Татьяна Тотьмянина: «Месяца через 4 совместного проживания Леша пришел и начал собирать сумку»
В некоторых интервью вы говорили, что были болезненным ребенком и поэтому вас отдали в спорт? Расскажите о своих воспоминаниях из детства. Наверное, каждый спортсмен рассказывает одну и ту же историю. О том, что он часто болел, и его решили закалять. Так как мама в своем детстве каталась на коньках, и ей очень нравился этот вид спорта, она решила меня тоже отдать. Как раз мне исполнилось 4 года, и у нас в городе Пермь открылся крытый каток. Это был дворец спорта «Орленок». Там сложилась вся моя дальнейшая судьба. Я очень хорошо занималась, и мне это нравилось. Для меня было наивысшим наказанием, если я получала плохую оценку, и мама мне говорила, что я не пойду на тренировку. Спортсмены с детства 70% времени проводят на льду. Оставалось ли у вас время на школу, уроки, друзей? Многие родители выбирают между спортом и школой. Чаще всего в приоритете остается спорт. К сожалению, не все понимают, что в профессиональный спорт попадут лишь единицы. Меня иногда спрашивают, можно ли пренебрегать школой, если ребенок делает успехи в спорте. Мой ответ всегда однозначен: школу нельзя забрасывать – не дай Бог какая-то травма, и человек остается без профессии. Для меня мама выбрала спорт, а школа была в меньшей степени. Потом я об этом очень жалела. И в силу своего стремления, когда спустилась с Олимпийского пьедестала, я, можно сказать, вернулась в школьную программу, много чего сама изучала и продолжаю этим заниматься. Мне хотелось наверстать упущенные знания. Самое яркое произведение, которое вам понравилось? Я вообще люблю классику, но больше всего меня взбудоражила «Анна Каренина». Может быть и хорошо, что я все это узнала уже в осознанном возрасте, а не в школе. А учителя к вам как относились? Не ворчали, что вы пропадаете на тренировках? Да, конечно было такое. Все началось с детского сада, когда мама буквально выкрадывала меня на тренировку, или же мне приходилось с ней идти утром, а в сад приходить уже к тихому часу. Мама стояла на ковре у заведующей детского сада, а та ее отчитывала, что мне портят детство, и что мама должна выбрать что-то одно. Так же было и в школе. Особенно учителя старой закалки не понимали, как можно предать дело всей их жизни и посвятить себя спорту, но мама стояла на своем. В те времена это был один из способов быть не как все. А как с одноклассниками и с друзьями складывались отношения? У вас у самой нет чувства, что у вас украли детство? Слава Богу, что его украли, потому что иначе я бы сейчас сидела в городе Пермь и не давала бы интервью. Я маме безумно благодарна за то, что мне когда-то было тяжело, зато сейчас жить интереснее. А по поводу сверстников, да мне пришлось поменять 5 школ на протяжении всего учебного времени, многих я даже не узнаю по фотографиям. Да, у меня другая жизнь, я не была привязана к одному классу. Потом уже мы переехали с мамой, и в нашей стране не было работы. Вспоминая те времена, я всегда говорю маме: «Ты вымыла весь Питер, только чтобы я каталась». Тренер сразу выбрал вас из других девочек и сказал, что у вас такой большой талант? Нет. Мне было 14 лет, я каталась в одиночном катании и понимала, что надо куда-то переезжать. Я знала, что таких, как я, очень много. Были одни соревнования, и мы с мамой думали, что пора на этом заканчивать, начать активно учиться. Я заняла 12 место на Чемпионате страны, ко мне подошла тренер, сказала, что у нее есть мальчик Максим Маринин, и спросила, не хочу ли я попробовать. Я согласилась, так и осталась в Москве. Было сложно после одиночного катания встать в пару? Конечно. Особенно было сложно, потому что мне было всего 14 лет, а ему уже 18, Максиму казалось, что он уже все знает, а я должна сидеть и молчать. Мы притирались, наверное, года 2-3, как супружеская пара. Потом поняли, что не стоит тратить столько времени на какие-то вечные переговоры и ругань, а лучше добиться высокого результата сообща. На сегодняшний день мы катаемся с Максимом уже 21 год и чувствуем друг друга, даже на расстоянии. С каждым годом отношения становятся все уважительнее. Я радуюсь, что за 21 год мы прошли многое: и травмы, и обиды – и очень дорожим друг другом сейчас. Ваш супруг не ревнует? Все-таки с супругом я побольше времени провожу. Вообще они друзья, и на соревнованиях раньше вместе жили. Так что, нет. А почему с Максимом не сложилось никаких отношений? Вы же так много были вместе? У нас были какие-то отношения в юности, но потом мы поняли, что невозможно приходить домой и быть на той же волне. Все равно должно быть разделение труда и семейной жизни. Не было ли тяжело после расставания кататься? Нет, не было. К счастью, Максим очень тактичный, правильный, разумный человек, который не мог что-то сделать плохого из-за того, что мы расстались. Расскажите, как вы с Алексеем познакомились? Мы знали друг друга с детства. Мы выступали на соревнованиях и, конечно, виделись часто. Существовали параллельно. Алексей всегда считался ловеласом, любителем женского внимания, и его романов, наверное, не сосчитать даже ему самому. А после Олимпиады в туре Ильи Авербуха мы встретились и разглядели друг друга, подумали: «Ммм, а может быть?». Это было очень спонтанно. Мы были абсолютно свободны на тот момент и попробовали. Когда мы только начали жить вместе, месяца через 4 совместного проживания он пришел и начал собирать сумку. Сказал, что все так хорошо и спокойно, и поэтому ушел. Он не знал, что это нормально. Потом были встречи и расставания. Мы бегали друг от друга 3 года. А потом мы сошлись и родили ребенка. В вашем спорте рождение ребенка — это большая пауза в работе, как вы совмещали материнство и работу? Я, наверное, вообще рекордсмен по скорости возвращения на лед. Потому что я каталась до 3 месяцев беременности и, после рождения первой дочки, на 10 сутки уже начала активно тренироваться, а на 21 сутки выступала в шоу. Дочки оставались с няней. К счастью, современный мир позволяет помощнику присутствовать в доме – во времена моего детства это осуждалось обществом. Я считаю, что женщина после родов не должна сидеть дома на шее у мужа. Чтобы быть ему интересной нужно двигаться дальше и развиваться, добиваться своих целей. Как вы сейчас вместе проводите время? Мы уже четвертый год летом на море в Сочи. Мы по вечерам тут выступаем, а днем мы с семьей на море. Это прекрасное время. Няня тут тоже с нами. На самом деле вторая беременность была такая спланированная, спокойная. Леша работал в Сочи летом, и мы с дочкой прилетели на 2 месяца к нему. Потом улетели во Францию, потому что дочка в тот год училась там. Буквально через неделю я звоню Леше и говорю, что у меня ноги отнимаются и болит живот. Он сказал мне срочно лететь в Россию. Через 3 дня была экстренная операция, и вторая дочка родилась семимесячной, я сначала даже не понимала всей опасности. Утром доктор сказал мне, что не дает никаких гарантий: она может задышать, а может и нет, нужно только ждать. Первые 6 суток для меня были адом. Я каждый час ходила в реанимацию и «медитировала» над этим комочком. На 7 сутки она задышала, я просто разрыдалась. Тяжелый был период, а сейчас все хорошо, ей почти 2 года, и у нее нет никаких патологий, значит, так и должно было быть. Расскажите, как к вам относились в спорте с самого начала? Благодаря тому, что моя мама сама когда-то занималась фигурным катанием, у нее были какие-то азы, она разбиралась в прыжках. Очень много времени, помимо тренировок во дворце спорта, она проводила со мной на открытом льду. Это были «подкатки» от мамы. Через некоторое время я выросла на фоне всей группы, и тренер стал уделять мне больше времени, я была перспективной. Это было до 14 лет, пока я не решила бросить фигурное катание. По поводу соперничества, естественно, как и в любом женском коллективе, было соперничество, и девчонки мне устраивали неприятные ситуации, не разговаривали со мной. Я очень переживала, но мама меня поддерживала. В какой-то момент я стала одиночкой, мне было очень хорошо, и я перестала переживать по этому поводу. А у вас не было такой подруги, которой можно было все рассказать? Это моя мама. Ей можно было рассказать все и получить рекомендации к действиям. На протяжение всей вашей жизни мама была вашим самым близким человеком? Да, в связи с некоторыми неприятными обстоятельствами, которые не хочется даже вспоминать, мы с мамой были одни во всем мире. К сожалению, она меня покинула, когда у меня начала складываться семейная жизнь, и когда вот-вот должны были появиться внуки, которых она очень ждала. Ушла она очень рано, ей был всего 51 год. В начале 2009 года была ситуация, когда нужно было забрать собак из Москвы в Санкт-Петербург, у нас начинался гастрольный тур по стране. Мама почему-то решила, что ей легче было приехать на машине. Она обожала машину и готова была всех развозить, лишь бы только сесть за руль. Она приехала в Москву и, по дороге обратно, не справилась с управлением, попала под фуру. Шансов не было. Еще неделю она пролежала в коме, но, когда я прилетела из Челябинска, доктора, сказали, что мозг умер, и нечего ждать. Я все равно думала, что моя сильная мама справится. Через 40 дней я забеременела. Такой вот парадокс. В начале года я потеряла маму, а в конце года родилась моя первая дочка. Было очень тяжело. Я помню момент, когда мы принесли Лизу домой, смотрели на нее и не знали, что с ней делать. Какие успехи, достижения, промахи были у вас в паре с Максимом? Мы с Максимом прокатались 5 лет у Натальи Павловой, и пришел момент двигаться дальше, чтобы не остановиться в своем развитии. Мы хотели работать с Татьяной Николаевной Москвиной, но в этот момент у нее катались Лена Бережная с Антоном Сихарулидзе, и она их как раз вела к победе на Олимпиаде. Она сказала, что хочет нас взять, но не может из-за того, что это может отразиться на той паре, а они действительно претендовали на победу на Олимпийских играх. Она предложила нам пойти к ее ученику Олегу Васильеву, а если не получится, то через год она сама нас возьмет под свое крыло. На тот момент нам было очень тяжело поменять обстановку. Нам нужно было переехать из Санкт-Петербурга в Америку – новый тренер, новая жизнь, новый быт. Мы приехали как два птенчика, которые не знают, как жить. В Америке не такой общественный транспорт, как у нас, соответственно, для перемещений нам нужно было очень быстро научиться водить машину и получить права. Мы не знали языка. В быту было очень сложно, я многое не умела. За пару-тройку месяцев жизнь перевернулась, но эта встряска научила нас быть самостоятельными и ответственными за происходящее. Буквально через 5 лет мы получили все медали, которые сейчас висят на нашей шее. Везде пишут о вашей травме. Как вы переживали? Это был 2004 год, первые соревнования в сезоне. Мы выиграли нашу первую мировую медаль, были очень счастливые, так как до этого нам удавалось заработать два года подряд только «серебро». Мы стали работать еще больше, чтобы подготовиться к Олимпиаде. И в первом соревновании сезона мы подтвердили свой чемпионский статус, а в произвольной программе в конце дня мы упали. Я упала и потеряла сознание, у меня была потеря памяти. Очнулась я в больнице и не понимала, что произошло. Я увидела Максима и спросила его, что случилось, он объяснил, что мы упали с поддержки. Я стала ему говорить, что все хорошо, и что через неделю мы будем снова участвовать в соревнованиях, но тогда я еще не видела своего лица в зеркало. Утром я смотрю в зеркало, вижу там «расквашенную физиономию» и понимаю, что дальше уже, может, ничего не будет. Дальше Максу было очень тяжело восстанавливаться психологически. Он был за меня ответственен, и у него был просто шок. На 10 день я вышла тренироваться, а Макс не понимал, как делать поддержки, он даже с психологом работал. Мы поехали на какие-то наши российские соревнования, которые нам были нужны, чтобы пройти этот барьер. Катаемся, все хорошо, доходим до этой поддержки, он останавливается и говорит, что больше не может, и надо все заканчивать. Мы ушли со льда, а до Олимпиады оставался 1 год и 1 месяц. Я не верила, что мы можем пройти такой путь и остановиться в шаге от победы. К счастью, у него была очень тесная связь с моей мамой, она еще была его крестной. Они очень часто общались по телефону, и она с ним поступила достаточно жестко, но, в то же время, это нам очень помогло. Она сказала: «Если ты заканчиваешь, то мы с завтрашнего дня ищем партнера Тане». Конечно, она понимала, что мы не найдем никого, но это заставило его взять себя в руки. Расскажите про Олимпиаду, это же, наверное, самое волнительное событие в жизни? Рождение детей гораздо более волнительное событие, чем Олимпиада. Все же это совсем другая планета, и там нужно пережить не только само соревнование, но и нахождение в Олимпийской деревне. Там все время кто-то плачет, кто-то радуется, там такой контраст эмоций. Я не могу вообще ничего вспомнить, потому что все как в тумане. Я очень хотела есть и спать. Я не ела до пьедестала часов 12, и стресс отключает сознание. Потом я проспала полдня, а дальше жизнь-эйфория, кайф, все детские мечты исполнились. После выступления я позвонила маме и сказала, что 50 % этой медали – ее заслуга, потому что не было бы ее, не было бы всего. Когда завершали карьеру, не было ли страха уходить в неизвестность? Если честно, мы давно приняли решение, что после Олимпиады мы заканчиваем. Мы поставили для себя такую планку. У нас был подписан контракт с Американским туром: 90 выступлений за 4 месяца. По возвращению в Россию мы стали участвовать в первом телевизионном проекте Ильи Авербуха. Все плавно переходило, потом снова был тур, потом снова проект, мы не переставали заниматься. По прошествии 11 лет мы находимся в жестком графике и реально любим свое дело. Расскажите о новом шоу. Если брать всю подготовку: идею, музыку, сценарий, декорации – этому большому замыслу Ильи Авербуха, наверное, год. Репетиции длились, конечно, меньше. Я помню, когда появился проект «Ромео и Джульетта», я про себя думала, что очень хочу в нем играть. Когда мне предложили роль, я бегала по дому и кричала: «Ягудин, это лучше, чем Олимпиада!». Это будет грандиозное шоу, благодаря тому, что Илья не идет на поводу у зрителя, а реализовывает свои амбиции. Он делает проект очень хорошего уровня. Это нужно увидеть. Расскажите про предложение руки и сердца. Была новогодняя ночь с 2008 на 2009 год. Мы отмечали с друзьями в караоке. Вдруг Леша берет в руки микрофон, становится на одно колено и делает предложение. Я ответила «да», и с этого момента мы считали друг друга мужем и женой. Потом у нас родилась первая дочка, затем вторая, и я с детских времен не хотела быть невестой. Я понимала, что это очень дорого и очень сложно все организовать. Мы жили спокойно, но общественность это очень сильно напрягало. Затем мы дали интервью одному журналу и показали нашу младшую дочку. Леша залез почитать комментарии и увидел много нелестных слов в свой адрес, его это очень задело. Мы были на гастролях в городе Новокузнецк, после выступления у нас всегда автограф-сессия. И тут он мне говорит: «Давай распишемся?» Я ему говорю: «А тебе надо? - Мне все равно». Мы решили, что мы, как семья, как кумиры миллионов, должны нести в массы правильную формулу семьи. У нас были очень длительные гастроли, и я смогла только на один день вернуться в Москву, чтобы сделать младшей дочери плановую прививку, купила себе темно-синее платье, Леше костюм и прилетела обратно. Затем у нас случился еще один выходной в Красноярске. И вот Леша позвонил своему другу в Красноярске и сказал, что мы решились. Прислали ему фото наших паспортов, и он нам все организовал. 22 февраля 2016, по просьбе Губернатора Красноярского края, для нас открыли ЗАГС, после мы поехали в ресторан, каждый заказал, что хотел, и все было прекрасно. Почему не стали менять фамилию? Сначала даже вопроса не возникло, менять или не менять, а может двойную фамилию взять. У меня никогда не было такой самоцели. Я все равно была бы на льду и на сцене Тотьмяниной, а дети Ягудины. Чем же все-таки он вас покорил? Лучше спросить у него. Я не знаю за что я его люблю, нет однозначного ответа. Люблю просто потому, что он есть. Кто в доме главный? Мужчина, конечно. Женщина только шею поворачивает, а остальное делает мужчина. Женщине нельзя давать управление в свои руки, так как она руководствуется только эмоциями, а они не всегда адекватны. Поэтому пусть мужчины правят миром. Была ли у вас ревность, зная бэкграунд Алексея? Да, вначале было очень много вопросов. Даже заканчивая отношения, Леша не заканчивает общение, он не вычеркивает из телефонной книжки номера и людей из своей жизни. Для меня первое время это было непонятно. К счастью, я занялась своей головой и поняла, что ревность — это глупость. Как бы ты ни привязывал человека к себе, если он хочет сходить налево или уйти из семьи, он это сделает и никакой ошейник не поможет его удержать. Как только я стала к этому проще относиться, стало и меньше поводов для ревности. Я вообще к этому отношусь философски. В жизни можно простить все, было бы желание. И когда ты так думаешь, ничего плохого не произойдет. Какие главные ценности, обычаи, традиции в вашей семье? Главные ценности, это, конечно же, дети. По поводу традиций, мне кажется, в наших графиках их тяжело сохранять и даже зарождать. Если у нас время отпусков, то это обязательно семейные ужины. Ну и, конечно, для нас важны праздники, чтобы проводить их вместе. Вы в одном интервью говорите о том, что мечтаете о троих детях… Да, это правда. Мы хотим троих детей, но не сейчас. Из-за того, что сейчас есть такой замечательные проект, в котором у нас главные роли. Когда-то он закончится, и, думаю, у нас будут желание и возможность задуматься о третьем ребенке. Мы из семей, где мы были единственными, и мы не хотим такого же будущего для наших детей. Наверное, нам и было трудно притираться друг к другу, потому что мы были любимчиками, а тут надо еще кому-то что-то отдавать.
