Найти и вернуть имя

С июля 1942 года по октябрь 1943-го на Северном Кавказе шли масштабные бои за контроль над регионом. Останки погибших солдат — советских и немецких — и технику здесь обнаруживают даже сегодня. Большая часть находок совершена поисковиками — людьми, целенаправленно разыскивающими следы прошедшей войны. О том, как восстанавливается память, корреспонденту портала «Это Кавказ» рассказал заместитель начальника управления по работе с личным составом МВД по Северной Осетии, председатель североосетинского отделения «Поискового движения России» и руководитель поискового отряда при МВД республики «Долг и честь» Владимир Бахтин. «На одном хребте одна высота была нашей, другая — немецкой» На полях сражений Битвы за Кавказ осталось больше миллиона советских солдат. Одним из самых важных рубежей был Владикавказ, у которого начинается Военно-Грузинская дорога, ведущая в Закавказье. Останки погибших в Северной Осетии ищут в трех районах: Моздокском (Моздокско-Малгобекская оборонительная операция), Кировском (сражение у Эльхотовских ворот) и Ирафском. — Места боев очень сложно систематизировать. Бывало, что на одном хребте одна высота была нашей, другая — немецкой. И постоянно шли контратаки. Раскопки помогли установить, что Сунженский хребет немцы все же перевалили, выходили к селу Заманкул, захватили Ардон и дошли практически до Бекана. Оттуда их уже выбивали контрударами советские войска, — рассказывает руководитель регионального отделения «Поискового движения России» Владимир Бахтин. Очевидцев боев почти не осталось. Чтобы знать, где искать, поисковой отряд пользуется документальной литературой, особенно мемуарами. — Недавно мне попалась в руки книга «Малгобекский бастион» Тимура Матиева. Стараемся получать информацию и из центрального архива Министерства обороны России, сейчас их данные оцифровываются. Однако бывает, что по донесениям позиция была у наших войск, а, вскрывая в этом месте блиндаж, мы обнаруживали там [останки] немецких солдат. Поэтому пользуемся и немецкими источниками: немцы очень четко все фиксировали. Если у наших солдат карта была на 10 дней, то противники делали их ежедневно. Владимир Бахтин всегда увлекался историей и гордился, что живет в героической республике, но о поисковом движении узнал недавно, когда региональное МВД возглавил новый министр Михаил Скоков. — Он приехал из Смоленской области, где поисковое движение достаточно развито, — объясняет Бахтин. Так, наряду с другими поисковыми отрядами в Северной Осетии появился отряд «Долг и честь» из 62 сотрудников местного МВД. Поисковая работа входит в их служебные обязанности и финансируется из средств министерства. С недавнего времени руководитель отряда Владимир Бахтин стал координировать работу и регионального отделения всероссийского движения поисковиков. Похороненные в окопах За полтора года полицейские обнаружили останки около 120 солдат. Но, к сожалению, именных медальонов ни при ком не оказалось. Бахтин предполагает, что к тому времени их заменили недолговечные книжки красноармейца, а кто-то мог не носить «смертный медальон» из суеверия — чтобы не накликать беду. В любом случае за 75 лет предметы, бывшие с солдатами, почти все истлели. Удалось найти лишь несколько подписанных ложек — но для установления личности найденных солдат этой информации оказалось мало. На одной ложке значилось «Астахов» — слишком распространенная фамилия, в том числе на кавказском фронте. На второй сначала было выцарапано одно имя, а сверху другое. Даже привлечение экспертов не помогло разобрать надпись. — На третьей найденной ложке была фамилия Обухов, — рассказывает Бахтин. — В архивах нашли информацию, что в районе Эльхотовских ворот было два Обуховых. Один из них числился дезертиром, а место захоронения другого известно — вблизи села Илларионовка. Останки которого из Обуховых удалось найти, помогла определить пластиковая рукоятка от ножа. На ней значились инициалы ДСС. Снова изучив архив, мы установили, что вместе с Обуховым возле Илларионовки по документам был похоронен солдат Сергей Степанович Дедюхин и еще 26 бойцов. Все они были похоронены в том же окопе, где вели оборонительный бой. Именно этот окоп нашли поисковики. Установить со 100%-ной вероятностью личности найденных очень сложно. Поэтому поисковики, как правило, не бросаются искать родственников — бывало так, что предполагаемые останки одного бойца в итоге оказывались принадлежащими совсем другому человеку. Останки погибших бойцов до сих пор находят и сами жители села Эльхотово, у которого велись кровопролитные бои, — в своих огородах. Иногда это могилы немецких солдат. — Немецкие захоронения нам удается определить сразу. Они более систематизированы: немцы клали убитых в одном направлении и все четко фиксировали в географических координатах, — объясняет Бахтин. — Кроме того, при них были алюминиевые жетоны, которые лучше сохраняются в земле. Останки немецких бойцов передаются Народному союзу Германии по уходу за военными могилами. В случае с советскими солдатами проводят процедуру торжественного перезахоронения. Но это потом; а подняв останки, поисковики поминают погибших — такая традиция. Почему при солдатах нет оружия Все принадлежащие солдатам вещи собирают в отельное помещение, откуда их переместят в Музей МВД республики — сейчас его реконструируют. — Из необычных находок нам попалась запечатанная стеклянная фляга с жидкостью. Мы ее не открывали: может, там вода, а может, и спирт. Находили обеззараживающие мази, которые до сих пор пахли. Как-то нашли кошелек, пару монеток там сохранилось, — говорит Бахтин. А вот оружие при погибших красноармейцах находят редко. — На Кавказе всегда был культ оружия, и я подозреваю, что после войны его собрали местные жители. Находишь бойца. При нем патроны, магазин, а винтовки или автомата нет, — рассказывает руководитель поискового отряда. Зато случаются крупные находки — до сих пор можно обнаружить остатки военной техники. Так, в Кировском районе республики найден самолет Ил-2. При падении он шел под уклон горы, а потом сдетонировали снаряды, которые крепились под крыльями. В итоге летательный аппарат разбросало на мелкие фрагменты. Чтобы собрать всё, поисковикам пришлось прочесать большую площадь. Обнаружили и останки пилота. По донесениям он числился как Владимир Павлович Павлов — но когда фрагменты найденного самолета исследовали, поняли, что номер двигателя не совпадает с номером двигателя самолета, на котором летал Павлов. Пока пилот остается безымянным. — Я обратился за помощью к коллегам, и сейчас мы пробуем по номеру самолета установить имя пилота. Если получится, передадим фрагменты самолета в музей того подразделения, в котором он числился. Возможно, найдем и родных летчика, — говорит Бахтин. Сейчас поисковики отрабатывают информацию и о другой технике: самолете в Ардонском районе и танке и трех самолетах в Моздокском. — Один из самолетов упал в пойму Терека. Чтобы извлечь его, нужны существенные ресурсы. Мы рассматриваем возможность подъема. Твой солдат выберет тебя сам Поисковики в большинстве своем суеверные люди, рассказывает Бахтин, и считают, что каждый из них должен найти того солдата, который его сам выберет. — Я лично с этим столкнулся. Как-то проработали пять дней и ни одного бойца не подняли. На шестой день встал с уверенностью, что кого-то найду. Мы зашли в лес. Все звали меня в одну сторону, а я шел по ощущениям. Дошел до места, где кто-то уже пробовал копать, но ничего не нашел. А я практически с первого раза наткнулся на провал и нашел бойца. В мистику, занимаясь этим делом, начинают верить даже бывалые стражи правопорядка. — Коллеги рассказывали, что как-то подняли бойца, а при нем было пенсне. Один из поисковиков оказался непорядочным и решил эти очки забрать, но, чтобы его с ними не поймали, подкинул их в рюкзак товарища. Так тому три дня снился солдат и говорил: «Верни очки». Только когда у него в рюкзаке нашлось пенсне, он понял, к чему были странные сны. После такого во многое поверишь. «Самое интересное — это судьба человека» Поисковая работа — это увлечение и тяжелый труд одновременно, считает Бахтин. Жить в палатках и обезвреживать боеприпасы сможет не каждый. У Эльхотово, к примеру, весь лес усыпан минами: за полтора года отряд МВД нашел там около 250 взрывоопасных предметов. Владимир говорит, что уже по звуку может определить, куда попадает поисковой щуп — в металл, камень, кость, пустую землю. Встречаются и те, для кого эта работа — прикрытие для поиска военных предметов, не отрицает поисковик. — Окоп выкопан. Останки лежат, а ничего металлического нет. Это грязный бизнес. Сам Бахтин говорит, что для него поисковая работа — дань памяти неизвестным героям. В его собственной семье тоже есть человек, не вернувшийся с войны. — Это бабушкин брат — Къола Сотиев. Он был вторым пилотом на самолете, но пока я не нашел его даже в журналах. Очень часто имена и фамилии выходцев из Кавказа записывали с ошибками, так как для русских писарей они были достаточно специфичными. К примеру, вместо Коста писали Костя, — объясняет Владимир. Он говорит, что найти солдата и вернуть ему имя — священный долг каждого поисковика. — Когда поднимаешь из сырой земли останки человека, который в бою сложил свою голову, какие-то особые чувства наполняют. А если еще удается установить его имя, радости не бывает предела. Самое интересное в нашей работе — это судьба человека. Поэтому я горю этой работой.