Олимпиада 2018. Вячеслав Фетисов – про МОК, допинг, ВАДА, хоккей и Россию

Вячеслав Фетисов – это не только двукратный олимпийский чемпион и многократный чемпион мира по хоккею. Это ещё и спецпредставитель Госдумы РФ в международных межпарламентских и общественных организациях по вопросам развития спорта. С опытом работы руководителем российского спорта и председателем комитета в ВАДА. Человек, которому есть что рассказать про МОК и про Олимпиады. Вот он и рассказал – в редакции «Чемпионата». «Мутко, Колобков, Жуков не хотят или боятся идти на мою передачу» — Вы второй год ведёте своё ток-шоу «Фетисов» на телеканале «Звезда». Как вжились в роль ведущего, какие впечатления? — Каждый раз хочу сказать, что это последняя программа, но аргументы в пользу того, чтобы снова постараться, перевешивают. Мой давний друг Алексей Пиманов как-то сказал: «Давай попробуем, мы собираем на «Звезде» крутых ребят. Хотим поменять формат канала». Я попробовал. Как и любое новое дело, это интересно. Что-то получается, а что-то нет. Формат непростой, не совсем привычный. Но затягивает – будь здоров! — Почему вы думаете, что каждая программа – последняя? — Журналистика для меня такая вещь… Она, на мой взгляд, должна быть безэмоциональной. Но когда ко мне приходят уважаемые гости, я должен задавать неудобные вопросы, которые могут обидеть людей. Однако если ты их не задашь, то программа не получится. — То есть вы поняли, как себя чувствуют журналисты? — Конечно. Многие вещи начинаешь понимать, когда рождается ребёнок. Когда со льда переходишь на лавку, начинаешь иначе смотреть на хоккей. В каждой профессии есть специфика. Когда ты видишь проблему с разных сторон, получается совсем другая картинка. Вот только те, кому я хочу задать вопрос, почему-то не приходят (смеётся). — Мутко? — Мы каждый раз приглашаем Мутко, Колобкова, Жукова, Смирнова. Всех людей, профессионально разбирающихся в ситуации, в обстановке. Хочется докопаться до истины, узнать именно то, что интересно аудитории. Но, к сожалению, они не приходят. — Почему? — А куда они вообще ходят? Они ходят только туда, где надо что-то заявить. Я уверен: все нынешние проблемы, обсуждай их в своё время публично, не вызвали бы ту реакцию, которая есть на сегодняшний день в обществе. Все эти шаги были достаточно хорошо прогнозируемы. Не хотят… или боятся. Может, просто нечего сказать. Но это плохо, когда люди занимаются ответственными делами, а им нечего сказать. Я, когда работал руководителем российского спорта, был сторонником того, что надо обязательно выслушать мнение других, чтобы принять правильное решение. Обсуждать проблемы на всех уровнях, чтобы в итоге докопаться до сути. «Разговоры о том, что я назначал Родченкова – чистая профанация» — Вы сказали, что ситуация была прогнозируема. Могли представить пару лет назад, что наши спортсмены поедут в Корею в нейтральном статусе? — Если бы я владел ситуацией, то точно мог предсказать, что может происходить. Для меня многие вещи тоже стали откровением. Я постоянно общаюсь с огромным количеством людей, в том числе с руководителями разного уровня. Так вот, обеспокоенность у многих давно была, и довольно серьезная. Практически все понимали, что ситуация может сложиться очень плохо. Почему ничего за это время не делали – это уже другая тема, совершенно мне непонятная. Хоть убейте! Если бы я сегодня руководил спортом, то не вылезал бы из Лозанны, Монреаля, изо всех тех организаций, где эти решения готовятся. Тем более что никаких секретных или «зашифрованных» людей там нет – что в ВАДА, что в МОК. — Хотели бы вы видеть в своей передаче Григория Родченкова, и какой бы вопрос ему задали? — Любого человека, который сегодня в фокусе обсуждений, хотелось бы пригласить и увидеть. Даже не знаю, что бы я у него спросил. Я обычно работаю не по сценарию, а по ситуации. — В 2005 году он стал руководителем антидопинговой лаборатории. Вы же его назначали? — Слушайте, вот это пример чистой профанации. Найти крайнего там, где его не должно быть. Во-первых, я никогда не приказывал Родченкову делать то, что не положено. Это моя принципиальная позиция. Министр, как я понимаю, с самого начала сделал всё, чтобы перестроить вертикаль под себя, подчинить себе. Поэтому я полагаю, что в данном случае человек, делающий что-то без команды сверху, априори этого делать не мог. Никто даже не удосужился открыть «Википедию» и, набрав «Григорий Родченков», посмотреть его биографию. Он в 1988 году был в составе делегации на Олимпиаде в Сеуле. То есть он был в системе, начиная с середины 80-х. Когда я пришёл руководить ведомством на улице Казакова, там была такая мадам, которая работала начальником всей науки, медицины и допинга. Её звали Наталья Владимировна Паршикова. Она и рекомендовала Родченкова нашей комиссии. Если уж на то пошло, то найдите всех тех людей из разных структур. Наталья Владимировна, кстати, и по сей день руководит. (Н.В.Паршикова С 2002 года по 2005 год была заместителем начальника Управления развития физической культуры, начальником Управления научно-методического, медицинского и антидопингового обеспечения Федерального агентства по физической культуре, спорту и туризму. В настоящее время — Статс-секретарь — заместитель министра спорта Российской Федерации. — Прим. «Чемпионата»). — Интересно. — Опять же, если обратиться к «Википедии», то можно многое выяснить. Что Родченков закончил МГУ. Отличником был, за рубежом успел поработать. Мама у него работала в Кремлевской больнице. В общем, парень непростой. То есть, искать крайнего там, где его не должно быть – непорядочно. Хотя я понимаю, что этот вопрос у всех на языке. С другой стороны, хочу повторить: я никому и никогда не мог дать распоряжение заниматься вот этой ерундой. Если бы она была, такая ерунда, то рано или поздно она бы вскрылась. Людей задействовано очень много в этом процессе, так что всё начало бы проясниться, и гораздо раньше. Так что по поводу Родченкова – это не ко мне. Могу сказать ещё одну вещь. 2006 год, Олимпиада в Турине, за которую я могу полностью отвечать. Знаете, перепроверено 1000 с лишним проб за тот год. И ни одной положительной пробы у российских спортсменов не было. — Да, недавно сообщали об этом. — Вот и я вам о чём говорю. — Почему тогда государственные структуры не могут дать жёсткий ответ на сегодняшнюю ситуацию? Основные претензии к чиновникам состоят в том, что они играют в «молчанку» и не дают никаких пояснения. — Ну так спросили бы у них. Пригласили бы сюда в редакцию, задали бы вопросы. Придут они к вам? — Нет, не приходят. — А чего не приходят-то? Пусть они придут и всё сами расскажут. Однако логика, наверное, такая: кто вы такие, чтобы вам отвечать? Да и Фетисову ещё вдобавок. Но самое главное – кто расплачивается-то за это всё? Правильно: спортсмены и тренеры. «Родченков уехал и потом полтора года получал онлайн информацию о том, что происходит» — Стало известно, что конькобежка Ольга Граф добровольно отказалась от участия в Олимпиаде, став первой и, вероятно, единственной российской спортсменкой, принявшей это решение. Как вы считаете, стоит ли ехать на Олимпиаду? — Вы знаете, мы уже обсуждали эту тему не раз. Мы сейчас говорим о будущем нашего спорта, о мальчишках и девчонках, которые тренируются, чтобы повторить историю тысяч наших великих спортсменов, которые участвовали в Олимпийских играх. Разговор идёт о них. Если бы мы бойкотировали Игры, то похоронили бы мечту многих мальчишек и девчонок. Они рано или поздно поменяли бы спортивное гражданство и выступали за другие страны. Мы говорим даже не о сегодняшнем дне, а о том, что будет происходить в ближайшей перспективе. Конечно, сейчас красиво быть ньюсмейкером по любому поводу. Но если ты готовился, то езжай и выступай. Но это опять же всё без осуждения и без обид. Я бы в этой ситуации поехал бы. — То есть, хоккейную сборную вы полностью поддерживаете в решении поехать на Олимпиаду? — Конечно. Почему нет-то? Если спортсмен не виноват, что возникла такая ситуация, а у него это последний шанс в жизни поехать на Олимпиаду. Возьмём тех же Ковальчука, Дацюка. У нас есть же последние олимпийские чемпионы 1992 года — без гимна и безо всего. Они такие же олимпийские чемпионы, как и я. Там тоже спортсмены были не виноваты. Страну в тот момент развалили. Ну не поехали бы они, и что? Не было бы у нас этих олимпийских чемпионов. Я считаю, что это решение каждого, но сейчас наш президент сумел вовремя правильно направить людей. Истерия, которая началась, просто зашкаливала. Нельзя было разделять общество. Наоборот, надо было его объединить в этом случае. Ребята едут в очень непростой ситуации, их надо было поддержать. Кричать на каждом углу, что они предатели, неправильно и некорректно. — Как вы относитесь к разговорам о том, что это всё заговор со стороны США и Запада? — Заговор в чём? Из разных источников есть информация, что у оппонентов есть база данных, начиная с 2009 года. Кроме того, оказывается, после побега Родченков потом полтора года получал онлайн информацию о том, что в его сфере происходит. Представляете, даже в этой ситуации ответственные товарищи не удосужились поменять доступы! Ну как это? Вот приезжает в ВАДА министр Колобков, разговаривает с ними об одном, а у тех — совсем другая информация. Тут есть две версии. Либо чиновник не разбирается в том, что происходит, что очень плохо. Либо он говорит неправду, что ещё хуже. У меня много знакомых среди членов МОК. Конечно, люди есть разные, у всех своё мнение. И вдруг от лица МОК пожизненно дисквалифицируют спортсменов, отнимают у них медали. Для чего? Какая разница уже? Ну выиграли мы эти медали, все забыли уже. Для чего наказывать людей невиновных, имея в руках один из самых влиятельных инструментов в международной политике – Олимпийские игры и медали? Я однозначно верю в то, что если у нас есть возможность доказать обратное в суде, то мы должны продолжать бороться. Решение CAS отменить пожизненную дисквалификацию у части наших спортсменов и вернуть завоеванные в честной борьбе медали, правильное, и важное для спортсменов. Рано или поздно правда должна проясниться. Тогда можно говорить о том, что именно было сделано не так. Людей много в этом процессе. — Вы бы смогли договориться с этими людьми? Вы или кто-то другой, например? — Я бы попытался, это точно. Ещё за три дня до объявления санкций, у нас был выход из ситуации. 2 декабря? Да не важно это. У нас был вариант, чтобы ехать с флагом и гимном. — Мы сами виноваты, что этот вариант не реализовался? — Не буду отвечать на этот вопрос. Просто не буду. — Вас не удивляет, что МОК дисквалифицирует спортсменов, а они при этом продолжают выступать в своих видах спорта, в том же биатлоне, лыжных гонках, коньках? — Сама по себе ситуация странная, но, с другой стороны, доказывает влияние тех же наших людей, которые с лыжами связаны, что они могут решать вопросы. Есть какое-то недопонимание и в международной системе. История-то прецедентная. Наверное, к какому-то общему знаменателю ситуация придёт. — Сами международные федерации обращаются с прямым вопросом в МОК, потому что это дискредитирует и их тоже. Было же письмо президента Международной федерации лыжного спорта (FIS) Джан-Франко Каспера, который потребовал от МОК объяснить причину недопуска ряда российских спортсменов, которые не были замечены в допинге. — Вопрос к ним. Если бы я был членом МОК, я бы, наверное, смог бы ответить. «Отказ НХЛ от Олимпиады – это чистый бизнес» — В своём ток-шоу «Фетисов» вы спрашивали у гостей «отказ НХЛ ехать на Олимпиаду – это бизнес или политика?» — Чтобы канадцы просто так отказались от очередной золотой медали? Нет, это чистая коммерция. Я еще лет пять назад разговаривал с Лу Ламорелло, который очень авторитетен вообще в профессиональном спорте, не только в хоккее. Он уже тогда говорил, что НХЛ может столкнуться с проблемой, когда контракты игроков будут требовать больших затрат на страховку и Олимпиада станет невыгодной. Наверное, не нашлось того хоккейного человека, который бы мог эти дела решить. Понятно, что у МОК свои дела, но если ты используешь бренд лучших спортсменов по определённому виду спорта, зарабатываешь на этом, а взамен ничего не платишь, то это не совсем верно с точки зрения бизнеса. Один или два раза – это нормально, это популяризирует спорт, но давайте как-то разделять эти риски и затраты. Ламорелло предвидел эти проблемы. Привезти в Корею пару сотен сильнейших хоккеистов, заплатить за них $ 50-60 миллионов страховки и обеспечить перелёты – это большие деньги. — То есть эта проблема читалась заранее? — Да, но ответственность нужно разделять. В том числе и Фазелю, ведь у него есть серьёзные возможности. Видимо, так получилось, что всём было выгодно именно нынешнее положение. — Не будет ли олимпийский хоккейный турнир из-за этого несколько неполноценным? — У всех был шанс приехать. Приехали те, кто смогли. Чемпионаты мира тоже считают главным соревнованием, хотя туда не едут лучшие. Он же предполагает участие сильнейших. По всем видам спорта идёт отбор, подготовка, а приезжают те, кто захотел. На Олимпиаде в любом случае будет интрига, хоть дворовый хоккей туда запусти. Когда начнутся матчи на вылет, будет интересно. Конечно, нынешняя ситуация со сборной объединит всех наших болельщиков, все будут за неё переживать. Хотя психологически будет непросто, цена ошибки слишком высока. Будем болеть и надеяться, что в это непростое время ребята вернут стране золото. — Игроки НХЛ в будущем смогут договориться с МОК? Или Кубок мира – прозрачный намёк на то, что с Олимпиадой они больше связываться не хотят? — Есть же пример ФИФА, которая игнорирует Олимпийские игры. У них есть своё соревнование, на котором они зарабатывают кучу денег, а всё остальное их не волнует. Мне кажется, что интерес к Олимпиаде и Кубку мира очень разный. Чтобы раскрутить турнир, нужно время. Договориться с МОК насчёт варианта участия, возможно, было бы правильным выходом. Всё будет зависеть от реакции, от цифр просмотра хоккея и их сравнения с предыдущей статистикой. Кто что приобрёл, кто что потерял. Если ничего не поменяется, то все останутся при своих. Для МОК ситуация, когда здесь играем, а здесь не играем, тоже не слишком хорошая. Хотя у них и выбора особо нет, банкует Беттмэн. Лично для меня хоккейных турнир последних Олимпиад – это то, ради чего вообще стоит играть в эту игру, работать, жить. Это высочайший уровень мастерства, это пик вида спорта, который двинул хоккей вперёд. Раньше же такого соревнования не было. Были суперсерии, мы были сильнейшие в Европе, играли с североамериканцами, за счёт этого хоккей двигался. Потом появились видеотехника, записи матчей и тренировок. Сегодня всё сместилось за океан, все лучшие играют там. А патриотизм, который добавляет шарма игре, трудно получить на Кубке мира. Когда ты находишься в атмосфере Олимпиады, всё идёт по-другому. Хоккей потерял от отсутствия сильнейших на Олимпиаде. «Ватикан помогает организовать Матч звёзд на Северном полюсе» — У вас был проект с Матчем звёзд на Северном Полюсе. Как с ним обстоят дела? — Идея многим понравилась. Осенью прошлого года я в Нью-Йорке встречался с представителями организации, отвечающей за климат, природу и экологию – это официальная программа ООН по окружающей среде; вёл переговоры на уровне первого зама. Затем в Москву приезжал Эрик Солхейм, руководитель этой организации. Он норвежец, ему эта идея понравилась сама по себе. Идёт согласование со всеми странами, кто причастен к этому делу. На прошлой неделе я вернулся из Ватикана, обсуждал эту тему с кардиналом, который отвечает за спорт. — А Ватикан-то чем может помочь? — Ресурсом, у них большой ресурс. Кстати, полтора года назад они проводили конференцию после Олимпиады в Рио. Пригласили представителей всех конфессий, генсека ООН, Томаса Баха с тридцатью самыми крутыми членами МОК, Паралимпийский комитет, Сурдлимпийский комитет, 20 самых мощных транснациональных корпораций. Создали фонд «Спорт во имя мира». Я был приглашён в числе тридцати спортсменов со всего мира, окунулся в эту атмосферу. Так как я сейчас имею статус спецпредставителя в Госдуме, я написал письмо, получил ответ. Мы обсуждали с кардиналом эту тему, он оказался в неё погружен. Это удивительно. Создаётся новый формат, который нам, так скажем, пока непривычен. — На конфессиональной основе? — Между прочим, приглашены были все — и православные в том числе. Русская православная церковь только не приехала, не было её представителей на церемонии открытия. Удивительная была атмосфера панели, то есть бизнес готов поддерживать. Мне было очень интересно, поэтому я написал письмо и приехал. Довольно долго обсуждали проблемы спорта. Всё-таки через спорт есть возможность объединить страны и народы, ведь не так много вещей в мире, которые это могут сделать. Планируем организовать в России серьезную конференцию по этому поводу. Одной из тем обсуждений было проведение хоккейного матча на Северном полюсе. Мы поддерживаем эту инициативу, тем более Папу Римского спорт и экология волнуют как никого другого на этом посту. — Папа Римский Франциск — из Аргентины; неудивительно, что спорт для него очень важен. — Его не только спорт, но и экология беспокоит. Мой товарищ пловец-экстремал Льюис Пью, который устраивает заплывы на Северном полюсе, рассказывал, что недавно проплывал в месте, в котором был шесть лет назад. Так за это время температура воды поднялась на пять градусов. Пью предсказывает, что при таком отношении к природе мы через 30 лет все будем плавать, а половину Азии и островные государства накроет водой. Папу эта тема волнует. Название матча по хоккею на Северном полюсе — «Последняя игра»; таким образом мы хотим привлечь внимание к экологическим проблемам. Последняя и единственная игра. Проект живёт, надеюсь, он получит развитие, ведь тема важнейшая. «Пойти спасать российский спорт? Не взялся за бы дело, если не знал, что могу сделать» — В международной спортивной политике вы являетесь активным и ярким игроком. Если вас сразу после Олимпиады или через год позовут спасать российский спорт, пойдёте? — Провокационный вопрос. Как-то мне задали подобный вопрос насчёт КХЛ. Я тогда ответил, что если ситуация созреет, будут нужны мои знания и опыт, то всё возможно. Так после этого Дима Чернышенко (президент КХЛ. — Прим. «Чемпионата»), с которым мы давно дружим, со мной даже некоторое время не разговаривал (улыбается). Отвечу так на ваш вопрос: я бы не взялся за дело, если не знал, что могу сделать. Ответственность мне не нужна, погоны тем более. Я понимаю, в какой ситуации сейчас всё находится. Но стоит говорить не о сегодняшнем дне, нам нужно каким-то образом вернуть репутацию российскому спорту, выстроить отношения. Этим должен заниматься человек, который понятен всему миру, у которого есть такой опыт. Подобная же ситуация была в 2002 году, после Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. Тогда мне пришлось засучив рукава заниматься возвращением позиций России в мировом спортивном сообществе. Если бы мы этого не сделали, то никто бы нам не дал провести Олимпийские игры в Сочи. Возвращаясь к вопросу о Родченкове: если бы у нас были какие-то проблемы, то никаких Олимпийских игр, Универсиад и чемпионатов мира мы не получили. Доверие людей и умение выстраивать отношения — немаловажный фактор в спортивной политике. Можно вспомнить, как я внаглую залез в Страсбург, оттуда, из Совета Европы — в ВАДА и заявил: то, что они творят — это дискриминация в отношении России. Потом сам Паунд прилетал в Москву, чтобы поддержать мою кандидатуру в Совет учредителей ВАДА. Я понимал, что без сверхусилий, постоянных переговоров ничего не сделать. Летал в штаб-квартиру агентства каждые три месяца на все мероприятия. В итоге всё заработало. — Как мы пришли к тому, что после вас ВАДА оказалось совершенно от нас оторванным? — Один большой начальник спросил у меня: «Зачем ты из ВАДА ушёл?» Но надо было разобраться, прежде чем задавать такой вопрос. Я представлял в Совете учредителей ВАДА Восточную Европу, не только Россию. В агентстве постоянно идёт внесение новых кандидатур, я параллельно избрался председателем комитета спортсменов ВАДА, проработал там три срока, мог бы и до сегодняшнего дня работать на этой должности. В 2008 году, когда министром спорта стал Виталий Леонтьевич Мутко, я по-прежнему руководил своей «командой» всемирно известных спортсменов, мы неплохо взаимодействовали с профильной комиссией в МОК. За месяц Мутко даже ни разу со мной не встретился, пересеклись только на одном мероприятии. Я сказал ему, что нельзя потерять место в Совете учредителей ВАДА. Был готов слетать с ним Монреаль и познакомить с людьми. В общем, тогда Виталий Леонтьевич сказал, что этим делом заниматься не будет. — А кто будет? — Я написал заявление и сказал Дэвиду Хоуману, на тот момент гендиректору организации, что в связи с занятостью на новой работе больше не могу совмещать должности. Кроме того, этого уже не позволял мой статус. Они просили меня ещё подумать, но нет. Вот так мы потеряли свои позиции, чтобы вы понимали. А потом меня спрашивают: зачем ты ушёл из ВАДА? В итоге мы потеряли не просто два места, но и влияние в антидопинговом агентстве, контроль за текущими процессами, уплаченные в виде взносов деньги, наконец… К слову, позиция спортсменов в комитетах МОК и ВАДА очень жесткая. Если попался, с первого раза – до свидания. Никаких дисквалификаций. Потому что среди них безотносительно национальностей, есть люди, которые стояли первой или на второй ступеньке пьедестала. Выиграл, а годы спустя оказывается, что соперник всех обманул. И по почте тебе присылают другую медаль. — Которая уже не имеет такой ценности… — Двойное наказание спортсмена получается. Для них это трагедия на всю жизнь. Никто же историю олимпийского движения не переписывает. Они понимают, что с этим теперь жить. Ты вроде чемпион, но флаг не в честь тебя поднимался. Неважно, какая у тебя национальность. Если обманул – до свидания. — Из тех членов МОК, с которыми вы работали, многие по сей день состоят в организации? — Состав там не сильно меняется. Я со всеми хорошо общаюсь. В основном с тех пор, как мы коллегами продвигали Сочи как будущую столицу Игр. Тогда я привёл Дмитрия Чернышенко в Заявочный комитет Сочи, он отлично справился со своей работой. Володя Потанин своими ресурсами оказывал серьёзную поддержку. Вовлечены были сильные специалисты, многие организации и ведомства. Именно тогда основательно укрепились наши связи с МОК. Кстати, заявка Сочи поначалу не имела перспектив вообще. Самаранч мне прямо сказал: «Слава, шансов никаких. Мы поддерживаем Корею, это наш спонсор. Сначала Ванкувер с Гретцки увёл из-под носа Игры, теперь вы придумали двигать Сочи с Фетисовым». Именно он мне посоветовал днём и ночью охотиться на членов МОК. Встречаться, и при каждом удобном случае, рассказывать всем, где Сочи находится, убеждать, для чего это нам. Пришлось попахать. Для меня была большая честь после президента страны выступать в Гватемале. Победа заявки Сочи – это, считаю, моя третья олимпийская медаль. Об этом я членам МОК на 119-й сессии и сказал.