Кристоф Вишеманн: Подмена допинг-пробы не доказывает вины самого Александра Легкова

Адвокат российского лыжника Александра Легкова немецкий спортивный юрист Кристоф Вишеманн, комментируя решение МОК о пожизненном отстранении спортсмена, объяснил, почему он верит докладу Макларена, но считает, что ни он, ни собранные улики в деле Легкова еще не доказывают вину конкретного спортсмена. - Какое у вас впечатление от объяснений МОК в деле Легкова? - У меня было впечатление значительной степени предвзятости МОК. Мне кажется, что приговор был уже принят еще до того, как я зашел в зал разбирательств. И после того, как я познакомился с обоснованием, мое впечатление только подтвердилось. - Почему пожизненная дисквалификация? Наверняка некоторые спросят себя, не слишком ли это строгое наказание, тем более что он наказан впервые? - Учитывая слабую доказательную базу в отношении замешанности лично Легкова в систему допинговых махинаций, я считаю приговор слишком строгим, вне всякой меры. Мы знаем, что пожизненную дисквалификацию может заслужить тот, кто умышленно идет на нарушения и чья вина доказана. Это, так сказать, нарушения первой степени. Но в этом конкретном случае не выглядят доказанными даже факты его участия, не говоря об умысле. - Но комиссия установила: пробы в интересах Легкова вскрывались, сам Легков находился в списке защищенных Россией спортсменов, а его номер есть в списке "Дюшес", что означает, что ему предписывалось принимать допинговый коктейль. Этих улик мало? Не было сделано ДНК-анализа проб Легкова, но дисциплинарная комиссия МОК говорит, что это и неважнос учетом факта подмены. - Во-первых, вы, возможно, знаете, что в ответ на временное отстранение Легкова от соревнований со стороны Международной федерации лыжного спорта мы получили решение Спортивного арбитражного суда. Там были предъявлены те же доказательства. Суд решил, что их недостаточно, чтобы дисквалифицировать атлетов. Во-вторых, Родченков и Макларен заявляют, что все атлеты в списке "Дюшес" были участниками программы по защите атлетов, и их пробы автоматически менялись, но они оба также утверждают, что хотя большинство и использовали допинг, но не все. И Макларен сам говорит, что неизвестно, знали ли атлеты об этой системе. - Важный свидетель обвинения в деле Легкова - Григорий Родченков, бывший глава Московской антидопинговой лаборатории. Он дал показания, что 23 февраля, сразу после победы Легкова в марафоне, поменял содержимое его пробы на допинг. МОК считает Родченкова заслуживающим доверия, несмотря на обоснованные подозрения в том, что он сам замешан в системе манипуляции пробами. Какое у вас отношение к нему? - Я не интересовался достоверностью его заявлений, потому что до сих пор Родченков не высказывался по отдельным спортсменам. Но, действительно, он впервые высказался по делу Легкова. Когда он заявляет, что поменял пробу Легкова, то я не хочу слишком банально комментировать, но мне это все равно, потому что это в лучшем случае подтверждает, что Легков находился под защитой, но не подтверждает, что он об этой защите знал и что он ей способствовал. - Вы утверждаете, что МОК сам должен был следить за безопасностью проб. На что комиссия Освальда отвечает: да, но не в случае криминальных манипуляцийс ними. Вы не боитесь, что таким аргументом вы перекладываете ответственность на МОК и помогаете властям в России - хотите вы этого или нет? - Нет. Комиссия МОК обходит этот вопрос очень осторожно, и тому есть объяснение. Макларен опубликовал в своем докладе письмо от 22 декабря 2012 года, то есть более чем за год до начала Олимпийских игр в Сочи, в котором российская метательница диска Дарья Пищальникова представила детальное описание происходящего в России. И МОК, и WADA и международная ассоциация легкоатлетических федераций уже тогда знали о существовании коррумпированной системы в Москве, в центре которой стоял Родченков, с одной стороны дававший спортсменам запрещенные препараты, а с другой стороны скрывавший их позитивные пробы. В 2014 году в Сочи медицинская комиссия МОК отвечала за то, чтобы пробы спортсменов хранились в надежном месте. И они знали к тому моменту, что тот человек, которого они сами назначили директором антидопинговой лаборатории Олимпиады в Сочи, замешан в создании системы допинга. И для меня одна из самых больших загадок в этом деле - почему об этом практически никто не говорит. Если бы МОК тогда серьезно отнесся к своим обязанностям, то Родченкова однозначно не было бы в Сочи в 2014 году. - У вас нет никаких сомнений, что в России была система допинга и что выводы, сделанные Маклареном, верны, так? - Да, это верно. Впрочем, с этим уже не спорят и в России. Слишком уже много отстранено тренеров, которые были замешаны в системе, и слишком много спортсменов. Дискуссия идет только о том, было ли в этом замешано государство. - Что вы думаете на фоне решения по отдельным спортсменам о судьбе российской команды в целом: ждет ли ее отстранение от зимней Олимпиады в 2018 году? - Думаю, что это еще не показатель. Есть ощущение, что в международном сообществе существует большое давление с целью ввести санкции в отношении России. Не мне судить, но у меня создалось впечатление после посещения МОК 30 октября, что, по крайней мере по отношению к отдельным атлетам, МОК подчиняется этому давлению. Не будем забывать, что есть две дисциплинарные комиссии. И у меня нет возможности сказать, как выполнит свою часть работы комиссия Шмида, которая рассматривает вопрос о вмешательстве российского государства в допинговые махинации. - По решению в деле Легкова вы подали на апелляцию? - Да, я подал жалобу в Спортивном арбитражном суде непосредственно после объявления решения. Надеюсь, что мы успеем провести слушания в Лозанне еще до начала Олимпиады. У меня есть еще возможность подать жалобу в срочном порядке непосредственно в Южной Корее за 10 дней до начала Олимпийских игр. Дело будет рассмотрено высококлассными судьями, но в ускоренном порядке - всего за 24 часа. Так что я предпочел бы добиваться справедливости в Лозанне.