Карасёв: моя цель – вернуться в НБА в более значимой роли

Спустя сезон по пути Алексея Шведа проследовал ещё один яркий игрок последнего поколения, добивавшегося успехов с национальной сборной на международной арене. Сергей Карасёв провёл три неоднозначных сезона в НБА, которые могли сложиться совершенно иначе. Перейдя в «Зенит», форвард решил перезапустить карьеру и в ближайшее время вновь вернуться за океан. Об этом и многом другом Сергей поведал в беседе с корреспондентом «Чемпионата». «В НБА ты – товар, и с этим ничего не поделаешь» – В одном из интервью во время квалификации к Евробаскету вы говорили, что больше не хотите быть парнем, подающим надежды, а хотите быть лидером команды прямо сейчас. Когда поменялось отношение к своей роли? – Поменялось за то время, которое я был в Америке. Когда я уезжал туда, был подающим надежды 19-летним парнем. Там люди баскетболом зарабатывают себе на жизнь: они должны быть лидерами. Без разницы, выходишь ли ты со скамейки или играешь в стартовой пятёрке, каждый у себя в голове держит то, что он лидер. Наверное, из-за этого, общаясь с людьми, с игроками, с тренерами, варясь в этой каше, я понял, что командная игра командной игрой, но ты сам строишь своё будущее. Когда я подписал контракт с «Зенитом», чётко для себя определил, что нужно зарабатывать авторитет, оправдывать возлагаемые на меня надежды. Не должен становиться человеком, который подносит патроны другим и вроде хорошо смотрится в команде. Поэтому переезд – большой шаг в моей карьере. Стараюсь, работаю на тренировках, выкладываюсь и шаг за шагом пытаюсь примерить роль лидера в команде. – С какими трудностями столкнулись, когда только переехали в США? – Со многими. Во-первых, туда я уехал один и до отъезда в Америку не был самостоятельным. Всё время и родители были рядом, и родственники помогали. А тут – уехал и понял, что отвечаю за свои поступки сам. Первые четыре месяца было очень тяжело, потому что там всё иначе: атмосфера, культура, люди, даже баскетбол. Эмоционально было тяжело. Даже не всегда удавалось нормально поговорить с родителями, девушкой. Хорошо хоть мой английский позволял нормально общаться с партнёрами и тренерами. – А что насчёт быта? Ведь за океаном игрок сам отвечает за собственное обустройство на новом месте. – Конечно, там есть люди, которые помогают, но всё равно ты сам выбираешь себе квартиру, арендуешь машину, нанимаешь уборщиц. Тебе платят деньги, ты приходишь – тренируешься. Быт – отвечаешь за него сам. Мне повезло в первый год, потому что Андерсон Варежао, которому я очень благодарен, сыграл для меня роль отца в американской жизни. Постоянно приезжал ко мне домой. Я его просил о чём-то – он всё делал. Человек с таким именем – большой плюс на моём первом году пребывания там. Когда приехала девушка, стало полегче. – Насколько тяжело было перестроиться и привыкнуть к американскому графику? – Было непросто. Во-первых, новичок проходит некий подготовительный этап, когда тренерский штаб присматривается к нему, а он привыкает к требованиям. Я же попал с корабля на бал, потому что была Универсиада, и после неё я приехал буквально за три дня до начала сборов. Не скажу, что из-за этого у меня что-то не получалось. Когда я приехал, сам понимал, что не готов физически к НБА. Может быть, не был готов психологически. Через какое-то время я начал нащупывать свои плюсы и минусы. Первые пару месяцев было трудновато перестраиваться, потому что скорости совершенно другие. Да и игра иная: человек должен быть больше силён индивидуально, нежели командно. – Не сложилось ощущения при обмене, что вы в какой-то степени просто товар? – Да, так и есть, товар. Но с этим ничего не поделаешь – это НБА. Хотя в тот момент, когда меня обменяли, совершенно этого не ожидал, потому что руководство всё время говорит, какой ты молодец, как выкладываешься на тренировках. А на следующий день тебя обменивают. К этому невозможно привыкнуть, сколько бы лет ты ни играл. Я находился в Лас-Вегасе, мы готовились к Летней лиге, как раз Дэвид Блатт только приехал в команду. Я провёл с ним пару тренировок, мне позвонил в шесть утра агент и сказал, что меня обменяли в «Бруклин». Было неоднозначное чувство: с одной стороны, переезд из Кливленда в Нью-Йорк, крутой город, где ещё и Андрей Кириленко играл. Ещё большее подспорье в бытовом и игровом плане. С другой – и с ребятами в «Кливленде» подружился, и какие-то игровые связи уже выстроились. В тот момент я понял, что так и должно произойти, и после прибытия в Нью-Йорк началась другая жизнь. – В «Бруклине» вы выступали успешнее и на каком-то отрезке даже выходили в стартовом составе. Чувствовалось доверие тренерского штаба? – Это была новая ступень. Да, в какой-то момент было ощущение, что всё получится. Был промежуток, примерно полтора месяца, когда я играл в старте и действовал довольно успешно. Тренеры, генменеджер подходили, хвалили, говорили: «Продолжай в том же духе». Но вот тебе и сущность НБА, когда из игрока стартовой пятёрки ты превращаешься в игрока глубокого запаса. И с этим ничего не поделать – только принять. Не уходить в себя, а продолжать работать, потому что ты молод, у тебя ещё вся карьера впереди, поэтому нельзя зацикливаться. В любом случае если ты хороший игрок, то шанс обязательно выпадет, и ты должен использовать его на сто процентов. Было два неоднозначных года: c одной стороны, получал игровое время, с другой – много сидел на лавке. Но опыт выступлений НБА дорогого стоит. В Европе такого не получить. – Вас не задевают разговоры о том, что вы вернулись сюда, потому что в НБА ничего не получилось? – Безусловно задевают. Любого заденет, ведь говорят, что я пошёл по лёгкому пути. У меня иное мнение, ведь остаться сидеть на «банке» – ещё более лёгкий путь. Ну, пробыл бы я там год-другой, ничего бы не выгорело, и говорили бы мне то же самое. Я для себя решил, что лучше уехать в Европу, вернуть то чувство, с которым я уезжал. – Нет ощущения, что зря потеряли время? – Я бы не сказал, что потеряно три года, но, стоит признать, без игровой практики уходит уверенность. Поэтому не сразу пришёл в себя — чтобы прийти в оптимальные кондиции потребовалось некоторое время. «Один круг по олимпийскому стадиону, но он запомнится на всю жизнь» – Бронза Олимпиады, золото Универсиады, несколько сезонов в НБА. Сергею Карасёву точно 23? – Точно. Мне и до отъезда в НБА никто не верил, когда называл свой возраст. А жена говорит, если бороду сбрею, так до сих пор выгляжу на 18. – Нет ощущения, что жизнь и карьера опережают возраст? – У меня всю жизнь так начиная с самого раннего возраста: постоянные переезды, новые города, страны. В секциях всё время занимался с ребятами на 3-4 года старше. Лет с 10 я варился в этой компании, и, может, из-за этого я менялся с каждым годом, и у меня год шёл за два в плане образования и развития. А внутри я всё ещё ребенок. Меньше чем на 23 себя чувствую. – Что почувствовали, когда попали в итоговую заявку на Олимпиаду в Лондоне? – Это было очень круто. Во-первых, я был безмерно горд собой, ведь мне удалось попасть в окончательный список. Тем более тренером был Блатт, и я знал, что это великий специалист. Благодарен ему за то, что рассмотрел мой потенциал. Тренироваться в 18 лет с Андреем Кириленко, Виктором Хряпой, Сергеем Моней, Алексеем Шведом — в том возрасте это был колоссальный опыт, который трудно было найти в другом месте. Чувства переполняли. И когда приехал на Олимпиаду, долго не верил, куда попал. Отец пытался, но ни на одних Играх не побывал, а я в 18 лет съездил, да ещё и бронзу выиграли. Это, конечно, дорогого стоит. – Какие ощущения остались от самой Олимпиады? – Да, ощущения, конечно, невероятные. Когда каждый день идёшь в столовую и видишь там по пять-шесть олимпийских чемпионов, шагающих тебе навстречу, это здорово. Но самые приятные воспоминания – от парада спортсменов на церемонии открытия. Один круг по олимпийскому стадиону, но он запомнился на всю жизнь. Есть что рассказать детям и внукам потом в старости. Да, это незабываемые ощущения. – Кому первому позвонили после «бронзового» матча? – Сразу созвонились с мамой и папой – они смотрели игру. Да многие смотрели. Вся страна переживала. С родителями и с девушкой – они потом встречали нас в аэропорту. С кем я ещё мог поделиться своими эмоциями? – В 23 года вы уже муж и отец. Как сделали предложение супруге? – Эвелина прилетела в Кливленд, как только ей дали визу. Так получилось, что она могла оставаться в США только по две недели: нужно было вылетать из страны и вернуться. Так вот, она прилетела во второй раз, уже весной, и в этот же день у нас на стадионе был концерт Бруно Марса. Я уже договорился обо всём, приготовился. В итоге ей задержали рейс, потом ещё немного задержали на таможне. Приехала только к 8 вечера – концерт начинался через час. Сказала, что устала. Ну, устала и устала – с кем не бывает. Мы остались дома, а я такой человек, что если хочу что-то сделать, то не могу ждать. Слава богу, что я не на диване в трусах сделал ей предложение. В итоге мы пошли в ресторан с друзьями: было не очень много народу – только близкие. В ресторане сделал предложение. Не так, как планировалась, но всё равно получилось неплохо. – Знаете, где сидит жена на матчах? Может, переговариваетесь с помощью своей системы тайных знаков? – Не всегда. Знаю примерно и взглядом её ищу. Из-за того что у нас маленький ребёнок, у неё не всегда получалось приходить на игры. Сейчас уже малышка подросла, и она будет регулярно посещать матчи. Тайных знаков нет. Но надо что-то придумать, потому что у всех есть подобное. Что-то своё, интересное. А так она сильно переживает. Жена – моя поддержка и опора, человек, которому я могу выговориться в трудную минуту. Всегда похвалит, но в то же время может и рявкнуть – в баскетболе, в быту и во всём. Мы как огонь и вода. Я спокойный, она – нет, поэтому очень хорошо дополняем друг друга. Думаю, нам это тоже помогает. – Вы – лидер команды на площадке, а как эти качества проявляются за её пределами? – Моя роль лидера заключается в том, как я работаю на тренировке. Ребята смотрят и понимают: человек приехал из НБА, продолжает в том же духе, выкладывается в каждом моменте. И отец-тренер, который на него орёт постоянно. Они это видят, и у них просто не остаётся другого выбора, как работать, и в два раза интенсивнее. Вне площадки у нас добротной коллектив, ребята все общаются. Тот же Стефан Маркович повидал многое на своем веку, и Яннис в прошлом году доказал, что он хороший игрок, который может взять на себя роль лидера в команде. Тот же Райан Тулсон. У нас есть ребята, которые помогают друг другу, и поэтому коллектив складывается. Безусловно, некоторые молодые – не беру Вихрова или Валиева – подходят, спрашивают совета. Я вижу, что в глазах у них есть энтузиазм, и им интересно. Мне очень нравится атмосфера и то, как меня встретили и приняли в команде. Поэтому будем двигаться в том же направлении. – Какие задачи ставите перед собой в этом сезоне? Может, стать самым результативным игроком лиги? – Такой задачи у меня нет. Безусловно, хочется набирать как можно больше очков в каждой игре, и я думаю, что у любого это сидит где-то в подсознании. Но моя задача всё-таки заключается в том, чтобы вывести «Зенит» в Евролигу. Команда преследует именно эту цель. Либо это будет через Единую лигу ВТБ, либо через Еврокубок. Будем биться и там, и там. Сделаем всё возможное. Главная цель – выход в Евролигу, и только потом какие-то личные заслуги. – Но на вас и ещё дополнительная ответственность, потому что вы не можете подвести своего отца не только как игрок, но и как сын. – Не то что двойная, тройная. Он не даёт мне карт-бланш, но где-то может закрыть глаза на один-два неправильных момента. Понимаю, что нельзя халтурить. Но может быть и так, что игроки будут подходить и спрашивать: «А почему ты ему разрешаешь, а нам нет?». Поэтому, чтобы был сплочённый коллектив, нужно работать, слушать. Нельзя ни в коем случае пререкаться. Орёт за дело, не за дело – просто работаешь и приносишь пользу команде. – Не преследовала тень знаменитого и успешного отца? – Нет. Когда он меня тренирует, все спрашивают: «Каково это, когда ты знаешь, что у него такие заслуги? Он – призёр чемпионата Европы, многократный чемпион России». Я не знаю, много ли других таких тренеров, но когда выхожу на площадку, забываю обо всём. А все лишние мысли отходят на второй план. «Однажды Кириленко сказал: «Нас тут немного в НБА. Будь самим собой, играй агрессивно, а если что-то произойдёт, тебя поддержат» – По-прежнему мечтаете вернуться в НБА? – Да, это, наверное, цель, следующая ступень, которую хочется покорить, чтобы вернуться за океан в другом качестве. Трудно уехать туда и быть лидером, потому что в каждой команде есть сильный игрок. Но вернуться в НБА и играть более важную роль – да, это моя цель. Многие усомнятся во мне. Но я буду стараться, работать, а там уже посмотрим, как всё сложится. Сейчас уже не думаю на год-два вперёд. Главная задача – прогрессировать с командой от игры к игре. – Вы считаете себя одним из лучших российских игроков? – Я бы не сказал, что один из лучших, но в элиту вхожу. Многих туда можно отнести: тот же Швед, Сергей Моня. Сколько ему? 33 года, а всё равно играет на очень высоком уровне. Хряпа, Виталий Фридзон. Да и молодых ребят много: Дмитрий Кулагин, Андрей Зубков, Дмитрий Хвостов. Все прогрессируют, и очень радует, что в этом сезоне много русских молодых и постарше меня играют и приносят пользу командам. Это очень большой плюс для сборной. – Вас всё время сравнивают с Алексеем Шведом, хотя у вас разница в возрасте пять лет. – Мне кажется, в моём возрасте эти пять лет уже не ощущаются. Это вот когда тебе 16 лет, а ему 21 – тогда да. А сейчас всё только от моей работы зависит. Я бы сказал, что после 21 года возраст уже перестаёт играть большую роль. А то, что сравнивают с Алексеем… Да, похожая судьба, похожи карьерные моменты. Мне кажется, наоборот, такое соперничество подзадоривает. И я выхожу на площадку с большими эмоциями и энтузиазмом. У него такие же чувства. Люди на нас равняются, следят, и их просто нужно радовать своей игрой. – Как относитесь к социальной работе, участии в различных акциях? – Мне очень нравится выбираться куда-то, участвовать в мероприятиях, если удается. Летом провели «Экспо-Баскет» – было очень здорово. Я вспоминаю себя в том возрасте, когда Андрей Кириленко приехал к нам в лагерь. У меня была немного другая ситуация: я его знал и ходил перед всеми хвастаться, что знаю Кириленко. Я не то чтобы всё время равнялся на него, но смотрел матчи с его участием, восхищался им в детстве. Очень важно, когда есть возможность прийти, посмотреть, взять автограф, сфотографироваться с кумирами. Мне кажется, у молодых ребят потом будет стремление приходить, тренироваться и пытаться достичь каких-то высот, поэтому, чем больше будет таких мероприятий, тем больше будет возможностей пообщаться с ребятами, провести мастер-классы. Я думаю, это поможет популяризации баскетбола в России. Я всегда за такие акции. – Быть примером – это не только здорово смотреться на площадке, но и вести себя соответствующе за её пределами. Согласны? – Если ты умный, если есть голова на плечах, то понимаешь, что можно делать, а чего нельзя. Если ты решил стать профессиональным баскетболистом, то должен вести правильный образ жизни, тренироваться и просто быть адекватным, нормальным человеком вне площадки. Думаю, если к тебе кто-то подходит, задаёт вопросы, ты должен нормально на это реагировать. Кому-то это не нравится, кому-то нравится, но всё равно должна быть какая-то грань. – Вы много общались с Андреем Кириленко, может быть, запомнилась какая-то его фраза? – Однажды он подошел ко мне после тренировки и сказал: «Серый, за тобой вся страна. Нас тут немного в НБА. Будь самим собой, играй агрессивно, а если что-то произойдет, тебя поддержат. За тобой обязательно встанут люди. Будь собой и ничего не бойся». После этого я понял, что надо переставать быть вот этим пай-мальчиком и игроком, который подносит патроны. Уже надо быть агрессивным, становиться мужиком и показывать результат, которого от меня ждут. Андрей мне помог в тот год. Я с ним проводил много времени, он постоянно давал мне советы, помогал в быту и на площадке. – Сейчас можете сказать, что не зря уехали в НБА в 19 лет? – Я всегда говорил во всех интервью, что нет такого понятия «уехал рано» или «уехал поздно». У тебя есть возможность – надо ехать. Как раз Андрей это и говорил, мы были в сборной: «Если у тебя есть возможность перейти в сильную команду, то ты не должен думать, а сразу ехать. Получиться, не получиться – это уже второй вопрос». Уехал в 19 лет, а вернулся в 23. Я бы не сказал, что такая критическая разница в возрасте, но я набрался опыта, поварился в этой атмосфере, пообтёрся, и, мне кажется, вернулся из Америки другим человеком.