Антон Бобер: Слуцкий звал в «Москву», но...

За его плечами – тринадцать сезонов в «Крыльях Советов» и 274 матча, сыгранных в высшей лиге чемпионата России. Это – рекорд самарского клуба. «ССФ» пообщался с легендой волжан Антоном Бобером. – Как провели последние полгода? Наслаждались жизнью или мучились без футбола? – Ни то, ни другое – переключился на семью. Когда ты в футболе, не видишь, как растут твои дети. А у младшего сейчас – первый год жизни, и у меня столько захватывающих наблюдений! Ну и хлопот дома много. – Умеете гвозди забивать, проводку чинить? – Нет, в розетку с отверткой не полезу. А какие-то элементарные вещи сделать в состоянии. Или, допустим, отвезти-привезти. – Ваша карьера пришлась на лучшие годы для российского футбола в плане финансов. Обеспечили себя и своих детей до конца жизни? – В какой-то степени да, а в какой-то и нет. Когда ты в футболе, привыкаешь к определенному уровню жизни, и хочется, чтобы он и в дальнейшем оставался таким же. Если придется закончить карьеру, хотел бы работать. Сидеть сложа руки на том, что заработал не по мне. – Можно же путешествовать. Или заниматься какими-то проектами, которые не принесут денег, но будут в радость. – Когда ты все время в футболе, то привыкаешь к другому ритму жизни. Мне обязательно надо будет найти такой вид деятельности, в котором смогу себя проявить. – В бизнесе вы себя пробовали? – Нет. Никогда. – Один умный человек сказал, что чем больше у тебя денег, тем больше шансов их потерять. Вы убеждались в правоте этих слов на своем опыте? – Да, были ошибки молодости такого рода. Не уверен, что хочу о них рассказывать, но главное – я потерял не такие уж и большие деньги и сделал при этом правильные выводы. «УДАРИЛ БОРОДЮКА И ОН ОБЪЯСНИЛ, ЧТО Я НЕ ПРАВ» – Есть внутри заноза, что не вся ваша карьера прошла в Самаре? – Стараюсь никогда ни о чем не жалеть. Но момент ухода из «Крыльев» был неприятным, да. Зато сейчас понимаю, что столько лет в одном клубе, дорогого стоят. Думаю, повезло, что в моей жизни были «Крылья». – Вам не кажется, что верность одному клубу обернулась против вас – чем-то обделили себя? – Задумывался об этом. Но, во-первых, таких вариантов, о которых я бы сейчас жалел, не было. А что касается новых эмоций... Знаете, кто-то меняет клубы, а в «Крыльях» получалось так, что я раз в пару лет все равно как бы оказывался в новой команде – столько тренеров и руководителей сменилось! Недостатка в новых эмоциях я точно не испытывал. – От кого исходила инициатива не продлевать с вами соглашение летом 2012-го? – Это был какой-то замкнутый круг – тренер Кобелев ссылался на руководителей клуба, а они, в свою очередь – на него. Когда годом раньше он возглавил «Крылья», сразу собрал человек десять футболистов и сказал, что на них не рассчитывает. Это было жестко, но хотя бы честно. А мне так никто и не сказал: «Антон, мы не хотим тебя видеть в команде». И разбираться, почему так произошло, мне уже неинтересно. – Нетрудно предположить, что вы уехали в Саранск с тяжелым сердцем. А от чего испытывали в «Мордовии» самый сильный дискомфорт? – Во-первых, там инфраструктура совсем не такого уровня, как в «Крыльях». И, конечно, я так и не смог привыкнуть к тому, что ты выходишь в город, а там никто не обращает на тебя никакого внимания. В Самаре до сих пор в любом магазине кто-то обязательно захочет взять автограф или сфотографироваться. Ну и игра на пустом стадионе эмоций не добавляла. – Расскажите про Яна Коллера. Когда он должен был прийти в «Крылья», не возникало мыслей, что будет смотреть на всех сверху вниз и отбывать номер? – Если у кого-то такие мысли и были, то они развеялись после первой же тренировки. Он был примером для всех нас. Мне в этом плане вообще повезло – я всегда старался брать все лучшее у всех, с кем доводилось общаться, и таких футболистов, у которых было чему поучиться, мне встретилось в «Крыльях» немало. Когда только приехал в Самару, там играли Бородюк и Касымов... – Александр Генрихович, помнится, был строг к молодым игрокам. Вам часто пихал? – На первой же тренировке! Я ударил его по ногам, и он мне объяснил, что я был неправ. А вообще он много общался с молодежью, поддерживал нас, но был очень требовательным на поле. Ко всем, и к себе в том числе. Мне это нравилось, я и сам всегда старался критично к себе относиться. Иногда, может, это даже и мешало, потому что я слишком изводил себя этим самокопанием. К тому, что обо мне пишут газеты, серьезно относился, представляете? – Какой самый горький день в вашей футбольной жизни? – Их было несколько. Когда финал Кубка России проиграли. Когда не смогли пройти голландский АЗ и не попали в групповой турнир Кубка УЕФА. Когда ирландский «Сент-Патрикс» в Лиге Европы пройти не смогли... – Эти поражения будут угнетать до конца жизни? – Ну нет – хочется помнить в первую очередь хорошее. Домашнюю игру с тем же АЗ, например, которую мы выиграли 5:3. – Гаджи Гаджиев говорил, что для него спасение 2005 года, когда «Крылья» потеряли почти всех игроков основы, более значимое событие, чем бронза-2004. Потому что именно тогда, в сверхэкстремальной ситуации, все проявили свои лучшие качества. Согласны? – Знаете, у меня другой подход – более значимый тот сезон, когда я больше играл. В 2004-м у меня была травма, а следующий сезон отыграл почти без замен. Когда команда праздновала бронзу, у меня было расстройство оттого, что не поставили на решающую встречу. – Правда, что за всю вашу карьеру в «Крыльях» была всего одна история с несостоявшимся переходом – в «Москву», к Слуцкому? Говорили, трансфер сорвался из-за того, что вас не устроила роль крайнего защитника, в которой вас видел тренер. – Да, так и было. Я себя не видел на этой позиции. Точнее, она мне не приносила удовлетворения от игры в футбол. Мы честно поговорили, и я вернулся в Самару. Одно дело – от случая к случаю играть крайнего защитника в интересах команды, что мне иногда в Самаре и приходилось делать, и совсем другое – когда постоянно. Муслимыч тоже знал, что мне это не нравится. Но у футболиста выбор-то какой? Либо ты играешь, либо нет.