Шарапова — о возвращении, Серене Уильямс и «Ролан Гаррос»

«Спорт — это сложная мозаика» Мария Шарапова стартовала на турнире в Штутгарте с победы над Робертой Винчи. Россиянка провела свой первый матч за 15 месяцев. По завершении встречи она рассказала журналистам, в том числе и корреспонденту «Чемпионата», о возвращении в теннис, комментариях коллег, своих целях и многом другом. — Можете рассказать, по чему вы больше всего скучали? По теннисной атмосфере, по ощущению важности матча, по точному удару справа? — Я люблю находиться в ситуациях, когда мне надо понять, как решить поставленную задачу и добиться победы. Я думаю, что это одна из тех вещей, которым спорт учит тебя с детства. Спорт ставит тебя в определённые ситуации, и тебе надо к ним адаптироваться, а это значит, что надо держать концентрацию, надо играть в свой теннис, ты должен помнить, что делал раньше. А если ты уступаешь, то надо повернуть ход матча как можно быстрее. В общем, спорт — это сложная мозаика, и я скучала по этому ощущению. — Можете описать ваши чувства, когда вы впервые вышли на корт после 15-месячного перерыва? Вы думали о том, как вас примут зрители? — Это не то, на чём я концентрировала своё внимание, потому что я провела много месяцев за тренировками, готовясь к возвращению. Выходя на корт, ты должен думать о чём-то своём, именно так и было у меня. Моя работа как теннисистки выходить на площадку и играть, вне зависимости от того, какой у меня день. Люди купили билеты и пришли посмотреть на матч, а моя задача показать то, на что я способна. — Было ли вам обидно, что так много ваших коллег оказались против предоставления вам «уайлд-кард»? — Я очень благодарна Маркусу (Гюнтхардту, директору турнира. — Прим. ред.) за возможность сыграть на этом турнире. На этом соревновании я успешно выступаю уже много лет, при этом оно, пожалуй, одно из самых сложных в нашем туре. Здесь очень маленькая сетка, но весьма трудные матчи. В Штутгарте выступают многие теннисистки топ-10. Так что мне приходится соревноваться с лучшими игроками мира. — В прошлом году, когда вы объявили о положительном тесте на мельдоний, то сказали, что принимали его 10 лет и что в вашей семье есть предрасположенность к диабету. Можете сказать, нашли ли вы другой препарат, который имеете право принимать? — Об этом знаю только я, WTA и мой врач, с которым я работаю. — Будете ли вы готовы играть в квалификации «Ролан Гаррос» или Уимблдона, если это потребуется? — Я думаю, что я готова сыграть хоть в юниорском разряде, если понадобится. Мне кажется, каждый в этой комнате знает, какой я боец. Я не считаю, что мне что-то должны. Если у меня появится шанс попасть на турнир, я им воспользуюсь. — Что вы можете сказать тем людям, которые считают, что «уайлд-кард» в основную сетку «Ролан Гаррос» будет воспринят как неправильный посыл? — Это не моя работа. Моя работа — играть в теннис, выходить на корт и делать то, что я делала сегодня. Конечно, я буду выигрывать и проигрывать. Частью моей работы является приходить на пресс-конференции и отвечать на вопросы. «Не отвечаю за слова агента» — Хотелось бы получить от вас ответ. Причина этих разговоров заключается в том, что молодому поколению, возможно, подаётся неправильный пример. Я имею в виду, что игроку, который был связан с допингом, предоставляют «уайлд-кард». Вы не считаете это проблемой? — Мне предоставляют «уайлд-кард» директора турниров, и я принимаю эти приглашения. Мне же не дают «уайлд-кард», которая автоматически принесёт мне трофей. Мне надо играть матчи и выигрывать. Это моя работа. — Почувствовали ли вы облегчение, что то, что у вас получалось на тренировках, удалось перенести на официальный матч? — С этим никогда не угадаешь. С января я активно тренировалась, но у меня были разные фазы. Сначала большой акцент был сделан на физическую подготовку. Я провела много времени на беговой дорожке и в тренажёрном зале, потом вышла на корт, а затем стала проводить матчи. Так что у меня был плавный переход. Нужно чётко понимать, что тебе нужно в данный момент. Кроме того, в прошлом году я несколько месяцев вообще не играла. Сегодня моя игра периодически была сырой. Я допустила пару невынужденных ошибок с приёма. Могу назвать ещё несколько вещей, которые получались не так, как я бы хотела. Но в целом я решила поставленную задачу. Жду новых. — Оглядываясь назад, каким словом вы можете описать ваши чувства по прошествии этих 15 месяцев? Гнев? — Совсем нет. Я не тот человек, который держит в себе гнев. Я перевернула страницу и начала двигаться дальше. В предыдущие несколько месяцев я жила в настоящем. Многие люди спрашивали меня: «А ждёшь ли ты апреля?». Я не думала об этом в ноябре, в декабре, в январе, да даже месяц назад. Я жила сегодняшним днём. Я совершила множество поступков, на которые я бы, наверное, никогда не решилась пару лет назад. Я училась, я работала, я развивала свой бизнес, я знакомилась с новыми людьми, с которыми раньше у меня просто не было бы времени познакомиться. У меня был свободный год. Хотела ли я всё это попробовать такой ценой? Конечно нет. Но у меня появилась возможность, и я ею воспользовалась. — Не обидно ли вам, что люди, говоря о вас даже через пару лет, будут вспоминать о дисквалификации? — Я не могу контролировать то, что говорят люди. Я никогда не могла этого делать. Всё, что я могу контролировать, это свои поступки и слова. А мои достижения — это пять титулов «Большого шлема» и звание первой ракетки мира. — Согласны ли вы с заявлением вашего агента Макса Айзенбада, который назвал Агнешку Радваньскую и Каролину Возняцки середняками? — Я не отвечаю за то, что говорит мой менеджер. Я уверена, что он внимательно следил за всеми комментариями на протяжении 15 месяцев. Он имеет право на своё мнение. Я это не контролирую. — Дэн Кинг из газеты The Sun. — О, Господи. — И мне приятно вас видеть. — Я не думаю, что The Sun когда-то присылал корреспондентов в Штутгарт (смеётся). Это впервые, да? Ух ты! — Некоторые игроки говорят, что это дело принципа — наказать человека, который нарушал антидопинговые правила. Или вы считаете, что личные отношения тоже влияют на их мнение? — Это не мне решать, влияют ли на их суждения личные отношения. Мне это не столь важно. Слова, цитаты, статьи — не это важно в жизни. Я это отлично поняла в прошлом году. Будут статьи после моих побед, после моих поражений, после того, как кто-то что-то скажет. Но это всё проходит. Есть цикличность. Это не жизнь. Я понимаю, что моё возвращение — большое событие, потому что выдано 200 аккредитаций, повсюду новости. Но если говорить глобально, то важно то, что происходит на корте, поэтому я здесь. «Не так много времени проводу в раздевалке» — Будете ли вы стараться сдружиться с некоторыми игроками? — Для чего? — Тогда они будут лучше о вас говорить. — Будут лучше обо мне говорить на пресс-конференциях? А что это поменяет для меня как для теннисистки? — Может быть, это изменит атмосферу в раздевалке? — На самом деле я не так много времени там провожу. Я делаю свою работу, тренируюсь, выхожу на корт, принимаю ванну, а через 10-15 минут собираюсь и выхожу из комплекса. Так что раздевалка не так сильно влияет на мою жизнь. У меня есть много друзей, с которыми я общаюсь как дома, так и по всему миру. Это важно для меня, для меня важны отношения с моей семьёй и друзьями. — Вы каким-то образом поменяли вашу подготовку к матчу после дисквалификации? — Нет. — Вы поменяли что-то в вашей подаче, в подбросе? Я спрашиваю, потому что ваша подача выглядела сегодня великолепно. И второй вопрос: что вы думаете о беременности Серены? — Я работала над всеми компонентами своей игры, в том числе, конечно, над подачей. Не могу сказать, что что-то особо меняла. Может быть, немного изменила ритм, но не сильно. Сделать подброс более стабильным — это одна из задач. Что касается беременности Серены, то я думаю, что это один из лучших подарков, которая женщина может получить в жизни. Это благословение. В её жизни начинается удивительная глава. «Сейчас не думаю о «Ролан Гаррос» — Конечно, вы ждали вашего первого матча. Ожидания перед игрой совпали с тем, что получилось? — Не знаю, какие именно ожидания у меня были. Я представляла это и думала о матче, но как ответить не знаю. Хороший вопрос. Сегодня весь день я провела в настоящем времени. Я была очень рада, когда проснулась, я улыбалась, я с нетерпением ждала возможности выйти на тренировку, а затем сыграть матч. То есть это то, что я делала на протяжении многих лет своей карьеры. Я не знала, чего ожидать, но я знала, что хочу в этот момент находиться на корте. — «Ролан Гаррос» является одним из ваших любимых турниров. Вы можете представить, что не сыграете на нём в этом году? — Сейчас я не думаю об этом. Знаю, что много разговоров по поводу wild card и о том, сыграю я или нет. Но для человека, который не играл 15 месяцев, значение этого турнира и следующих очень велико. Я не могу думать наперёд. Я не готова сейчас думать о том, что турниры «Большого шлема» являются самыми важными, что Париж — прекрасный город, что я там дважды побеждала и что было бы классно сыграть там снова. Сейчас я концентрируюсь на этом турнире и на следующих трёх. Они для меня так же важны. Игроку, который столько пропустил, важны эти соревнования, чтобы набрать форму и вернуть игровой тонус. — Может быть, вы общались с директором «Ролан Гаррос» на эту тему? — Это не секрет. Мы говорили в Палм-Спрингс, это была отличная беседа. Мы затронули много тем и проблем. Всё зависит от него и его команды. Я с уважением приму любое решение.