Зоран Джинджич завещал нам бороться за современную, европейскую Сербию, за общество, в котором будут царить разум и правда

Бывший председатель Демократической оппозиции, ныне заместитель главы депутатского клуба Демократической партии в Скупщине Сербии Балша Божович рассказывает порталу Avangarda о том, стало ли пятое октября 2000 года упущенным шансом для Сербии, и о политике Сербской прогрессивной партии. «С 2012 года, с тех пор как он вернулся к власти, Вучич осуществляет верховенство закона в буквальном смысле, а парламент превратил в цирк», — говорит Божович. Также он говорит о политике ЕС по отношению к Балканам. «Вспомните, как долго Германия поддерживала Николу Груевского в Македонии, Томислава Карамарка в Хорватии, Виктора Орбана в Венгрии, который в 21 веке создает гетто для цыган, как долго она прислушивалась к Эрдогану в Турции, а в последнее время ставит под сомнения санкции против России… Все, что я перечислил, не смущает Германию: ее основной принцип — „стабильность в ущерб демократии". Просто Германия защищает свои интересы», — говорит сербский политик. И добавляет: «Никогда наша часть Европы не стояла в списке приоритетов Запада. Особенно в том, что касается прав человека и ценностей, которых те же страны строго придерживаются сами. Кто-то скажет, мол, хорошо, что нас не трогают, а остальное…» Также Балша Божович комментирует гарантии, которые правительство Сербии дало Ратко Младичу. «Человек, который даже не за всю войну, а только во время одной операции убил семь-восемь тысяч человек, югославов, потому что они были другой веры и национальности, получает гарантии от моей страны, что он сможет пройти лечение в России? Как мое правительство вообще дает гарантии чего бы то ни было самому страшному преступнику со времен Второй мировой войны? Вместо того, чтобы во имя единой политики стыдиться содеянного Младичем, правительство вот таким образом себя с ним идентифицирует! Извините, но это страшно!» Ровно 17 лет назад союзу 90 оппозиционных партий, названному «Демократической оппозицией Сербии» (ДОС), удалось отстоять победу своего кандидата Воислава Коштуницы на выборах в президенты Югославии. Говорили, что Коштуница победил прежнего главу «усеченной» Югославии Слободана Милошевича еще в первом туре выборов, который, случайно или нет, состоялся 24 сентября 2000 года. Это была 13-я годовщина знаменитой Восьмой сессии Центрального комитета Союза коммунистов Сербии, когда Милошевич пошел наперекор своему политическому наставнику Ивану Стамболичу и начал так называемое перерождение. Поскольку Милошевич не признавал победу Воислава Коштуницы, ДОС под предводительством лидера Демократической партии Зорана Джинджича организовала пятого октября 2000 года в Белграде масштабные демонстрации. В результате режим Милошевича, который за годы упомянутого «перерождения» уничтожил СФРЮ и залил кровью ее народы, был окончательно повержен. Тогда, пятого октября 2000 года, мало кто мог поверить, что 12 годами позже к власти в Сербии может вернуться так называемая красно-черная коалиция Социалистической партии Сербии и Сербской радикальной партии. Правда, на этот раз вместо Милошевича и Воислава Шешеля власть заполучили их лучшие ученики: Ивица Дачич и Александр Вучич. Точнее, всю власть в 2012 году присвоил Вучич, который, по мнению некоторых аналитиков, сегодня правит страной более сурово и репрессивно, чем управлял сам Милошевич. Тогда, пятого октября 2000 года, бывшему председателю Демократической оппозиции, а ныне заместителю главы депутатского клуба Демократической партии в Скупщине Сербии Балше Божовичу было 16 лет. Он учился во втором классе гимназии и участвовал в тех событиях, которые некоторые называют сербской октябрьской революцией. «Тот день пятого октября, как я помню, был довольно хмурым. На Площади республики, несмотря на облако слезоточивого газа и наступление на демонстрантов, которые бросились к Скупщине, я успел заметить директора и вице-президента Демократической партии Виду Огненович. Она пробежала мимо меня. Я хотел с ней поздороваться, но… Началась давка, неразбериха. Я не знаю точно, сколько все это продолжалось. Следующее, что я помню, — это солнечная вторая половина дня: вдруг погода прояснилась, как в фильме. В памяти у меня осталась эта картина, — говорит Балша Божович. — На следующий день я с отцом, матерью и братом пошел пообедать в кафе „Душанов град" на улице Теразия. Мы вчетвером праздновали победу, уверенные в том, что по прошествии более десяти лет наконец-то свергнуто зло, которое уничтожало Сербию и окружающие страны и народы». — Avangarda: Говорят, что вопреки всему в Сербии так и не началось шестое октября. Так ли это? — Балша Божович: Да, в последние годы можно часто услышать, что пятое октября 2000 года было лишь одним из множества упущенных шансов. Несмотря на все оговорки, я должен сказать, что события, в которых я участвовал лично, все же имели большое историческое значение. Ведь в Сербии впервые ненасильственным образом был свергнут диктатор, которого несколькими годами позже судили в Гааге за тягчайшие военные преступления. В этой связи, вероятно, не стоит удивляться тому, что сегодня наследники Милошевича всячески пытаются преуменьшить важность и оклеветать пятое октября и те последствия, которые повлекла за собой революция. Если вы спрашиваете меня, сумели ли мы в тот день существенно изменить общество, то я отвечу вам откровенно: не совсем. Однако это, повторюсь, не значит, что определенный успех не был достигнут. — А что было достигнуто? — Из-за военной политики 90-х Сербию выгнали из международных институтов. Она даже в союз пинг-понга не входила. После пятого октября мы вернулись в ООН и в остальные международные организации и институты. Мы наладили связи с окружением. Общество в известной степени вернулось к тем ценностям, которые прежде подавлял национализм, разрушавший людям жизнь, карьеру, судьбу… — Стало ли убийство Зорана Джинджича 12 марта 2003 года шагом назад? — Конечно. Даже понимая, что партия, которую он возглавляет, никогда не сможет получить поддержку большинства избирателей для проведения необходимых реформ, Зоран Джинджич, как и Демократическая партия, смело вступил в борьбу с накопившимися проблемами и был готов менять общество, несмотря на последствия. — С Зораном Джинджичем Вы познакомились еще в детстве: он был другом Ваших родителей. Каким Вы его помните? — Зоран был, конечно, неповторимым человеком. Он умел, скажем, выслушать и прислушаться к собеседнику, выразить ему свое уважение, несмотря на то, насколько этот человек напротив него моложе его самого. По крайней мере, тогда мне так казалось. Конечно, я был ребенком, малышом… Больше всего времени мы провели вместе в тяжелые дни бомбардировок Югославии в 1999 году. Вскоре после начала интервенции НАТО Джинджича предупредили, что режим Слободана Милошевича, который давно видел в Зоране своего главного врага, готов его убрать. Поэтому по приглашению тогдашнего президента Черногории Мило Джукановича Джинджич вместе с семьей нашел убежище в Черногории. Моя семья в то время остановилась в Херцег-Нови. Так по стечению обстоятельств мы проводили много времени вместе. После интервенции НАТО мы все вернулись в Белград. Вскоре Зоран создал Союз перемен — политическую организацию, которая объединяла несколько оппозиционных партий, и целью которой было свержение Слободана Милошевича. В те месяцы в Белграде ежедневно проходили демонстрации против Милошевича, на которые порой выходили по несколько тысяч человек, а порой — всего несколько сотен. Я помню, что часто убегал с уроков, чтобы успеть к завершению на Площадь республики, где лидеры Союза перемен выступали с заключительными речами. Мне было важно послушать Зорана. Однажды перед импровизированной трибуной нас было так мало, что Джинджич даже сумел встретиться со мной глазами. Он помахал мне рукой и пригласил подойти и присоединиться. Я был горд. Зоран Джинджич завещал всем нам в Демократической партии бороться за современную, европейскую Сербию, за общество, в котором будут царить разум и правда. — Предполагаю, что пятого октября 2000 года Вы и представить себе не могли, что с 2012 года по настоящее время Сербией опять будет править так называемая красно-черная коалиция Социалистической партии Сербии и Сербской радикальной партии? — Как такое можно было себе представить?! Хотя речь идет об определенных политиках из 90-х, я должен отметить, что эти люди не осмелились отказаться от внешней политики, которая изменилась после пятого октября 2000 года, и которую инициировали мы в ДОС. Я хочу сказать, что не было попыток изолировать Сербию на международном уровне, как в 90-е годы, или вступить в открытый вооруженный конфликт с соседями. Правда, министры Вучича, при всяком удобном случае делая необдуманные и воинственные заявления, пытаются свести на нет упомянутые достижения пятого октября. С другой стороны, правительство Вучича, продолжая вести общество каким-никаким европейским курсом, на внутриполитической арене сохраняет ценностную систему 90-х. Я говорю о главенстве одного мнения, о все сгущающемся медиа-сумраке, о ежедневных угрозах, о репрессиях, о провоцировании страха и опасений среди граждан и так далее. С 2012 года, с тех пор как он вернулся к власти, Вучич осуществляет верховенство закона в буквальном смысле, а парламент превратил в цирк. Конечно, до всего этого мы дошли не сразу. Страшные вещи творятся в Сербии на протяжении почти двух десятилетий, которые прошли с пятого октября: был убит Зоран Джинджич, власть перешла к Воиславу Коштунице, распалась Югославия, Косово провозгласило независимость, а Демократическая партия совершила множество ошибок… Так мы и получили Вучича — человека, который изображает из себя образцового европейца, хотя всем ясно, что в нем нет ни на йоту ни Европы, ни европейских ценностей. Мир это видит… — Видит ли? — Конечно, видит, хотя все еще закрывает глаза на вопиющее попирание всех демократических и цивилизационных достижений. Так, в планы Германии, ставшей после Брексита главной страной Евросоюза, явно не входит экспорт демократии в страны Европы. Кстати, вспомните, как долго Германия поддерживала Николу Груевского в Македонии, Томислава Карамарка в Хорватии, Виктора Орбана в Венгрии, который в 21 веке создает гетто для цыган, как долго она прислушивалась к Эрдогану в Турции, а в последнее время ставит под сомнения санкции против России… Все, что я перечислил, не смущает Германию: ее основной принцип — «стабильность в ущерб демократии», так она, по собственным ее заявлениям, отстаивает свои интересы. — Не угнетает ли и не обескураживает Вас, как молодого человека, этот «прагматичный» подход, это игнорирование несправедливости, насилия и недостатка демократии? — С тех пор, как я себя помню, я был рьяным борцом с режимом Слободана Милошевича, с последствиями его политики как на внутриполитическом, так и на региональном уровне. Еще в детстве я слушал дома рассказы о том, что происходит с нашими соседями, да и другими нашими людьми. И эти рассказы меня ужасали. И все-таки я верил, что большой демократический западный мир поможет Сербии освободиться от Милошевича, а после мы создадим здесь нормальное, демократическое и цивилизованное общество. Эти иллюзии, эта вера в справедливый мир рухнули в тот момент, когда было принято решение о бомбардировках Югославии. Мне было 14-15 лет, и я не мог понять, почему Запад бомбардирует меня, мою семью, наших друзей — всех нас, кто с первого дня ходил на демонстрации против военной и любой другой политики Милошевича. Тогда я впервые разочаровался в Западе, в который до того верил. Особенно тяжелым разочарование было тогда, когда я понял, что именно интервенция НАТО удержит Милошевича у власти. В связи с этим я хочу прямо ответить на ваш вопрос: нет, у меня нет иллюзий. Никогда наша часть Европы не значилась в списке приоритетов Запада. Особенно в том, что касается прав человека и ценностей, которых те же страны строго придерживаются сами. Кто-то скажет, мол, хорошо, что нас не трогают, а остальное… — Как Вы с этим боретесь? — «Если идет дождь, то злиться на него бесполезно! Возьмите зонтик и постарайтесь как можно меньше промокнуть; попробуйте завершить дело, которое начали», — так говорил Зоран Джинжич. То есть никто из нас не может повлиять на политику Запада, но это не значит, что стоит опускать руки и сдаваться. Наоборот! Вместо того чтобы предаваться бессильной злобе, мы должны поставить себе ясную цель. Чего мы на самом деле хотим? Куда мы идем — на Восток или на Запад? Сербское общество давно делает для кого-то что-то во благо или во вред. Пришло время что-то сделать в собственных интересах. Никто не придет нам на помощь, никто нас не освободит. Мы решаем, каким будет наше общество. Я думаю, что первейшая задача Демократической партии — помочь в понимании этих вещей. При этом не секрет, что за последние десятилетия мы как партия пережили и успешный, и менее успешный этапы… — Что Вы относите к менее успешному периоду? — Мы легко смирились с предложенными ценностями, которые сами никогда не отстаивали, и все это в ущерб европейскому пути. Но не забывайте, что с 2012 года, с момента прихода Вучича к власти, Демократической партии причинили много вреда: за последние пять лет более сотни наших членов и функционеров были задержаны, их преследовали, хотя до сих пор мы не получили ни одного окончательного судебного решения в отношении этих людей. Нас преследуют не только из-за инакомыслия, но и из-за страха Вучича, который боится повторения уже произошедшего с ним и его соратниками пятого октября 2000 года. Тогда их устранили с политической арены. И Вучич, и члены Сербской прогрессивной партии понимают, что только у демократов есть политические силы, чтобы после всех взлетов и падений убедить избирателей вновь поддержать те ценности, за которые велась борьба в 90-е годы. Благодаря политике своих председателей, профессора Драголюба Мичуновича и доктора Зорана Джинджича, пятого октября 2000 года Демократическая партия разрушила националистические мечты тех, кто сегодня находится у власти… — Разрушила?! Постойте, разве на этой неделе правительство Сербии официально не предоставило гарантии того, что Ратко Младич из Гааги отправится на лечение? — Во-первых, национализм — это синоним зла, коррупции, лжи, демагогии… В начале 90-х годов националисты растолковали нам, что жить вместе, в одной стране с другими югославскими народами, мы не можем. Почему? Потому что остальные нас ненавидят. Почему они нас ненавидят, с чего вообще? На этот вопрос мы так и не узнали ответа. Вместо него мы получили войну, в которой те, кто ее начал, кто к ней подстрекал, кто своих детей оберегал, а чужих — отправлял на поле боя, невероятно обогатились. Теперь же человек, который даже не за всю войну, а только за время одной операции убил семь-восемь тысяч человек, югославов, потому что они были другой веры и национальности, получает гарантии от моей страны, что может пройти лечение в России? Как мое правительство вообще дает какие-то гарантии самому страшному преступнику после Второй мировой войны? Вместо того чтобы во имя единой политики стыдиться содеянного Младичем, правительство вот таким образом себя с ним идентифицирует! Извините, но это страшно! — Председатель Движения свободных граждан Саша Янкович заявил, что было бы символично организовать шестого октября в Белграде акцию, с которой началась бы кампания в поддержку честных выборов, выборов «без фантома» в столице. Собирается ли Демократическая партия присоединиться? — Да. Отмечу, что Демократическая партия поддержала Янковича на недавних президентских выборах, и оказалось, что в Белграде мы, то есть оппозиция, получили больше голосов, чем Вучич и даже его 11 партий. Сейчас оппозиция должна добиться успеха и на предстоящих белградских выборах, а также в политическом смысле воспользоваться теми 56% голосов, которые были заработаны в апреле текущего года. Думаю, что Белград — это огромный шанс, который нельзя упускать. Кстати, власть Милошевича в 1996 году впервые пошатнулась как раз после проигрыша в муниципальных выборах в Белграде. Я уверен, что то же произойдет и с Вучичем, вне зависимости от того, когда будут объявлены выборы в Белграде — в декабре или в марте. — Говоря о провале Милошевича на выборах в Белграде в ноябре 1996 года, помните ли Вы, что в то время оппозиция была единой и объединилась в коалицию «Вместе». А что сегодня? — Я несколько раз призывал оппозиционные партии образумиться, сесть за стол переговоров и все обсудить. Сегодня у нас только неформальные контакты. Если первой формальной встречей будет акция шестого октября в Белграде, то, на мой взгляд, это хорошая новость и для нас, и для граждан, которых мы обязаны защитить от вредной власти Вучича. Белградцы заинтересованы в том, чтобы мы договорились, и они ждут этого от нас. — Как Вы договоритесь, если Саша Янкович обвиняет Демократическую партию в том, что она готова к сотрудничеству с президентом Вучичем? — Нет, нет… Янкович лишь возразил против того, как Демократическая партия отреагировала на заявление Вучича об изменении Конституции, и более ничего. — То есть Демократическая партия не будет сотрудничать с президентом Вучичем? — Никогда! Этого нам не позволит ни история, ни прошлое, ни настоящее… Когда вы сказали о подозрениях Движения Саши Янковича, я вспомнил, что общественность часто задается вопросом, действительно ли Демократическая партия повлияла на формирование Сербской прогрессивной партии Вучича. Мой ответ — нет. — Но, постойте, как же нет? Бывший глава сербской службы безопасности и близкий соратник президента Сербии и главы Демократической партии Бориса Тадича Мики Ракич все же сыграл большую роль в отдалении Александра Вучича и Томислава Николича от Воислава Шешеля. После и была создана Сербская прогрессивная партия. — В то время я был членом Главного комитета Демократической партии и утверждаю, что никогда ни одно решение о формировании Сербской прогрессивной партии не было на повестке дня. Мы вообще внутри партии это не обсуждали. Знал ли глава кабинета Бориса Тадича об этом нечто большее, я сказать не могу. Он недавно умер, и я не знаю… Так или иначе, я никогда не задумывался, превосходит ли или отличается ли Сербская прогрессивная партия от Сербской радикальной партии Шешеля, из которой вышли члены прогрессивной партии. То есть речь идет о двух политических образованиях, которые объединены одной идеологией, политикой, ценностями. Разница только в том, что сторонники Вучича примерили на себя европейскую личину, а соратники Шешеля сохранили старую — национальную и истрепанную. Все остальное осталось прежним. — Если Вы утверждаете, что Демократическая партия не будет сотрудничать с Вучичем… — Не будет! В нынешнем виде Демократическая партия является весьма неудобным свидетелем сербской истории последних 30 лет. В этой связи прежде всего Александр Вучич заинтересован в том, чтобы эта партия, этот неприятный свидетель его политической деятельности, перестала существовать. Кстати, вспомните, что к настоящему моменту предпринял Вучич для достижения этой цели. И — все равно не добился ее. Я уверен, что Демократическая партия перестала бы существовать, если бы пошла на любого рода сотрудничество с Вучичем и Сербской прогрессивной партией. Вучич перенял нашу европейскую политику, которую мы декларативно проводили. Почему декларативно? Потому что Сербия снова испытывает огромные трудности в отношениях со странами нашего региона. В газетах-рупорах Сербской прогрессивной партии снова объявляют войну соседям, власть возвращается к риторике и политике 90-х годов. С одной стороны, она бьет себя в патриотическую грудь, а с другой — попирает достоинство, честь и, если хотите, суверенитет своей страны, обещая дипломатический статус Гуманитарному центру в Нише и реализуя, таким образом, не собственные интересы, а интересы Владимира Путина. Это унизительно. — СМИ пишут о том, что на предстоящих выборах в Белграде единым кандидатом от оппозиции может стать Драган Джилас, бывший демократический мэр Белграда. Правда ли это? — Мы открыты для переговоров с Джиласом, как и с остальными партиями гражданской оппозиции. Цель Демократической партии — не просто вернуться к власти, чтобы править, а помочь нашей стране раз и навсегда установить верховенство права, укрепить институты, которые помешают тому, чтобы в центре Белграда сносились районы (как был разрушен Савамала). Эти институты должны не допустить, чтобы убийцы невинных людей вместо того, чтобы сидеть в тюрьме, веселились в белградских клубах, а ведь это надругательство над жертвами, их семьями и всеми гражданами. Эти институты должны настаивать на праве общественности знать, откуда у министра обороны квартира за 200 тысяч евро, и не должны довольствоваться враньем о том, что эти деньги он одолжил у несуществующей тетушки из Канады. Мы должны укрепить те институты, которые объяснят, почему Белград — единственный город в мире, в котором новогодняя иллюминация начинается первого октября, а заканчивается в конце марта, и это только для того, чтобы какая-то фирма, близкая к Вучичу заработала… Наглость и бессовестность этой власти перешла все границы, и выборы в Белграде — большой шанс все изменить.