. Как будто всё это было ещё вчера. Меня по-прежнему все поздравляют. Эти чувства ещё не скоро, наверное, отпустят, но только сейчас мы с Катей поняли, что сделали. Алексей Владимирович Жук, наш главный тренер ЦСКА, всё время мне повторяет: «Запомни Веснина – нет приставки экс-, когда ты – олимпийский чемпион». (Смеётся) А так-то цели, конечно, есть, ведь аппетит приходит во время еды. Хочется ещё себя реализовать, так как год в одиночке у меня был тоже весьма успешный. Лучший год в карьере, не побоюсь этого сказать, с лучшим рейтингом. Наконец-то мне удалось закончить год в топ-20. Два года я была близка к этому, но никак не получалось. Сейчас я себя очень хорошо ощущаю: как на корте, так и вне его. Я чувствую себя уверенной и спокойной, мне всё в радость. Даже начиная год 111-й, я себя так же и ощущала. Да, было, конечно, какое-то сомнение: «О, Боже! Я стою так низко!» Я так никогда, наверное, не стояла, наверное, с 17 лет. Но это ощущение меня спасло в той ситуации. Поэтому я хочу ещё реализовать какие-то мечты в одиночном разряде.
«Можно, чтобы ты всё время выигрывала?»
— Вы сказали, что этот год стал лучшим в вашей карьере. Вы понимаете – почему? Что изменилось?
— Может быть, всё дело в моём характере. Я такой человек, с «накопительным» эффектом. Во мне всё накопилось – в какой-то момент «банка» стала полной и раскрылась (Улыбается) А может быть потому, что у меня такая карьера. Чтобы я что-то выиграла – это нужно очень заслужить. Мне никогда ничего легко не давалось. Даже вспомнить, сколько у меня было финалов турниров «Большого шлема» — они просто не давались, нужно было это заслужить, турниры в одиночке – тоже не давались, золотая медаль Олимпиады далась только с третьей попытки. У меня такая карьера, видимо, я должна прийти к чему-то и головой, и психологическим состоянием и физической формой.
— А у меня есть своя версия…
— Я даже знаю – какая (смеётся). Я вышла замуж.
— Да-да. Совсем недавно был как раз год. От всей души поздравляем. Как отметили годовщину?
— Спасибо большое. Всё прошло очень интересно. Мы с Катей собирались в течение полугода собрать всю нашу команду: тренеров, врачей, физиотерапевтов, друзей, близких, чтобы отметить нашу победу. Плюс у нас добавился успех в Сингапуре. И наша общая знакомая предложила организовать этот вечер. Мы с Катей могли быть свободны только 20 ноября. Таким образом, мы отметили всё сразу. (Смеётся) Кстати, Катя была на свадьбе подружкой невесты. Так что практически все люди, которые были на свадьбе, присутствовали и 20 ноября. Это был великолепный вечер – мы танцевали до упада, говорили тосты, вспоминали – был очень атмосферный и прекрасный вечер.
— Так новый социальный статус помог в плане тенниса?
— Наверное, да. В этом что-то есть, хотя я и упиралась долгое время, говорила, что и до замужества умела неплохо играть в теннис, муж у меня не тренер, только подавать хорошо умеет, так как в волейбол играл. (Смеётся) Так как женский теннис, да и спорт вообще, наверное, — это практически 70%-80% психология, и то, что ты ощущаешь себя любимой, ты любишь, ты чувствуешь за собой защиту и опору, что человек тебя поддерживает в любой ситуации, и ему абсолютно не важно, на каком ты месте сейчас в мире – 116-я или 16-я. Это не имеет никакого значения. Хотя мой муж иногда шутит: когда я тяжело переживаю проигрыши, иногда бывает даже несколько дней, а когда я выиграю, то могу быть счастливой на протяжении двух недель. Он говорит: «Так интересно, у нас семейная жизнь складывается через призму твоих спортивных успехов. Можно, чтобы ты всё время выигрывала и была довольна?» (Смеётся) Я отвечаю, что это невозможно.
— К теннису не ревнует?
— Да нет. Только жалуется, когда меня долго нет дома. Но потом он понимает, что у меня важные мероприятия, и сразу же начинает говорить, что пошутил, играй до последнего, я тебя жду, трепи мне нервы по-прежнему. (Смеётся) Так что у моего мужа с чувством юмора всё в порядке.
— Когда вы только поженились, ваш муж Павел очень стеснялся медийности, которая на него свалилась. Уже привык?
— Он запрещает мне в социальных сетях выставлять фотографии вместе с ним. В понедельник, на Русском Кубке, его хватило минуты на три. Потом попросил: «Можно я просто уйду?»
— А на вечеринке перед Кубком Кремля как же?
— Неплохо, кстати? Уже немножко привыкает, но всё равно ему это чуждо, ему не нравится, когда вокруг огромное число фотографов, когда нужно перед ними стоять. И когда потом эти фотографии в соц.сети выкладывают и обсуждают, он говорит: «Не надо этого ничего, я абсолютно непубличный человек, мне надо работать». Он ещё смеётся: «Мне повысят аренду из-за тебя». (Смеётся).
— Свои социальные сети сами ведете?
— Да, я всё веду сама, за исключением официальной странички в Facebook. Там мне помогают модераторы. А инстаграм и твитер полностью веду сама. Мне нравится.
— Как вы реагируете, когда много негативных комментариев?
— Это моя любимая тема. Люди бывают настолько жестоки, настолько бывают страшные вещи, о которых они пишут. Заходишь на страницу к этому человеку – а он женат, у него двое детей, любит активный отдых. То есть вроде хороший, положительный человек. Но при этом он пишет: «Чтоб ты сдохла!». Это самый минимум. Зато через день, когда ты выигрываешь матч, он пишет: «Я тебя люблю». Мы на эту тему любим с Настей Павлюченковой посмеяться. Зачитываем друг другу эти сообщения. И вот никакой фантазии! Одно и тоже. Или «овца», или «умри». Так и хочется ответить: «Примитивные люди». Нет, это не значит, что я радуюсь отрицательным комментариям. Просто смотрю на них свысока, это меня абсолютно не задевает. Даже если я читаю негативные комментарии и пытаюсь найти в себе чувство ненависти к этим людям, то всё равно, ничего кроме жалости я к ним испытать не могу.
«Я сдалась и вызвала такси»
— А что самое приятное получали от болельщиков?
— У меня очень хорошие болельщики, они всё время присылают мне подарки на разные турниры. Один поклонник из Голландии присылал мне букет цветов на каждый мой турнир в течение целого года.
— Муж не ревновал?
— Вот в этот момент я как раз ему отвечала: «Спасибо, большое, Райнер. Но на цветы уж не тратьтесь, пожалуйста!». Один раз он мне даже что-то вроде серёжек прислал. Бывает, дарят игрушки ручной работы. Игрушка-медвежонок с надписью «Елена» и инициалы, кружку дарили, маечку девочка из Италии. Очень приятная девочка, Марта её зовут, в социальных сетях всё время за меня болеет, пишет и всё время присылает какие-нибудь самодельные, какие-то очень интересные поделки. Всё это очень-очень приятно, и ты понимаешь, что твои победы приносят радость просто обычным людям, которые до этого, возможно, даже не интересовались теннисом. У меня дома есть специальный уголочек, в котором я храню наиболее понравившиеся сувениры и подарки.
— А машина после Олимпиады тоже там?
— Да, машинка в шкафчике, игрушечная (смеётся). Машина в Сочи – я её отдала папе, он на ней рассекает.
— Наклейки остались?
— Папа их долго не снимал. Особенно мама хотела, чтобы он их не снимал. Но папа решил, что куда уже ездить с наклейками. Спустя два месяца их сняли.
— А вы любить водить?
— Да.
— И как вам по Москве?
— Вот сейчас к вам ехала – я сдалась и вызвала такси, потому что уже просто не могла находиться за рулём. Вчера перекрыли Москву, и мы два с половиной часа ехали с мамой домой. Потом с утра я полтора часа ехала на УМО. Я кстати сдала, я здорова и допущена к турниру (смеётся). Два часа ехала назад. Поэтому сюда я вызвала такси, но всё равно ехала к вам полтора часа.
— Таксист не узнал?
— Узнал. Журналы мне подарил, чтобы я не скучала в пробке. (смеётся)
— Как реагируют люди на улице? Чаще стали узнавать?
— Стали, конечно, чаще. В Сочи узнают побольше. В Москве тоже часто стали узнавать в последнее время. Вчера стояла в очереди за продуктами, а меня без очереди пропустил молодой человек и сказал: «Спасибо вам за медаль». А я в ответ: «Как же это удобно выигрывать медали!» (смеётся).
— Раз уж вы упомянули Сочи, то тогда вопрос от читателя. Не может понять человек, что вы родились во Львове, а считаете себя сочинкой. Как такое получилось?
— У меня вся семья железнодорожников по папиной линии – дедушка, бабушка, папа, дядя. Так получилось, что дедушку перевели работать во Львов. Он был начальником ПЧ, главным ревизором. Папа родился во Львове, а с мамой познакомился в Днепропетровске, куда она приехала учиться из Сочи. Они потом переехали во Львов к родителям. Там родилась и я, и мой брат. Но когда мне было буквально два года, то мы уже вернулись в Сочи. Папа почувствовал, что надо уезжать. У нас вся семья говорила по-русски, а там не очень приветствовалось это. Это сейчас очень больная тема, поэтому я долго не буду о ней говорить. Мама мне рассказывала, как я маленькая спускалась вниз в песочницу и читала «Чебурашку»: «Мы строили, строили и наконец построили!». А ко мне мальчик подходит и говорит: «Москалька, геть отсюда!». А я его в эту песочницу (смеётся). Вот так! И с двух лет я живу в Сочи. Во Львове я была, когда там играла «десятитысячник». Мне было 16 или 17 лет. Очень красивый город. Чем-то напоминает Париж. Очень вкусное кофе, конфеты украинские я очень люблю. У меня там живёт очень много друзей и родственников. Несмотря на всю последнюю ситуацию, которая даже кого-то, может и рассорила, я Львов очень люблю. Помню его не слишком хорошо, но я там родилась и это не выкинешь.
— Как вам удаётся в туре общаться с украинскими спортсменами?
— Очень хорошо. С Олей Савчук я дружу с раннего детства. Прекрасно общаюсь с Элиной Свитолиной. С сёстрами Бондаренко наша дружба никак не пошатнулась с самых детских, юниорских турниров. Мы дружим, общаемся, ходим на ужины. Не затрагиваем политическую тему. Иногда можем посмеяться над какими-то моментами, но мы по-прежнему друзья. Нас это точно не рассорило.
«Ты слышала, что мы с тобой поругались?»
>>> Гарбинье Мугуруса — девушка Бонда
— Гарбинье Мугуруса как-то сказала, что в женском туре нет дружбы. А как вы считаете?
— Да, я помню это интервью. Понятно, что это не так, как в школе, когда вы с лучшей подругой сидите за одной партой, и у вас нет никакой конкуренции. По крайней мере до тех пор пока вы не влюбляетесь в одного и того же мальчика. Или наоборот. А так в теннисе мы все конкурентки. Мы каждую неделю можем сыграть друг против друга, и тогда дружбу приходится отодвигать на второй план. Но всё равно человеческие отношения остаются. Я знаю, что жаловались на Машу Шарапову, что она не здоровается ни с кем. Ничего подобного. А вот Гарбинье Мугуруса как раз так себя ведёт. Она так себя ведёт на протяжении нескольких лет. Не здоровается, ничего не говорит, держится очень обособлено в раздевалке. Я с этим не согласна. У меня есть подруги. У нас с Катей Макаровой очень хорошая дружба. Мы ненавидим играть друг против друга, это для нас настоящее испытание. Но мы знаем, когда теннис закончится, то вся эта конкуренция отойдёт на второй план, и мы будем очень близкими подругами. У меня есть такие моменты, когда хочется себя чуть лучше проявить. Но в любом случае вечером мы можем встретиться и всё обсудить за ужином.
В какой-то момент прошёл слух, что мы с Катей поругались. Мы не поняли, откуда это пошло. Я не помню, кто дал интервью, по-моему Шамиль Анвярович дал интервью… Мне Катя даже написала: «Ты слышала, что мы с тобой поругались?». Я отвечаю: «Да, не пиши мне больше» (смеётся). Когда у неё случилась травма ахилла, то она мне даже призналась, что не знала, будет ли она дальше играть в теннис или нет. Я у неё спрашиваю: «Болит?». Она говорит, что болит. Месяц прошёл, всё равно болит. Уколы, физиотерапия… И мы знали, что следующий год олимпийский, поэтому нам было так страшно потерять всё, что мы наигрывали. Когда мы в прошлом году не полетели в Сингапур, тоже было грустно. До последнего момента мы не знали. Сначала Катя вроде бы сказала да, но потом поняла, что не может. У неё всё болело, и не было смысла летать туда пассажиром. Сейчас я понимаю, что это было правильно, но тогда я очень расстроилась. Где-то может даже и обиделась. Но я понимала, что от неё это не зависит – это травма и здоровье. На 2016-й мы договорились, что поначалу не будем мучиться с парой. Она согласилась сосредоточиться на возвращении в одиночке. В тот момент я начала играть и с Дашей Касаткиной, и с Настей Павлюченковой. У нас были хорошие результаты. Но всё-таки такого взаимопонимания на корте у нас не было. Катя – очень исполнительная. Я со многими играла пару и могу сравнить. Если Кате сказать сыграть по линии, то она сыграет по линии. Даша тоже очень хорошо слушается. А есть те, кто не соглашается и хочет сыграть иначе. А потом ещё и говорят, что я запутала, слишком много всего сказала. Так что я в 2016-м ждала, когда Катя выздоровеет. Когда она в итоге написала мне СМС, что готова играть пару, мы договорились начать в Мадриде, где ровно четыре года назад мы начали вместе выступать.
— Значит вы в паре лидер?
— В основном да. Вот именно тактически, куда подать, куда сыграть, успокоить. Катя в этом плане тоже стала лучше. Может и меня успокоить и что-то посоветовать, но в основном это я делаю.
— То есть не смогли бы играть с партнёром, который тянул бы одеяло на себя? Как в миксте?
— В миксте как раз-таки нет. Там всё на мужчине. Я слушаюсь его беспрекословно. Он меня может только спросить, куда лучше подать этой девочке, и я ему отвечу. Он будет прислушиваться, потому что ребята порой не знают так хорошо девочек-теннисисток.
— Вы сказали, что ненавидите против Кати играть. Но у вас был очень важный матч на Уимблдоне. Как вам удалось его пережить? Как вы потом отходили? Со стороны всё выглядело на ножах.
— Да. Это был очень сложный матч. И психологически особенно, потому что я тогда билась за свой первый четвертьфинал «Большого шлема». Я очень хотела этого. Чувствовала, что в отличной форме, но понимала, что играла с Катей, с которой мне очень неудобно играть. Левша на траве – самый неудобный соперник, которого ты можешь себе получить. У левши на траве заведомо есть преимущество из-за другого отскока мяча. Получается, что в разные стороны мяч скачет.
Пережили ту встречу очень тяжело. Мы пошли играть пару через два часа. И все эти два часа перед матчем она плакала. Я хотела её как-то успокоить. Смотрела на небо и видела, что скоро уже должно стемнеть. Если чуть темнеет, то трава намокает, появляется роса и переносят на следующий день. Я говорила Кате, что нам надо просто продержаться один сет. Выиграть один из двух первых, а перед третьим перенесут. Мы проиграли первый сет, на зубах выиграли второй. Подошли к судье и сказали, что скользко, хотя так было на самом деле, нас перенесли. На следующий день мы вышли и выиграли очень уверенно. Абсолютно другие люди вышли на корт на следующий день, потому что за ночь отоспались и восстановились.
«С Викой было ух!»
— Вы много с кем играли в паре. Есть ли у какой-то национальности свои особенности? У индийцев например?
— Индийцы – не самые работоспособные спортсмены (улыбается). Саня не отличается тем, что она много тренируется, ходит в тренажёрный зал, активно разминается – это не про неё. Зато они очень талантливые от природы. У них потрясающие руки, хорошее чувство мяча, чувство игры. Психологически с ними очень легко, они очень добрые, открытые, не давят. С Саней мне было играть очень легко. Она – весёлая девчонка, у нас было много своих приколов. Она в Индии – почти принцесса. Это влияет на её поведение на корте. Она всегда хочет быть первой. И такое у неё качество, когда проигрываете, то проигрываешь ты, а если выигрываете, то это выигрывает она (смеётся). Бывает у неё такое. В целом у нас с Саней были очень хорошие отношения, и есть. Она – прекрасный человек и очень многое делает для Индии.
— С Викой Азаренко вы выиграли вместе…
— С Викой было ух! (смеётся) С нас даже очки снимали несколько раз. Она тогда была совсем молодая, но при этом потенциал её был виден сразу. Она – очень талантлива. Я даже не сомневалась тогда, что она будет в топ-10. Характер у неё очень вспыльчивый, добивается, чего хочет. В паре она вела себя по-другому. Если она нервничает, то только на себя, а не на партнёршу. Может на судью разозлиться, болбоя, на зрителя у которого камера со вспышкой. Достаться могло всем. Но напарница она хорошая. Она всегда выкладывалась на 100%.
— В одиночке у вас с ней не слишком удачные личные встречи – 0-7. Чем вам неудобна она? Может она как раз научилась против вас играть, когда вы выступали в паре?
— Да нет, просто так сложилось. Когда я играла с Викой, она постоянно была высоко в рейтинге, и выигрывала потом турниры. То есть я оказывалась в ненужное время в ненужном месте. Так бывает в туре. Иногда бывает, что 3-0 по личным встречам. Но там может быть, что один матч после травмы, другой как раз, когда травму получила, а третий – ещё какая-нибудь причина. Такое случается часто. Но с Викой не из-за этого. Она – одна из сильнейших теннисисток на данный момент. У Вики всегда очень высокий темп. При этом она очень широко играет, она разводит соперника, при этом «ставит стенку», когда надо. То есть она разносторонняя теннисистка. Плюс у неё очень бойцовский характер, ничего не отдаёт. Против наших девочек всегда хорошо играет. Надеюсь, что в будущем я это исправлю. Правда в скором будущем это не получится (смеётся).
— Вы с ней переписываетесь?
— Последний раз в сентябре. Она написала как раз после Олимпиады – я играла на US Open. Я её как раз спрашивала – когда у неё, что.
— Кто самый неудобный соперник?
— Серена – она для меня одна из самых неудобных.
— А кроме Серены?
— Давным-давно играла Патти Шнидер. Один раз я её вроде обыграла в Чарльстоне. Но её игра была очень неудобна. В том числе то, что она левша и играет с вращением. Очень тяжело играть с тем, у кого разные вращения. Это добавляет много проблем многим теннисистам. Серена кстати тоже не любит играть с левшами. Когда человек играет в одном ритме, то к нему можно подстроиться. Хотя если там скорости, как у Петры Квитовой, которая может снести и не заметить, то это тоже – против лома нет приёма.
— Бывает, что надеетесь на кого-то попасть в сетке?
— Такого нет. Когда я проходила квалификацию в этом году, то там видно заранее, куда можно выйти. Если было видно, что один выходит на Серену Уильямс, а другой сыграет с кем-то из квалификации, то я желала играть с кем-то из квалификации, конечно, не зная даже кто именно это будет. Или просто с кем-то не из топ-10. Встречаться сразу в первом круге с игроками десятки не слишком хочется. Да они и сами не хотят играть с сильными на ранних стадиях. Я один раз была первой среди несеяных на «Ролан Гаррос» и сразу попала на Азаренко. Ко мне уже потом после матча подошёл её тренер Сэм Сьюмик и сказал, что когда они увидели сетку, то у них просто был траур, потому что это был самый сложный соперник из всех, кого можно было представить для первого круга. Я проиграла этот матч, а Вика вышла в полуфинал. Мне было тяжело играть тот матч. Хотя многие говорят, что тебе нечего терять. Это легко сказать (смеётся). Выходи и дерзай! С Сереной выходишь, а она 200 км/ч в угол подаёт, где там дерзнуть-то? Поэтому это очень двоякая ситуация.
«Теннис очень повзрослел»
— Вопрос от читателя. Вы со многими дружите в туре. А с кем-то за последний год ещё подружились?
— Из молодых разве что. Хорошо подружились с Дашей Касаткиной, стали ближе общаться. Гораздо лучше я её узнала.
— Какая она?
— Классная. Очень способная и думаю, что она будет высоко стоять в рейтинге. Может быть не сразу, как многие ей раздали авансы. Я видела её по игре, ей ещё нужно окрепнуть. Сейчас большая редкость, когда в таком возрасте входят в десятку. Сейчас теннис очень повзрослел. Многие выходят на пик своей формы уже после 25 лет. Не думаю, что такое как победа Шараповой на Уимблдоне в 17 лет, уже никогда не произойдёт.
— А почему?
— Уровень физической подготовки очень сильно вырос. В 16 лет тебе тяжело выдержать напряжение на протяжении двух недель. Тяжело с чистого листа обыграть зубров, которые на опыте играют. Можно с чистого листа пройти в четвёртый круг «Большого шлема». Можно даже в четвертьфинал. Но выиграть или выйти в финал и этого могут достичь единицы.
— Кто?
— Эжени Бушар – финал Уимблдона в 20 лет. Наверное, последний такой пример. И 20 лет – это не 17. У девочек за три года происходит много изменений. Но как раньше были Хингис и Каприати – в 15-16 лет, такого не будет. Теннис очень повзрослел. Сейчас все занимаются укреплением организма по всем направлениям. Разные виды спорта – бокс, плавание. Занимаются йогой.
— Много кардио стало.
— Да, очень много кардио. И теннисисты, я даже замечаю по многим и по себе, мы не хотим быть уязвимыми где-то. Нам просто хочется быть сильными во всём. Мы не просто хотим бежать и бить и, я не знаю, не уставать. Нам нужно бежать, и бить, и не уставать в сумасшедшем темпе. За счёт того, что все движутся вперёд, каждый друг друга подстёгивает, и идёт вот эта сумасшедшая конкуренция, у нас в туре… Вот давайте даже возьмём самую больную тему – лишний вес у девушек. Вы вспомните, какие были теннисистки у нас 20 лет назад. Вот я когда даже в туре начинала, я помню себя в 16-17 лет, я играла с девушками, ну вот честно, с очень сильным лишним весом. Сейчас таких теннисисток нет. И даже если есть какие-то там… Это всё равно сумасшедшая физподготовка, и это компенсируется за счёт других каких-то качеств. Того, чтобы было, скажем, в те времена, и то, как сейчас восстанавливаются. То, как сейчас уровень физиотерапии очень вырос, уровень восстановительных всяких программ – то есть, у нас там всякие криотерапия в -200 градусов. Даже 10-15 лет назад такого не было. И сейчас спортсмен тем самым может продлить свою карьеру до 35 лет. Раньше девушки не играли до такого возраста, сейчас это вполне реально.
— А часто пробуете что-то новое? Иглоукалывание, ещё какие-то нетрадиционные методы?
— Когда болит очень долго – пробую всё.
— Но ведь опасно.
— Да, но вот в тот момент, когда ты хочешь… Ну, естественно, ты по знакомым узнаёшь, у тех, кто тебе посоветовал, сказал: «Вот, у меня болел локоть, например, я сделал себе иглоукалывание в каком-то китайском центре, и мне это помогло». Я пошла в этот китайский центр, ходила две недели, мне ничего не помогло,