Наш путь в Пхенчхан, или "Спорт вне политики" по-американски
Не допуская на Олимпиаду часть российских спортсменов, оправданных Спортивным арбитражным судом (КАС), Международный олимпийский комитет (МОК) и те, кто им управляют, согласно расхожему американскому выражению, "стреляют себе в ногу", то есть ставят себя в глупое положение и вредят сами себе. Потому что снова действуют в полном соответствии с другой известной поговоркой: "Когда джентльмены не могут выиграть по правилам, они меняют правила". Утверждаю это как человек, который далек от спорта, но зато изрядно поднаторел в освещении работы как американских властей, так и международных организаций, фактически подконтрольных США, их друзьям и союзникам. После окончания холодной войны глобальное идеологическое противостояние вроде бы ушло в прошлое. Но, по сути, западные державы во главе с США продолжают его придерживаться, а в последнее время и обострять, переводя по мере надобности из политической плоскости в моральную. Себя они по-прежнему видят в роли защитника универсальных ценностей и идеалов, Россию же обвиняют в нарушении правил и норм, лежащих в основе "законного миропорядка". То есть не только в политическом коварстве, но и в элементарной непорядочности. Вопиющий пример При этом, однако, хрестоматийный пример вероломства в новейшей мировой истории дали после окончания холодной войны именно западные джентльмены. Когда в 1999 году началось расширение НАТО на Восток, то есть продвижение альянса к границам России, я работал в Вашингтоне и, помню, приставал ко всем американским политикам и дипломатам, до которых мог добраться, с одним недоуменным вопросом: "Как же так? Вы же обещали этого не делать!" В ответ те сначала прятали глаза и бормотали что-то невразумительное, потом стали говорить, что, мол, гарантии давались державе, которая сама перестала существовать, а со временем принялись делать вид, будто и обещаний-то никаких не было. Кто, мол, их слышал? Хорошо еще, что в той же американской столице существуют исследовательские организации наподобие Архива национальной безопасности, опубликовавшего недавно "рассекреченные документы о том, какие заверения против расширения НАТО давались советским лидерам со стороны Бейкера, Буша, Геншера, Коля, Гейтса, Миттерана, Тэтчер, Хэрда, Мейджора и Вернера". Все есть в интернете, желающие могут ознакомиться. Прививка недоверия Вообще, миропорядок, на который любят ссылаться в Вашингтоне и Брюсселе, коллективно создавался после окончания Второй мировой войны державами-победительницами для поддержания всеобщего мира и безопасности. Притязания западных стран на право толковать его исключительно в собственных интересах ни на чем не основаны. А если говорить о его нарушениях, в том числе в самое последнее время и применительно к государственным границам в Европе, то достаточно вспомнить о трагических обстоятельствах распада бывшей Югославии, включая отторжение Косова от Сербии и натовские бомбежки Белграда. Кстати, лично мне налеты на Белград привили изрядную дозу недоверия не только к официальному агитпропу США, но и к профессиональным правозащитникам. 23 апреля 1999 года в результате бомбового удара НАТО по комплексу государственного телевидения Сербии погибло 16 человек. Через год международная НПО "Комитет защиты журналистов", базирующаяся в Нью- Йорке, не включила их в свой отчет о работниках СМИ, погибших при исполнении служебных обязанностей. Координатор европейской программы этого НПО Эмма Грей сказала мне тогда, что сербов решено было "не считать журналистами", поскольку они, дескать, "участвовали в пропаганде насилия". Я ответил, что при подобном делении на "чистых" и "нечистых" докладам самих правозащитников грош цена, поскольку по этой логике можно безнаказанно расправиться с кем угодно, включая и меня самого, и моих российских коллег. Собственно, теперь нечто подобное мы и наблюдаем — только уже применительно к российским спортсменам. Баснословная привилегия На мой взгляд, корень всех зол — притязание наших западных партнеров на "историческую правоту". В их собственных глазах оно дает им не только монопольное право на использование силы или, например, карательных санкций, но и баснословную привилегию проводить для себя и других границы между правдой и ложью, более того — между добром и злом. Отвергать как "моральный релятивизм" любые ссылки на то, что у других может быть своя правда, опирающаяся на свой набор фактов. Вообще-то, "баснословной привилегией" Вашингтона с легкой руки экс-президента Франции Валери Жискар д’Эстена (ранее он был еще и министром финансов) изначально именовалась эмиссия Соединенными Штатами главной мировой резервной валюты. Но я убежден, что в наш век информации не меньше стоит и возможность формировать глобальную новостную повестку дня, фактически сортировать новости на "годные" и "негодные". Странно, но и показательно, что в наши дни против этой привилегии традиционных либеральных СМИ США восстал даже… президент их собственной страны Дональд Трамп. Если нельзя, но очень хочется Все это звучит как отвлеченное теоретизирование, но поверьте, за два десятка лет работы в американской столице я бессчетное число раз сталкивался с тем, как оно практически воплощается в жизнь. В свое время руководитель вашингтонского агитпропа Ричард Стенгел прямым текстом мне заявил, что его, то есть американские факты — это факты, а мои, то есть российские — фикция. Правда, каюсь, я сам его к этому подтолкнул своим вопросом и вообще благодарен ему за эту цитату, поскольку постоянно на нее ссылаюсь. Еще иллюстрация: в свое время меня пригласили на престижное ток-шоу на Общественном радио США (NPR) на разговор об Олимпийских играх в Сочи. Приехав, я обнаружил, что тема была, мягко говоря, иной (вот вам и подлог): "Коррупция на Олимпиаде". Я все же остался в студии и, когда до меня дошла очередь, сказал, что в любом случае лучше тратить деньги на строительство дорог, аэропортов и спортивных объектов, чем на бомбежки в Ираке и Афганистане. Во время рекламной паузы хозяйка шоу велела мне "больше так не говорить", а одна из американских участниц — уже в эфире — назвала мои слова образцом отступления от темы в духе "советской пропаганды". Работая за океаном, я, помимо всего прочего, плотно занимался отношениями Международного валютного фонда (МВФ) и Всемирного банка с Россией и другими постсоветскими странами. Волей-неволей освоил специфику этих международных организаций, совсем не случайно базирующихся в столице США. Несколько раз наблюдал за тем, как в них происходила смена высшего руководства, и как в каждом подобном случае попытки подавляющего большинства стран мира добиться соблюдения демократических норм разбивались о закулисную "джентльменскую договоренность" между Вашингтоном и Брюсселем о распределении ключевых постов. Ну и уж конечно, к теме нынешнего разговора прямо относится эпизод, когда главным акционерам МВФ потребовалось срочно профинансировать действующие власти в Киеве, несмотря на наличие у тех просроченной суверенной задолженности перед Москвой. На тот момент это было строго запрещено правилами Фонда, но ведь "если нельзя, но очень хочется, то можно". И правила были изменены под диктовку Вашингтона, хотя многие специалисты предупреждали об опасности подобного прецедента для самого МВФ. Ни в какие ворота Конечно, отказ МОК выполнять решения собственного арбитражного суда в Лозанне, ставшего на сторону оболганных ранее российских спортсменов, тем более не лезет ни в какие ворота. Но истоки обеих коллизий, скорее всего, одинаковы. Во всяком случае так считает мой старший друг и коллега Павел Михалев — патриарх и российского спорта, и российской журналистики, за плечами которого полтора десятка Олимпиад, от римской 1960 года до лондонской 2012-го. Второго человека с подобным опытом сейчас, наверное, не найти во всей России. По убеждению Михалева, полагать, будто МОК может стоять вне политики, по меньшей мере наивно. "Их поддерживают — и политически, и экономически, и как угодно — американцы, — сказал он о высшем руководстве организации. — А те, конечно, заинтересованы, чтобы вычеркнуть из олимпийского движения Россию, которая им достаточно мешает. Много они от нее "натерпелись". На просьбу прокомментировать позицию арбитражного суда, чье название по-французски складывается в аббревиатуру TAS, бывший заместитель генерального директора ТАСС ответил: "А вот тут уже безобразие. В Олимпийской хартии написано, что суд — высшая инстанция, его решения надо принимать. А они не принимают". По убеждению собеседника, для мирового спорта это примерно то же самое, как если бы в глобальной политике в Совете Безопасности ООН кто-то отказался признавать чужое право вето. "Тогда бы все рухнуло, — сказал Михалев. — И сейчас то же самое произошло в олимпийском движении". Последствия пока непредсказуемы. При этом ветеран признает, что россияне, к сожалению, и сами "подставились". "Я переживаю за наших ребят, — сказал Михалев. — Но, вероятно, слишком долго не все было чисто. И мы где-то замазались. Хотя, наверное, и не в такой степени, как это представляет предатель [Григорий] Родченков". Этого человека собеседник считает "спортивным власовцем", "гнилым козырем" наших западных оппонентов. Тайные пружины? Рассуждая о двойных стандартах и смене правил "по ходу пьесы", я мог бы в принципе начать с себя. Прошлым летом во время очередного отпуска американцы внезапно лишили меня рабочей визы, хотя, по их собственному признанию, личных претензий ко мне у них нет. Но я хотя бы знаю, что конкретно они имели в виду, ссылаясь на "принцип взаимности". В случае же с претензиями к нашим спортсменам — во всяком случае, оправданным спортивным судом — нет и этого. Я специально интересовался у президента Федерации лыжных гонок России Елены Вяльбе, приходившей в ТАСС на пресс-конференцию, не известны ли специалистам какие-то скрытые, но хотя бы понятные пружины предвзятого отношения МОК к нашим олимпийцам. Она ответила, что ни о чем подобном не слышала, и однозначно воспринимает происходящее, как чисто политическую историю — "удар по России, по нашему президенту". Кстати, я говорил и с московскими аналитиками, которые утверждают, что планы атаки на российский спорт были составлены давным-давно — еще при администрации Барака Обамы включены в соответствующие стратегические документы США. Мне самому это кажется возможным, хотя и сомнительным, поскольку очевидно, что такая атака, тем более с негодными средствами, только злит россиян и ведет к большему сплочению нации. Судя по всему, что я слышу и с официальных трибун, и в кухонных разговорах — именно так и происходит. Хуже бойкотов? Известно, что в 1980 году США со своими союзниками и партнерами бойкотировали московскую Олимпиаду из-за ввода советских войск в Афганистан. Я это хорошо помню, потому что нас, студентов Иняза, привлекли тогда для работы гидами-переводчиками, а англоязычных гостей в итоге было мало, и нам даже достались билеты на некоторые соревнования. Четыре года спустя уже СССР и другие соцстраны бойкотировали Олимпийские игры в Лос-Анджелесе. Многим кажется, что нынешняя ситуация вокруг нашей команды в Пхёнчхане чуть ли не хуже, чем при бойкотах. И, например, Михалев с этим согласен — хотя бы потому, что "в советское время при всей дубовости нашей пропаганды мы все-таки умели огрызаться, что-то доказывать, аргументировать, а сейчас это все слабо делается". Сказывается, на его взгляд, и то, что теперь, "мягко говоря, рыльце в пушку". Министр спорта РФ Павел Колобков, в свою очередь, сказал мне, что, по его убеждению, речь идет о "совершенно разных ситуациях, которые нельзя между собой сравнивать". "К сожалению, в спорте стало очень много политики, — добавил он. — Наверное, так всегда и было, просто мы этого не замечали или старались не замечать". Более подробно изложить свою позицию министр обещал после окончания Игр. Где лучше смотреть Олимпиаду Теперь же остается только болеть за наших. Кстати, в некоторое утешение тем, кому предстоит следить за соревнованиями не живьем, а в телеэфире, могу сказать, что в США поклонникам олимпийских видов спорта среди телезрителей приходится хуже, чем у нас. И не спасает их даже то, что сетка вещания специально подстраивается под прайм-тайм по американскому времени. Дело в том, что в США уже три десятилетия, с 1988 года, олимпийские трансляции монополизированы одной телесетью — NBC. Соответственно, у всех остальных, включая и чисто спортивные каналы, передач просто нет. А NBC строит свою работу в журнальном формате и может, например, в разгар соревнований прервать прямой эфир, чтобы показать очерк о каком- нибудь отдельном атлете (как правило американском) или непривычном для США виде спорта. Канал за это постоянно критикуют, но он от своей политики не отказывается — надо полагать, прежде всего по коммерческим соображениям. И находись я сейчас в Вашингтоне, вряд ли смог бы видеть выступления нашей команды и ее победы, на которые все мы, несмотря ни на что, надеемся.
